Ликует форвард на бегу СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич
Болельщики громко подбадривали своих, встречая бурными аплодисментами и криками каждый удачный отбор мяча или подкат. Причем, хозяева совершенно не брезговали мелким фолом, сбивая темп игры и не давая гостям разбежаться. Судья морщился, свистел, ставил штрафные, но этим и ограничивался. Данила даже всерьез задумался о маленькой провокации — имелся у него в загашнике один козырь. Но потом решил, что оно того не стоит.
Время утекало все быстрее и быстрее, а на табло по-прежнему горели цифры, которые совершенно не устраивали приезжую команду. ЕЙ срочно нужно было что-то менять. И за пятнадцать минут до конца игры, на поле вместо окончательно вставшего Еврюжихина вышел Ривелино. Едва оправившийся от раны бразилец стал тем последним козырем, что использовал этим вечером Бесков.
— Дани, коуч велел тебе идти в штрафную, — подбежал к Мельнику Одуван. — Борись, толкайся, а я постараюсь навесить тебе как можно точнее.
— Столба исполнять, — понятливо кивнул Данила. — Идет. Не забью, так попробую бармалея на пеналь развести. Ты, главное, сам в штрафную не лезь, а то поломают.
Тренер «Милана» мгновенно отреагировал на появление Ривелино. Подозвал к себе капитана команды Риверу и передал через него нужные указания. Не сказать, что вовсе, но фолить хозяева стали значительно реже. Видать, Рокко был в курсе того, как опасен бразилец при исполнении стандартов.
Двенадцать минут до конца.
Десять.
Восемь.
Пять.
Стадион притих. Болельщики с напряженным вниманием следили за тем, как отчаянно отбиваются от яростных атак «Динамо» их любимцы. И, наверное, сейчас почти у всех зрителей на трибунах в голове билась только одна мысль: «Продержитесь!»
Мельник обыгрался в пас с Семиным и привычно побежал в штрафную. Тяжело побежал, силы у него тоже были на исходе. Юрка перевел мяч на Эштрекова и относительно свежий Володя вспахал правую бровку, унесясь от своего опекуна. Но примерно за два метра до штрафной его встретил грубым подкатом Анкилетти.
Свисток Фердинанда Маршалла возвестил, что будет назначен штрафной удар. Вот он, один из последних шансов сравнять счет.
К мячу подошел Ривелино. Долго примеривался, утаптывал газон в том месте, откуда следовало выполнить подачу. А в том, что будет именно навес, не сомневался никто. Не по воротам же бить с такой позиции?
Обе команды практически в полном составе сгрудились в штрафной площадке «Милана». Разве что одинокий Банников маячил где-то в районе центрального круга. Ну а что, тут уже, как говорится, пан или пропал!
Австриец свистнул и жестом приказал Ривелино не тянуть. Одуван блеснул в ответ белозубой улыбкой, пожал извиняющееся плечами и отошел шага на четыре назад.
На Мельнике повисло сразу трое или четверо итальянцев. Данила вяло отпихивал их, показывая всем своим видом, что безумно устал, и что у него совершенно нет сил. Но игроки «россо-нери» были начеку и не спешили поверить форварду.
Ривелино сделал первый шаг.
И в тот же миг Мельник превратился в пружину, что распрямилась, и рванула на свободу. Он безжалостно наступил кому-то шипами на ногу, врезал, что есть мочи, назад локтем, пропустив мимо ушей сдавленный крик. Не до жалости!
Перед ним на мгновение мелькнуло красное перекошенное лицо Шнеллингера, правый бок нападающего обожгло болью от полученного сильного удара, чьи-то руки попытались ухватиться за его футболку, но Данила пер как бык. Всего на долю секунды ощутил, как разжались тиски защитников, давая ему свободу, присел и, мощно оттолкнувшись, взмыл вверх, под измученный хриплый крик кого-то из динамовцев: «Прыгай, сука! Ну же!!»
Мяч, казалось, точно магнитом притянуло к голове Данилы. Точнее, это Ривелино безошибочно угадал ту точку, в которую следует направить его. Угадал, и ювелирно выполнил навес.
Удар кивком и Кудичини лишь проводил мяч бессильным взглядом. Даже отчаянный прыжок Роберто Росато, который в отчаянии попытался отбить кожаный снаряд рукой, не увенчался успехом. 3−3!
