Закон Долга. Вестница - Гюрза Левантская
Ящер медленно опустил руку.
— Вестница Изнанки? Уходящая в небо?
— Да, — сказал барон, — и если ты только посмеешь…
Альтариэн снова сжал его запястье, и он замолчал, скрипнув напоследок зубами.
Ирe, наконец, удалось справиться с эмоциями. Ситуация выходила за рамки, если даже сдержавшийся при виде дайна-ви барон хватается за оружие. Она сглотнула, кашлянула, чтобы убедиться, что снова способна полноценно владеть голосом.
— Светлого дня… эм… вожак. Простите, не знаю, как к вам обращаться. Не видела никогда раньше подобных вам. Меня зовут Ирина. А вы…
— Рах-на-Варн, — ответил ящер, медленно наклоняя голову. Нет, не поклон. Скорее шаг вниз с высоты своего роста. Поближе к собеседнику.
— Я вожак семьи нир-за-хар. Однако ты можешь звать по имени — Варн, — Ира обратила внимание, что создание не утруждалось «выканьем». — Не думал, что когда-нибудь доведётся встретить уходящую в небо. Ты так похожа на амелутку, что я принял тебя за одну из них. Да ещё без покрывала… А твои мысли были столь сладки…
— Мысли?
По шкуре виверна пробежала рябь из разноцветных бликов.
— Ты не знаешь?
Внезапно Ира почувствовала, что тонет. Судорожный вздох и явное ощущение погружения головы в воду. Нет, дышать можно, но уши заложило.
«Мы читаем мысли», — прозвучало у неё в голове.
Ира ахнула, и словно предсмертные воспоминания, пролетели последние минуты с того момента как увидела виверн в небе. Похолодевшие пальцы, и краска на лице стала ещё гуще.
«Хм… приятно. Не волнуйся. Я не скажу об этом твоим спутникам. Удивительно… Оказывается, у уходящих в небо шкура, как у нас — меняет цвет в зависимости от эмоций».
«Это смущение. Свойство всех людей. Шкура меняет цвет от эмоций?» — это не был полноценный вопрос. Просто Ира не контролировала процесс мышления, продолжая думать обо всём подряд. Скорее всего, ящеру это показалось неудобным, потому он прервал «трансляцию в мозг». Заложенность ушей пропала, мир снова обрёл привычные краски.
— Мы не выражаем эмоций так, как это привычно амелуту и другим бесхвостым, — корча морду. Наши эмоции — это смена цвета шкуры. Язык понятный лишь нам и тем, кто долго общается с семьёй. Ты и твой отряд в Каро-Эль-Тане по долгу вестника?
— Я только пару дней назад узнала, что таковым являюсь, — сказала Ира. — И это не мой отряд. Скорее я тут в роли груза.
— Недавно узнала? И прибыла недавно?
— Если бы! Я в Рахидэтели уже больше года.
— Что ж, рад знакомству. Редко можно увидеть амелутку, которая не шарахается при нашем появлении. Мы пробудем в Каро-Эль-Тане несколько дней, надеюсь, у нас ещё будет время пообщаться.
Вожак ещё ниже наклонил голову, рассматривая её. Ира чувствовала себя странно, глядя в зелёные глаза без зрачков. Нет, они не казались пустыми и мёртвыми — в их глубине плыла дымка, иногда меняя оттенки. Но так же непривычно не видеть чёрного шарика в центре, который мог бы бегать, прятаться, расширяться и сужаться, показывая эмоции обладателя! Изменение этой странной дымки воспринималось ею как ещё один иностранный язык. И языка этого она не знала.
Ящер быстро пресытился осмотром новой знакомой и собрался уходить в сторону Храма. Ира, повинуясь порыву, схватила его за руку. Запястье оказалось прохладным и чуть влажным.
— Эм… вожак… Варн. Простите, но… дело в том, что я совсем мало знаю об этой стране и её жителях, хотя провела тут год. В моём мире волшебства нет, и я впервые вижу существ, подобных вам. Не откажите в просьбе — я хотела бы узнать ваш народ поближе, если не возражаете…
Виверн не сводил взгляда со своей руки в человеческой ладони, а его шкура пошла фиолетовыми пятнами.
— Нет, я и не думал возражать, — сказал он, наконец. — Буду рад поведать о семье, уходящей в небо. И завитушки этикета оставь для бесхвостых. Мы, нир-за-хар, вообще не придаём этому значения.
Он снова склонил голову, и его взгляд помутнел.
— Ирина, тебе не противно прикасаться ко мне?
Ира рефлекторно дёрнулась, поняв, что всё ещё держит его за запястье, и медленно отняла руку.
— Простите. Нет. Не противно. А должно?
Вожак надолго замолчал, а потом снова, на сей раз деликатно, поднял её подбородок и вгляделся в глаза.
— Наверное… нет, — произнёс он тихо, — увидимся позже.
Он отпустил её и, кивнув своим соплеменникам, направился к Храму. Другие виверны уходя полоснули её взглядами, прежде чем последовать за вожаком.
«Брат моего мужа, ты взволнован. Что ты увидел в разуме уходящей в небо?» — ворвалось в мозг Варна обеспокоенное вещание сопровождавшей его самки.
«Надежду», — ответил он, прибавляя шаг.
Едва ящеры ушли, барон резко развернулся и направился между домами в сторону деревьев, а оставшись один, прислонился лбом к ближайшему.
Долго в одиночестве ему побыть не дали.
— Уже жалеете? — спросил подошедший герцог.
— Вожак, — зло ответил барон. — Хуже и быть не может!
— Я предлагал.
— Знаю, — он развернулся к собеседнику.
— Надо рассказать. Или вы всё ещё считаете, что она должна общаться с ними в одиночку?
Барон опустил голову и провёл ладонью по волосам.
— Не считаю. Мне противна сама мысль, что она будет с ними общаться! Но я не смогу.
Герцог внимательно посмотрел на него.
— Ваши традиции, да? Мне казалось, что у вас не должно быть таких проблем. Четыре старших сестры всё-таки.
— При чём тут это? У нас подобными вопросами ведают женщины! Даже одинокие отцы всегда приводят дочерей к хозяйкам Домов, повитухам или на худой конец деревенским знахаркам или соседкам! У меня язык не повернётся рассказать ей о том, что могут хотеть от неё эти…
— Создания Сестёр. Как и каждый из нас. И вряд ли Карающая простит кровь её детей на святой земле. Я знаю, что вас мучает проклятье, но возьмите себя в руки! Сёстры не спустят с рук битвы на пороге Колыбели!
Барон ответил злобным взглядом из-под бровей.
— Её надо предупредить, — сказал Альтариэн. — Открытое противостояние, как сегодня, может плохо кончиться. Семья нир-за-хар ещё никогда не оставляла своих неотомщёнными.
— О чём предупредить?
Ира стояла позади них взъерошенная от бега и со следами ещё не до конца сошедшего румянца на щеках.
Мужчины переглянулись.
— Ящерицы, что б их! Ирина, с вами всё в порядке? Общаться с этими бесчувственными…
Ира удивлённо посмотрела
