Чорный полковник - Алексей Птица
— Я не палач, Менгисту! — наконец произнёс генерал.
— А кто тебя делает палачом? Наши ряды покрылись ржавчиной, и эту ржавчину мы должны полностью содрать. Да, будет много крови, но я не боюсь крови, Мерид! — внезапно поднялся с места Менгисту. — Не боюсь, не боюсь, не боюсь! — в ярости стуча кулаком по столу, он смотрел на генерала, ожидая его реакции. — Мы добьёмся в наших рядах железной дисциплины. Добьёмся! Я заставлю всех, чего бы это мне не стоило!
— Хорошо, — испугался столь бурного проявления чувств генерал.
— Хорошо, что хорошо. Узнай: кто зачинщики и кто исполнители. И доложи о результатах мне или генералу Хрулёву. А дальше не твоя забота.
— Я всё сделаю, — с тяжёлым сердцем буркнул генерал, — разреши мне идти.
— Иди, раз тебе больше нечего мне сказать.
— Нечего, — подтвердил генерал и, медленно поднявшись, направился к двери.
— И смотри, без глупостей и ненужной жалости, а то ты будешь первым! — уже в спину прокричал ему диктатор, и дверь за начальником Генштаба захлопнулась.
Генералу было о чём задуматься. Мерид Негусси не ожидал такого поворота, хотя и догадывался, что беседа вряд ли пройдёт по его плану. Да и вообще Менгисту в последнее время стал чрезвычайно недоверчив, на грани маниакальной подозрительности. Он попросту опасен!
Иллюзий генерал Негусси не питал: рука красного негуса не дрогнет, подписывая ему смертный приговор. Он не из жалостливых! А вот у него, у Мерида, теперь не осталось никакого другого выхода, кроме как сдавать своих собратьев. Главное самому остаться в живых и семью сохранить! В том числе и дурака зятя, не способного избавиться даже от своего компаньона. Слабак!
Решено: многие, а заодно и полковник Бинго, пойдут как заговорщики. Правда, Бинго на роль зачинщика мало подходит: слишком мелкая и незначительная он фигура. А вот как соучастник вполне прокатит. Заодно и избавит его непутёвого зятя от никому не нужного партнёрства. Так что: одним махом сразу двух побивахом. И не надо ничего и никому объяснять. Предателем оказался, так бывает. А всё его добро достанется Фараху.
Теперь важно, чтобы самого Мерида не заподозрили в сливе. Вот это задачка посложнее… Генерал задумался. А кто, собственно говоря, сможет его упрекнуть, и в чём? Тех, кто хотел бы или мог, всех уничтожат… Остальные заткнутся, спасая свои шкуры. Но всё же ему лучше куда-нибудь уехать. Скажем, в командировку. В Джибути там, или Судан, или вообще в Кению. В общем, потеряться недели на две. Так его и выжившие не заподозрят, да и для дела полезно.
Придя к такому решению, генерал на следующий день позвонил генерал-майору Абрамяну Хачику Минасовичу, что являлся главным военным советником при нём, как при главе Генштаба.
— У меня есть для вас очень важная информация, Хачик Минасович.
— Я понял, — сразу отреагировал тот, — я зайду к вам минут через двадцать.
Ровно через семнадцать минут Абрамян входил в кабинет генерала Негусси. Поздоровавшись за руку с начальником Генштаба, советник присел на предложенный ему стул и приготовился внимательно слушать. Взяв небольшую паузу, генерал покрутил в руке карандаш и, наконец, начал непростой для себя разговор.
— Наша беседа с вами будет совершенно серьёзная, точнее совершенно секретная, уважаемый Хачик Минасович, — на ломанном русском произнёс генерал. — Дело в том, что в Аддис-Абебе, а точнее в высших эшелонах Эфиопской армии зреет заговор. И мятежники вполне серьёзно обсуждают вопрос о свержении режима Менгисту Хайле Мариама. Недовольная политикой президента наиболее прогрессивная группа офицеров готова выступить против его курса, который, по их мнению, завел страну в тупик, особенно в войне с Эритреей.
— Вы серьёзно? — опешил полковник.
— Абсолютно серьёзно. Менгисту поручил мне собрать списки тех, кто в этом замешан, и сообщить вам, чтобы вы помогли найти остальных причастных. Может, и у вас есть какие-то сведения. Они считали, кстати, справедливо, что гражданская война вообще недопустима. Используя каналы связи с руководством повстанческого движения НФОЭ, заговорщики вели переговоры с представителями Эритреи.
— Предмет переговоров? — немного оправившись от потрясения, спросил Абрамян.
— Прекращение гражданской войны.
— На каких условиях?
— Эритрея остается в составе Эфиопии, но получает автономию. В стране проведут досрочные выборы представительной власти, куда войдут и депутаты от Эритреи. Вот такие дела.
— Когда они собираются провести переворот?
— Свое выступление мятежные офицеры хотели приурочить к моменту, когда Менгисту вылетит из страны на один из международных форумов.
— Вам известны имена заговорщиков?
— Вот список, составленный мною.
Абрамян несколько завис, получив такие сведенья: надо поставить в известность руководство КГБ и как можно быстрее.
— Я перепишу?
— Да, пожалуйста.
Торопясь и разрывая бумагу дрянной шариковой ручкой, полковник лихорадочно переписывал имена старших офицеров. Их оказалось довольно много! Это лишний раз доказывало, что заговор успел пустить глубокие корни.
— Я немедленно доложу об этом своему начальству и старшему сотруднику госбезопасности, который нас курирует. Сегодня же вечером об этом узнает Москва!
— На это я и надеялся, коллега! Буду рад любой вашей помощи.
— Взаимно! — и генерал-майор Абрамян, пожав напоследок руку эфиопскому генералу, буквально вылетел из кабинета.
Через полчаса он уже телеграфировал закодированные новости сотруднику центрального аппарата пятого управления КГБ. Получив срочную секретную шифровку, тот сразу отправился с докладом наверх. Не позже завтрашнего дня руководство в Москве будет об этом знать и, разумеется, предпримет все необходимые меры. Хотя, располагая именами заговорщиков, Менгисту неплохо справится и сам. Но ведь надо помочь человеку, чтобы власть в Эфиопии ненароком не попала в руки мятежных военных. А такая угроза существовала вполне реально, судя по огромному списку всех причастных к заговору.
Буквально ранним утром следующего дня шифр-телеграмма из Эфиопии уже попала к Председателю КГБ генералу армии Чебрикову. Внимательно её прочитав, он широким размашистым почерком написал на ней резолюцию: «Начальнику первого управления: оказать всю необходимую помощь Менгисту Хайле Мариаму. На контроль не позднее завтрашнего утра. По возможности, принять меры к защите лидера Эфиопии» и расписался. Колёса административной машины завертелись, цепляя и раскручивая маховики террора и репрессий.
Этот же список, но вечером того же дня, когда состоялся разговор с Абрамяном, генерал Негусси принёс Менгисту.
— О! Я всегда знал, что ты мой самый надёжный товарищ и друг. Спасибо за твою гражданскую позицию. Вместе мы победим. Как говорят кубинцы: «Свобода или смерть!».
— «Свобода или смерть!» — вскинул вверх руку генерал в ответном жесте и улыбнулся.
— Ну, вот видишь, дружище, как ты мне помог. Мы с корнем вырвем древо предательства и выжжем остатки калёным железом. Как только всё закончится, проси всё, что хочешь.
— Мне бы