— Stronzo[1]! — простонал кто-то из защитников, схватившись за голову. И разразился длинной цветастой фразой. Мельник хоть и не знал итальянский язык, но примерно догадывался, о чем может идти речь.
Только вот думать об этом он сейчас не хотел, потому что сорвал с себя футболку и несся к угловому флажку, размахивая ею, точно знаменем. А проклятия игрока в красно-черной футболке шли в фоновом режиме, на заднем плане. Почти так же, как и те потоки отборных ругательств, которыми его осыпали разъяренные «тиффози». Даже несколько пластиковых стаканов и горсть мелких монет просвистели мимо.
— Dannato russo cazzo! Per farti morire![2]
— Малой, красава! — повисли на нем подбежавшие одноклубники. — Молодчик! Такую штуку им положил!
— Пустите, черти, сломаете! — шутливо отбивался от них Данила. — Пошли, лучше, добьем макаронников, неохота дополнительное время бегать.
— Вот, нахал, — расхохотался Жора Рябов. — Не успели сравнять, а ему уже победу подавай!
— Парни, чем дольше провозимся, тем меньше нам Амаретто достанется, — предупредил Мельник.
— Что за Амаретто? — мгновенно сделал стойку Маслов. — Слыхал, вроде.
— О, это же их фирменная выпивка! — просветил его Данила. — Элитной считается, даже на экспорт идет.
— Так чего же мы ждем? — удивился Валерка. — Берем кубок и заливаем его до краев этой «амареттой». Заодно и попробуем!
— Да-ааа! — радостным воплем поддержали его динамовцы. Откуда только силы взялись?
Свой четвертый гол в матче Мельник забил всего через минуту после третьего. Обескураженные, растерянные итальянцы еще переживали коварный удар Фортуны, что, казалось, была так милостива к ним весь матч, когда юный центрфорвард нахально обокрал не кого-нибудь, а самого Джанни Риверу, который и замешкался-то всего на пару секунд, потому что рядом с ним в тот момент не оказалось никого из партнеров.
Обокрал, и немедленно помчался к воротам Кудичини. Понесся, как на крыльях, сбросив всю ту усталость, что лежала на нем невидимым грузом. Данила бежал легко и свободно, а соперники напоминали тренировочные макеты, выставленные на поле для антуража. Миновал одного, другого, отдал точный пас бегущему рядом Ривелино, плечом отбросил в сторону защитника, перепрыгнул последнего, что бросился в подкат и вот уже перед ним замаячила фигура в черном вратарском свитере с красными рукавами.
И Одуван, умница, тонко прочувствовал момент и выложил мяч, словно на блюдечке. Мельник подработал себе его на ход, дождался с иезуитским коварством, пока у Кудичини сдадут нервишки и он кинется в ноги нападающему, обвел беспомощного голкипера отточенной сотнями тренировок крокетой и, не торопясь, рисуясь перед фоторепортерами, что разразились настоящей бурей вспышек своих многочисленных камер, несильно послал мяч в сетку «щечкой». 3–4
— Все! — громко крикнул он, смеясь во все горло, Ривелино, что несся к нему с распахнутыми объятиями. — Спеклись, макаронники!
— Жор, а что за хрень ты сейчас бросил? — поинтересовался Данила, заметив, как капитан «Динамо» Рябов покрутил в руках, да и откинул в сторону узкий синий конверт, который секундой ранее достал из Суперкубка.
— Да вот именно, что хрень! — пробасил добродушно защитник. — Написано что-то, да не по-русски. Небось, какие-нибудь поздравления от организаторов. Или грамота. Да и наплевать, х…й с ней! Эй, братцы, где наше шампанское⁈ Где там Ильина черти носят⁈
— Несем, несем! — крикнул от входа в раздевалку администратор команды Сергей Сергеевич Ильин, пропуская в открытую дверь массажиста и врача. В руках у них виднелись картонные, характерно позвякивающие коробки.
— Да-а! — встретили их радостным ревом футболисты. — Наливай!
Мельник протиснулся между радостно скачущими товарищами, нагнулся и подобрал с пола заинтересовавший его конверт. Он не был запечатан, поэтому форвард легко достал прямоугольную полоску плотной бумаги с золотыми вензелями. Поднес к глазам и вчитался. Досадливо поджал губы, пережидая грохот летящих к потолку пробок, вырвавшихся из горлышек бутылок, повернулся и, выбрав подходящий момент, громко закричал:
