Вторая жизнь не станет скучной! «Студентик» Том 1 - Pisaka Parker
— Ты отказался от борьбы, пап?
— Да, в какой-то момент, мой выбор стал таковым. Это не значит, что ты решишь так же, не значит, что я поступил единственно верно. Но послушай сейчас меня настолько внимательно, насколько способен. Марья, твоя мать, пусть женаты мы уже на год больше твоего возраста, а дружили и того больше, я всё ещё её не разлюбил. Надеюсь, она тоже. Хотя следует ли мне вообще сомневаться… — он опустил взгляд. — Я не лишился силы. Я вырастил тебя, построил неплохой дом. И живу я обычной человеческой жизнью. Но небогатой? — он настойчиво уставился мне в глаза. — Я покупал тебе всё что ты меня просил?
— Да?.. — от этого вопроса я опешил. Вспомнить было не так-то просто. Но в то же время я точно не помню, что вообще когда-то нуждался в чём-то, чего не мог иметь.
— Сын, у нас было всё, что мы хотели. Да, моя работа вовсе не покажется никому прибыльной или особенной. Я же токарь на обычном заводе. Только это не означает, что бросив борьбу, я лишился возможности заработать настоящие деньги. Всё происходит вовсе не так. Когда тебе предложат отказаться от сопротивления, это решение будет означать только одно: Тебе позволяют существовать. Это дорогое признание, сынок. Если тебя спрашивают, значит, ты уже пережил тот момент, когда враг хотел убить тебя. На самом деле, в любой момент времени, я всё ещё могу заполучить очень и очень многое. Однако было ли это нам нужно?
— Что это за сделка, я не понимаю? С кем ты её заключил?
— Это не сделка, сынок. Им незачем идти на «сделки». У тебя сейчас нет такого же представления, ты не переживал того же. То что я расскажу, ты понять не сможешь ровно до того момента, пока не догадаешься самостоятельно. Всё это звучит и выглядит как чушь. Что-то нарочно пафосное и бессмысленное. Но даже когда тебе начнёт казаться, что ты, вот, уже было догадался о ком я тебе рассказываю, пойми меня, сын, ты всё равно ошибаешься. Ты не узнаешь этого врага пока не станет поздно. Я не смог. Никто не смог… Представь себе любого наихудшего противника, наихудшую возможную апокалиптическую реальность и ты всё равно ошибёшься, — он задирает палец вверх, подавая его рывками. — Они ещё выше. За гранью тебе подвластного. За гранью ИУМ — он ненадолго остановился, чтобы вновь собрать слюну в пересохшем рту… — Пока ты будешь представлять врагов в первых, самых очевидных и однозначных, скоро окажется, что враг не только там. Ты рассмотришь его поближе, как вдруг осознаешь, что вы с ним почти одинаковы. Ты тут же оглянешься и осознаешь, что и тот первый враг вовсе не тот, а весь мир, реальность давно под контролем совсем других. И им очень не понравится, когда ты попробуешь подмять под себя часть их влияния. Тогда-то тебя попросят остановиться.
Не могу утверждать, но мне начинает казаться, что отец немного опоздал со своими подсказками. Спасибочки Лили, что уж… Даже на улыбку тянет, он старается! В любом случае…
— Ты можешь сказать прямо. Ну кто? Если власть, то наш Император? Или неужели есть какое-то правительство вообще над всей мировой властью? Или Бог?
— С одним ты почти угадал. Условно полтора. И в этом нет смысла. Я считаю, это невозможно. Победить их уже давно нереально. Но я не могу запретить тебе попробовать пройти весь этот путь самостоятельно. Помнишь что я сказал раньше? Поэтому, ты обязательно попробуй, но просто знай. Твой отец остановился. Твой дедушка тоже остановился. А его родной папа — убит. До него убиты остальные. Тебе можно пытаться. Стремись познать этот мир сам. От этого, кажется, тебя ничего удержит, сынок. Я ведь знаю тебя всю твою жизнь, не то что ты меня, каких-то жалких восемнадцать лет, из которых разумных и того меньше. В нужный момент ты сам сможешь решить что для тебя важнее. Какой ты окажешься на самом деле. Хотя я, честно, прошу тебя об этом всей душой, рассчитывай силы, не торопись. Подумай о том что имеешь. Чтобы даже просто попытаться победить, тебе придётся выбросить всё, — неожиданно, папа поднимается на ноги. — ВСЁ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ, СЫНОК, — он настойчиво на меня напирает, сильно повысив голос. — Это, наверное, то же самое, что умереть и родиться заново. Дослушай меня, пожалуйста. Сейчас ты всего лишь студент. Ты молод. Любовь, деньги, власть, уважение… Это то чего ты сейчас добиваешься. И ты добьёшься, уверен. Ты уже это делаешь, ха-ха? — он грустно рассмеялся. — Я совсем упустил момент, когда ты стал таким большим. Хочу пронаблюдать весь твой путь до конца… Но, надеюсь, не смогу, — кажется, он просто намекает на мою смерть от старости. Взял и вдруг растрогался… Не самое его обычное состояние, в самом деле. — Но на этом же самом пути, в борьбе, легко залезть слишком высоко. Туда, куда уже не захотят позволить. И вот именно тогда. Ты, уже имеющий и любовь, и деньги, и власть, и уважение, должен будешь выбрать. Ты захочешь сохранить то что тебе дорого? Захочешь оставить всё это при себе, быть рядом? Продолжить дела, развиваться, любить… Просто созерцать, в конце концов. Или ты поймёшь, что побороться за то что ты создавал важнее? Решив сопротивляться воле и планам сильнейших, ты сейчас же лишишь себя всего. Придётся вроде как переродиться… Но больше не человеком. Никогда. Больше. Не. Человеком. Вот только даже это не даст никакой гарантии, что борьба увенчается хоть малейшим успехом. Ты же знаешь, что такое «цугцванг» в шахматах?
— Любой твой ход ухудшает твою позицию, неминуемо.
— Звучит так пафосно? «Здесь всё ещё хуже». Это хуже даже чем «пат», при том что ты, возможно, сможешь продолжать ходы. Но едва ли предрешённый «мат»? Я до сих пор не смог осознать ценность этого
