«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается (СИ) - Трунов Сергей

Вокруг наших с Александром I девчонок сразу сбилась стайка молоденьких девушек не взирая на чопорных Маменек и напыщенных папенек. И во время перерывов из их кружка долетали отрывки разговоров о сиротских приютах, медицинских пунктах и школах. Ну что же, если инициатива об этих заведениях пойдёт сверху, мода лесным пожаром перекинется и на провинции, что нам на руку.

Здесь же, на балу, отдыхали от службы и офицеры школ особого назначения. Не звери же мы с Граббе, чтобы ребят в такой день лишать праздника, и самые лучшие получили приглашение сюда, на Императорский бал. А остальные в дворянские собрания по Санкт-Петербургу находились в увольнениях. Наша форма имела среди барышень огромный успех и вызывала зависть не только штатских юношей, но и офицеров других родов войск.

Возвратившись после бала раскрасневшаяся Кончита прильнула ко мне, то есть к Резанову, и благодарна глядя в глаза окончательно смирилась с мыслью о моём походе. Пришлось, правда, побожиться ежедневно радировать о произошедшем.

Отбыли из Санкт-Петербурга 3 января, а в ночь на 14 прибыли в Оренбург, как раз под Старый Новый год. Это с учётом полудня в Нижнем Тагиле. Но случилось и ещё одно событие, едва не сорвавшее нам марш-бросок.

Я, вместе со своими курсантами, совершал пешие рейды. Мы срезали углы: где сани тащились по извилистой дороге, получали задания, прыгали с саней вставали на короткие охотничьи, подбитые лосиным камусом лыжи и, разбившись на группы, расходились веером, ребята на лыжах по картам бегом, ну то есть - попутная тренировка.

С нами напросился Прокоп. Мол, какие где недостатки - сниму, светодокументирую. Но видно, что дико завидует бравым бойцам КОИ (Корпуса охраны Императора) из школы особого назначения (ШОН). Парень хочет поиграть в войнушку. Я его понимаю, однако предупредил, что скидок пусть не ждёт, чуть что - пешком назад отправиться. Но доброволец светокорреспондент, ещё не дослушав меня, от радости чуть не прыгая убежал готовиться. Справедливости ради скажу, что наш Светописатель как в воду глядел и его светописец серьёзно пригодился. Особенно, забегая вперёд, в обеспечении дисциплины среди Строителей железной дороги, да и среди чиновников тоже. Мы, заодно с марш-броском ещё инспектировали на грядущей железнодорожной трассе постройки.

Помнится, был уже пятый выход.

И в N-ском уезде, на месте, где, если верить пришедшему отчёту, должна высится полноценная насыпь, и даже частью с уложенными шпалами, на деле докуда хватало глаз простиралась ровная Снежная Целина. Ну, разве что где со снежными наносами вокруг столбов дальнописной линии. Инженер-путеец, ехавший с нами смотреть Работу, почесал в затылке и сноровисто проведя свои измерения, в трёх местах брался расчищать снег и на третий раз обнаружил пикетные столбики разметки будущей железнодорожной трассы. Магистраль должна здесь пройти, параллельно дальнописной линии, здесь должна быть и насыпь. Но её нет. И, мало того, что насыпи нет, так по отчёту выходило, что где-то здесь должны стоять Бараки казарм для рабочих.

Вдалеке виднелся лес, над которым вился Дымок. Пока мы топтались в поисках несуществующей насыпи, Разведчики метнулись туда и спустя полчаса глазастый Фернандо толкнул меня в плечо, показывая пальцем. Я вскинул призматический кулибинский бинокль и возле леса разглядел посланца, семафорившего флажковой азбукой, которую мы бессовестно стырили у моряков. На таких расстояниях кристадин разворачивать не станешь, долго, а в зоне прямой видимости прекрасно работал бинокль. Разведчик сообщал, что там рабочие. Не тратя больше времени, да и Прокоп здесь всё сфотографировал: и столбики, и целину, и телеграфную линию, и лес вдали...

В лесу нас ждало любопытное зрелище: шалаши, землянки, Костры и, к моему изумлению, снежные крепости - дети везде дети, они и здесь играют.

