Ермак. Регент (СИ) - Валериев Игорь
В январе 1905 года Баязет был захвачен вновь. И хотя основу воинского подразделения, захватившего крепость, составляли армянские фидаи, некоторые из них совсем недавно носили форму российской армии. А первыми по отвесным и высоким стенам в крепость ночью поднялись кубанские пластуны.
Сейчас в одной из комнат дворца находились два человека, которые входили в Совет вновь созданной Армянской республики и имели в нём немалый вес. Звали этих молодых людей Коба и Камо, и они представляли в Совете республики РСДРП. Кроме них в Совет входили в основном представители партий Гнчакян и Дашнакцутюн, основной целью которых было достижение экономической и политической свободы Турецкой Армении посредством народной войны против турецкого правительства. Достижение поставленной цели партии планировали через организацию и вооружение армянского населения Османской империи для самозащиты, саботаж, индивидуальный террор и вооруженное восстание.
Главой Совета республики стал Амбарцум Бояджян с партийной кличкой Мурад, поэтому более известный, как Мецн-Мурад или Мурад Великий. Бояджан был младшим братом Мецн-Жирайра — организатора освободительного движения в Малой Армении и лидера партии Гнчакян. После его убийства турками в 1894 году Мецн-Мурад занял место брата и за десять лет стал одним из наиболее известных предводителей армянских гайдуков.
Ещё в 1890 году Бояджян в столице Османской империи организовал демонстрацию армян с требованиями выполнить, в конце концов, статью 61 Берлинского трактата, которая обязывала Порту провести реформы, долженствующие обеспечить полноправие и безопасность армянского населения. Полиция открыла огонь по мирному шествию, сотни человек были убиты. За голову Мурада османскими властями было обещано две тысячи золотых лир, но ему удалось бежать в Грецию, а потом в Америку.
В 1893 году Мецн-Мурад вернулся из Америки на Кавказ для организации помощи жителям осаждённого Сасуна. Занимался переброской оружия из Русского Закавказья в Сасун. Через год он уже стоял во главе Сасунской самообороны.
В период с 1 по 15 августа 1894 года его небольшой отряд фидаинов в одиночку дрался против турецкого полка Зеки-паши. Бои закончились полным окружением отряда в горах, а Мурад раненым и без сознания попал в плен, был подвергнут пыткам, а потом был осужден к 101 году тюремного заключения и отправлен в тюрьму в Триполи. Через пять лет смог сбежать из тюрьмы и вновь возглавил армянских гайдуков, периодически нанося партизанские удары по туркам, курдам и черкесам в Малой и Западной Армении.
Не меньшим авторитетом в Совете пользовался Андраник Озанян, который в 1896 году возглавил все армянские фидаинские силы, действовавшие в Западной Армении. Или Геворг Чауш, пользующийся громкой славой самого храброго и неустрашимого героя национально-освободительной борьбы армянского народа.
И таких гайдуков-фидаинов в Совете было большинство. Они умели воевать малыми силами против превосходящих сил противника, благодаря чему граница освобожденной от турок территории Турецкой Армении от границ с Российской империей и Персией проходила по городам Ван — Битлис — Муш — Эрзерум. Но вот руководителями-хозяйственниками, которые могли бы наладить тыл, способный снабдить воюющих гайдуков всеми необходимыми ресурсами, включая людскими, вожди армянской революции были слабыми. И в этом им сильно помогли Коба и Камо, ведя революционную пропаганду и занимаясь хозяйственными делами отрядов фидаев.
Крепость Баязет после её захвата была определена восставшими под главную базу снабжения их отрядов, а также центром первичной военной подготовки пополнения. Отсюда новые дружины выдвигались на линию фронта, туда, где в них нуждались больше всего.
Иосиф Джугашвили с партийной кличкой Коба, которую он выбрал для себя сам, дымя трубкой, внимательно рассматривал карту. Рядом сидел его более молодой друг Симон Тер-Петросян, которому Джугашвили в своё время дал партийную кличку Камо.
— Как думаешь, Коба, удержимся до весны? — задал вопрос Тер-Петросян, отпив из чашки горячего чая.
Во дворце было холодно, отапливалось лишь несколько комнат, но и там температура была едва выше десяти-пятнадцати градусов тепла.
— Тяжело будет, Симон. Турки собирают большие силы, а у нас ополченцы не хотят воевать за пределами своего села. За свои дома они готовы биться до последнего, а за дома соседнего села пускай соседи сами воюют. Нет у них революционной сознательности. Прав был Карл Макс, говоря, что движущей силой революции на современном этапе является пролетариат. Ему нечего терять кроме своих цепей, а крестьянам есть, — Джугашвили, прищурив глаза, вновь пыхнул трубкой, скрывшись в клубах табачного дыма.
— Ты думаешь, что надежда на наш успех есть? — вновь задал вопрос Камо.
— Древнегреческий философ Диоген Синопский ещё в четвертом веке до нашей эры сказал: «Надежда — последнее, что умирает в человеке». Разве могли фидаи десять лет назад после Сасунской резни мечтать, что смогут освободить от турецких войск, курдских и черкеских вельмож такие крупные города, как Ван, Битлис, Муш, Эрзерум и другие. Надежда есть, если сможем объединить гайдуков в единую армию, все партии в единый кулак с одинаковой целью и задачами, и сможем создать новую вертикаль народной власти и государственности, — Джугашвили посмотрел в глаза друга и грустно усмехнулся. — А это практически невыполнимая задача.
Камо, который историю Турецкой Армении и национальных партий знал лучше своего друга и наставника по революционной борьбе, прикрыл глаза.
Армянские гайдуки появились в Турецкой Армении также как и на Балканах, то есть в ответ на притеснения крестьян со стороны турецких чиновников, творивших в течение трех веков произвол и злодеяния. Действия возникающих гайдуцких групп носили стихийный, разрозненный характер. Их действия отличались дерзостью, самоотверженностью. Нередко они вступали в бой со значительно превосходящими силами противника и одерживали победы. Это воодушевляло население на вооруженную борьбу с угнетателями, пополняя небольшие отряды народных мстителей новыми членами.
Первые крупные дружины армянских гайдуков-фидаев возникли в Тароне, Васпуракане, Кесарии и других местностях Западной Армении в ответ на геноцид армян со стороны турок и курдов. Примером их активной деятельности стали: Сасунская самооборона, Зейтунское восстание, оборона Вана и Ханасорский поход, происходившие в 1894−97 годах.
Уже после Сасунской резни некоторые лидеры гайдуков, такие как Андраник Озанян и Арас Ачыкпашян, и многие другие предпринимали попытки объединить действия разрозненных групп фидаев, но к ощутимым результатам эта работа не привела.
Не получила организационного оформления и высказывавшаяся некоторыми армянскими революционными деятелями идея установления союза с освободительным движением курдов и младотурками. Даже в национальных партиях Гнчакян и Дашнакцутюн не было единства, хотя партии преследовали одинаковые цели.
Как не стыдно было себе признаться, подумал Камо про себя, но какой-то порядок в формировании единого фронта освободительного движения за независимость Турецкой Армении начался только после того, как этим вопросом занялись русские.
Странный разговор с главным псом самодержавия, потом ещё более странный побег из тюрьмы, когда его с расстрельным приговором за плечами чуть ли из неё не вышвырнули. Возвращение в Баку, где его на конспиративной квартире вновь находит посланник от Аленина и дает рекомендации по дальнейшим действиям, направленным на освобождение Западной Армении. Но кроме рекомендаций ему вручили ключи и пароль от ячейки Тифлисского коммерческого банка, где оказалась крупная сумма денег.
Сначала Камо хотел сбежать за границу. Его реально напугало, как быстро люди из Аналитического центра вычислили его местонахождение, хотя он общался во время побега только с проверенными людьми. А если учесть, сколько о партийных делах РСДРП на уровне ЦК знал Аленин, то поневоле в каждом со партийце виделся предатель.
