40000 лет назад - Дед Скрипун
Грязный, с впалыми от усталости глазами, с заплетающимися от усталости ватными ногами, он подошел ранним утром к той самой березе, где пообещал мавке помощь. Целую ночь длилась схватка и поиск выхода. Бессонная ночь натянутых струной нервов.
— Он больше не будет тебя беспокоить. — Федогран швырнул птичью голову. Та, шурша перьями, прокатилась по траве, и ударившись о дерево раскрытым клювом с вывалившимся толстым синим языком, замерла уставившись в наливающееся рассветом небо остекленевшими глазами, словно моля о прощении богов. — Я убил его. — Он устало опустился на землю и сел, вытянув ноги. Апатия навалилась на плечи невыносимо тяжелым грузом. Глаза начали сами собой закрываться: — Я немного полежу. — Прозвучал его тихий голос, и глубокий сон, наконец победил волю героя, своей ласковой и нежной силой сомкнув воспаленные веки.
— Не смей будить его. — Были первые услышанные нашем героем сквозь дрему слова, голос пытался греметь грозно, но нежные девичьи интонации в нем звучали слишком ласково. — Пусть поспит до утра еще есть время. Нечего в потемках блуждать. Успеете.
— Он вряд ли обрадуется такой задержке. — Этого собеседника Федогран узнал сразу, скрежетание Мора нельзя было ни с чем спутать. — Нам надо двигаться дальше, впереди у нас еще русалка и хрустальное озеро, путь не близкий по перевалу на другую сторону горы через ущелье… — Он осекся заметив, что спящий открыл глаза. — Ну ты и «дрыхнуть», сутки почитай, как мертвый. Тяжело видать тебе победа над Аспидом досталась. — В голосе сгустка мрака прозвучало уважение. — Поднимайся, тут тебе благодарные жители рощи завтрак приготовили. Можешь у ручья умыться, полегче станет, потом поснедаешь, и дальше тронемся.
Прямо на траве, на опушке рощи, Федора ждал накрытый на расстеленной, белоснежной в темною крапинку, словно кора березы, скатертью, вегетарианский стол. Но не количество ни состав представленных тут блюд впечатляли, а то, кто всем этим его угощал. Белки, расхваливали, стрекоча без передышки, принесенные ими орехи, зайцы хвастались какими-то корешками, очень похожими на морковь, только желтого цвета, они ее даже умудрились отмыть в ручье, где еще недавно сам герой смывал с себя грязь, а рой пчел, надрывно гудя притащил небольшой бочонок густого, тягучего меда, с вкусом лета.
В берестяную кружку, сидящая напротив, улыбающаяся Березения наливала молоко, а смущенная лосиха отводила глаза в сторону, стесняясь расхваливающей ее девушки, делая вид, что она тут совсем не причем. И всех их Федогран понимал. Нет, он не различал отдельных фраз и слов, но он интуитивно улавливал саму суть разговора.
Он уже перестал удивляться происходящим с ним переменам, воспринимая это как данность. Видимо боги действительно помогали ему. Они ведь в этом мире были реальными, с ними можно было поговорить, договориться даже поспорить, как это делал с Перуном Чащун, и это не воспринималось никем, как что-то сверхъестественное.
Сколько всего неожиданного и нереального с ним произошло за это время. Боги, духи, какие-то кромочники. Голова идет кругом от чудес, окружающих нашего героя в этом забытом в веках, доисторическом мире, ставшим ему теперь родным.
Когда солнце окончательно взошло на небосклон, отмытый в ледяном ручье, до хруста кожи, накормленный до отвала зверьми и мавкой дарами леса воин оседлал Чепрака. Склонив голову в благодарственном поклоне, он уже хотел было запрыгнуть в седло, но был остановлен девушкой.
— Не торопись богатырь, хочу я одарить тебя, в благодарность за освобождения от напасти. Прими вот этот плащ. — Она развернула сверток, который все время держала в руках. — Он спасет тебя от зноя, в летнюю жару, от ливня, в непогоду, и от холода в стужу. Но самое главное, он сможет скрыть тебя от врага, когда это понадобится. Другого такого в этом мире нет, он единственный, изготовленный самой Мокошью, моей покровительницей. — Она накинула белоснежный воздушный плащ из незнакомого нетканого материала, на плечи Федограна. — Более достойного воина я не знаю, которого бы было достойно это чудо божественного промысла. Носи его с честью. — Слеза скатилась по щеке девушки, и она растаяла легкой рябью в дуновении теплого ветра. Словно и не было.
К полдню они с Коломраком пересекли степь и углубились в долину двугорбой горы, попирающей своими двумя заснеженными вершинами, близнецами, небосклон. По мере того, как путники поднимались выше по склону, который с каждым шагом становился все круче, лощина сужалась, превращаясь постепенно в скалистое ущелье, а ветер усиливался, и все чаще внезапными порывами пытался сбить с ног. Чепрака Федогран уже давно вел под уздцы, потому что конь мог повредить на скользких камнях ноги.
Снег, сначала легкой наледью, а потом все увереннее накрывал камни, и вот уже сплошным покровом устелил всю округу, слепя, на ярком солнце, до рези, глаза бликами. Федор, про себя благодарил Березению, за столь щедрый подарок. Легкий, практически воздушный плащ, не пропускал ледяные порывы ветра, и грел, завернутого в него парня не хуже мехового тулупа. Тьма застала их на самом верху, и заночевать пришлось в сугробе, наметенном между двух камней, о костре не приходилось говорить, из-за полного отсутствия дров.
Проснулся Федогран от неприятного ощущения, что кто-то на него смотрит. Осознание происходящего было мгновенным. Богатырь резким толчком плеч, оторвался от земли в высоком прыжке, и когда ноги коснулись земли, в руках его уже пылал, разгоняя мрак ночи заревом пламени, меч.
Вокруг стояли высокие, мускулистые люди, с направленными на него наконечниками копий. На одном из камней сложив руки на груди, сидел воин, и внимательно разглядывал юношу умными карими глазами из-под густых бровей. Длинные светлые волосы до плеч, развиваясь от порывов ледяного ветра, обрамляли скуластое красивое лицо, с аккуратно постриженной бородой.
Несмотря на пронизывающий холод, он был одет только в кожаные черные штаны. Мускулистое, бронзовое от загара, покрытое белесыми следами застарелых шрамов тело, играло узлами мышц при каждом движении, готового в одну секунду сорваться в стремительной атаке воина.
— Кто ты, юноша? — Прозвучал приятный спокойный баритон его голоса.
— Кто вы? И почему напали на спящих путников? — Федогран решил не отвечать на вопрос, посчитав что оправдываться ему не в чем, и спросил в ответ сам. Словно ответив ударом на удар.
— Однако ты смел. — Рассмеялся собеседник. — Я уважаю смелость, если, конечно, это не глупость. Они так похожи, эти две сестры человеческого поведения. Я, пожалуй, отвечу тебе на вопрос. Но и ответ твой должен быть искренним. — Он легко, по кошачьи спрыгнул с камня и встал перед Федограном, практически уперевшись в мерцающий меч кубиками пресса.