Навстречу нам высыпала толпа народу: мужики, бабы, ребятишки. Молчаливые, переглядываются, тихо переговариваясь. Вперед выступил бородатый детина, скинул шапку, с достоинством поклонился: - Здравствуй, барин.

- Здравствуй, мил человек. Вы кто ж такие будете?

- Мы-то? Мы железнодорожные строители. А я ну вроде как бригадир у них, - он беспомощно оглянулся на людей, - Флегмонтом звать.

- Вот это дааа... - говорю, - Ну а я вроде как той самой железной дороги... Ну тоже к ней отношение имею, - не стал похваляться. - А где же начальник-то ваш, прораб? Начальник строительства. Вроде как должна быть насыпь, - я ткнул пальцем в сторону чистого поля, - Бараки и его дом...

- Прораб-то? Да есть у него дом, - зло ощерился бригадир. Видимо допёк его, - Домишшу сабе он отгрохал у городе, чего ему тут, в чистом поле-то.

- В городе? - удивился я. Потому, что, если верить карте, до города тут сто вёрст.

- А чаво уж. Мы и ставили, - пожал плечами мужик. И, видя моё недоумение, растолковал: - Токмо в уездном, не губернском, тут верстах в семи.

Знал я, что на стройках во всём мире воруют, и что Россия не исключение. Воровство - ржавчина на механизме государства, и ржавчина эта неизбежно подтачивает детали при соприкосновении с воздухом жизни. И пока воруют в меру, мирился с этим злом. Но что могут воровать вот так тотально, это у меня в голове не укладывалось! Такая "ржавчина" скоро напрочь заклинит механизм, а то и вовсе сожрёт его! Ярость закипала внутри, требовала немедленного наказания, и наказания образцово-показательного, иначе постройка магистрали увязнет в болоте воровства и бюрократии, а мне надо "растолкать" движение строительства, чтобы и в моё отсутствие ей препятствовать выходило бы себе дороже, столь же опасно, как пытаться встать на пути грохочущего на полном ходу поезда.

С натугой вынырнул из мрачных дум, переключился:

- Ну а выто давно ли тут?

- Да почитай с лета. Как от бывшего помещика в Юрьев день ушли. Вот и кантуемся таперича тут.

- Мммдааа... А чего в землянках?

- Дык материял-то прораб на дом сабе, да губернатору на конюшни... А мы людишки прастые, нам чаво... Поначалу думали к прежнему помещику возвернуться, да токма негоже, не за тем уходили. Да у него и не лучше, - в сомнении проговорил Флегмонт.

- Ну ладно. А дорогу-то к прорабу кто-нибудь показать сможет?

- Да смогём Чай сами строили.

Тут ко мне подошёл боец, шепнул, что народ живёт голодно. Он переговорил с людьми, заглянул в котлы. Меня передёрнуло, и я обратился к Флегмонту: - Так, а питаетесь-то чем?

- Да чем Бог пошлеть, барин. - пожал плечами собеседник, - Вот охотимся, Кто побирается...

- У вас денег нету?

- А кто нам их дасть?

- Так прораб должен был снабдить.

- Так сказал: "Работы нету и денег нетути".

- Ого! Ну вот что. Поехали, покажешь, где живет сей господин. И возьми пару мужиков, заодно на базаре еды купите.

Бригадир было кинулся кланяться, но я удержал: - Шапку надень, а то захвораешь. Государю рабочие нужны здоровые.

Пока рассаживались по саням, ко мне пристал со-владелец тела: «Слушай, Савелий», - задумчиво молвил: «А чего сразу крепостным волю не дали? Вот не уразумлю никак. С «Юрьевым днём» морока…», - «Эээ, Вашбродь, не так всё просто. Гляди: крепостных отпустили, а как жить самостоятельно они не знают» - «А чего там знать – живи, как хочешь», - «Ну да. А кто работу даст? А кто накормит? Самим ведь искать придётся. Воля штука обоюдоострая. А барин, даже если неурожай, прокормит. Нормальный если барин. Отпустить крепостных всё-равно, что домашнюю собаку прогнать», - «Ааа, или попрашайничать примутся, как эти, или, чего доброго, воровать пристрастятся», - «Вот-вот! Так что у крепостного и на воле барин в голове! И по-первости, покуда самостоятельно жить не приноровится, нужно дать ему место, чтоб притулился».