Девяностые приближаются (СИ) - Иванов Дмитрий

Генка приехал только ночью, вернее, пришёл пешком, денег на такси у него не было, он оставил их в сумке с вещами, а на автобус опоздал и шёл час от больницы до дома. По приходу сразу затеял конфликт со мной! В темноте решил было лечь спать и обнаружил, что я сплю в зале не один, а с девушкой в кровати! Про Оксанку он не знал, и, сдернув одеяло и включив свет, смешно раздувал ноздри, пока проснувшаяся моя любовница не обматерила его, щурясь на ярком свету, а затем к этому увлекательному процессу подключилась и Оля, выползшая из спальни.

– Откуда я знал? – оправдывался брат.

Идём пить чай на кухню. Генка рассказал про допрос и про отца. Влетело ему знатно от бати! Слава богу, ничего серьёзного у дядь Миши не было, и скоро его выпишут.

Я до утра не уснул, так как провинившийся Генка доказывал Оле, что он вовсе не хотел увидеть голую Оксану, когда сдёрнул с нас одеяло. А потом ещё и Оксана чего-то возбудилась, заставив меня напрячься ещё разок, я, в принципе, был не против, если бы не соревнования. Поэтому утром я ушёл по-английски, разбудив только Генку, чтобы тот закрыл дверь за мной. Ключи больше брать не стал.

Заезжаю к дяде Мише в больницу, предварительно купив на рынке яблок, сок, банку меда и сигареты, которые мне сначала отказались продавать. Накинул треху и взял пять пачек «Родопи».

К родственнику меня пускать не хотели из-за отсутствия халата, но я упросил. Дядька был мне рад, и отдельно рад сигаретам, у него с собой не было ничего, выдали пижаму, и тапочки, а вещи забрала кастелянша. Против моих ожиданий он был весел, и не сильно-то и злился на сына, а уж на меня тем более. Ему нравилось, что у сына появилась девушка, да ещё такая видная, вполне возможно он их мысленно уже поженил. А гости… он сам в детстве так чудил, как-то моего отца чуть не сжёг, но, одумавшись, рассказывать этот мутный случай не стал.

Тренер меня пожурил за отсутствие. Как мне кажется, он в растерянности, я единственная надежда не только его как тренера, а и всего нашего края. Тем более, с такими друзьями из обкома КПСС как меня ругать? Спал хорошо, но ночью приснилась Светка и Горбачёв. Что к чему? Я всё размышлял, могу ли я чего поменять или нет в истории страны в лучшую сторону? Да и где она лучшая сторона? Сохранять СССР мне категорически не хотелось.

Бой в полуфинале состоялся в субботу. Народу собралось очень много, а я всё не мог отделаться от мысли, что это всё ерунда! На кону серьёзные вещи, а я про какие-то соревнования думаю. И ещё я пытался вспомнить, когда меченый придёт к власти и не смог. Я сейчас даже в году начал сомневаться, одно знал точно, – к Чернобылю у власти он уже был. Чернобыль! Ещё одна головная боль. Все эти мысли из меня выбил мой соперник буквально в самом начале боя.

«А вот не надо думать на ринге ни о чём, кроме боя», – злюсь на себя я, вставая при счёте шесть на ноги. Да, я побывал в нормальном таком нокдауне. Сразу соперник делает попытку меня добить, я грамотно закрываюсь, а потом висну на плечах в клинче. Меня пытаются скинуть, что не так просто. Так проходит почти минута. Краем глаза замечаю, как Игорь Леонидович мечется около ринга в волнении, сам, что удивительно, я спокоен и зол. Будто ума мне вложили вместе с ударом! И рассудительности. Мой соперник прёт как танк и получает прямой правой в разрез! Я увидел, что он чуть-чуть наклонил голову и не упустил момент контратаки. Теперь в нокдауне уже он, но упрямо вскакивает и показывает, что готов драться. А упал так, по случайности. До конца раунда секунд десять, а мы рубимся в ближнем бою, так как вчера он рубился с четвертьфиналистом. Конец раунда, идём по углам. И я вижу результат тот же, что и позавчера. Бровь рассечена и бежит кровь у оппонента! Перерыв затянулся, судьи совещаются, но решают выпустить парня на второй раунд. Вчера это ему помогло, и я в голове держу, что надо не подставляться. Осторожность – не мой стиль, и в самом начале раунда мне опять прилетает плюха, я коряво отмахиваюсь и ухожу в глухую оборону. Слышу команду «брэк». Поднимаю голову и понимаю, – я в финале! Всё лицо у соперника в крови.

Доктор смотрит и говорит:

– Надо шить.

Судьи недолго совещаются, и рефери поднимает мою руку! Соперника на ринге уже нет, увели в раздевалку оказывать медицинскую помощь. Я иду благодарить угол соперника и чую, как ноги меня слушаются плохо. Всё-таки два нокдауна за бой, многовато.

Наша сборная ликует, поздравляя меня. У нас, как минимум, серебро и бронза, что уже отличный результат. Не дожидаясь второго полуфинала, иду в раздевалку, где меня вылавливает любвеобильная Оксанка.

- Оксан, реально недосуг сейчас, башка болит после боя, - искренне говорю девушке я.

- Толя, я хочу тебя познакомить с подругой! – удивляет она меня.

- А тебе зачем это надо? – торможу я.

- Сапоги. Югославские! – облизнула губы девушка и прильнула ко мне.

Нормально, да?

Глава 48

Глава 48

– Идём, познакомишь, но я потом всё равно уеду на базу, завтра финал, надо сил накопить.

– Ты как старый дед бываешь! Нет, иногда это к месту, мне в постели твоя забота нравится, но бывает и странно выглядит твоё здравомыслие, – задумчиво сказала Оксанка, таща меня за руку к подруге.

Таня, так её звали, была мелкой, но фактурной девушкой, довольно миленькой на лицо. Тут же взяла с места быка за рога. Оказывается, она приметила моё близкое знакомство с первыми лицами области и пожелала поиметь с этого кое-что.

– Я уже давно пытаюсь попасть на приём в обком, по личному вопросу, но всё никак не удается, а дело срочное у меня, поможешь?

– Что нужно-то конкретно? – пытаюсь надумать причины расставания с импортными сапогами, но ничего в голову не приходит.

– Просто можешь мне встречу устроить или с Власовым или с Виктором Семеновичем? – не хочет раскалываться девушка.

– С первым секретарём – точно нет, сам с ним шапочно знаком, а вот со вторым могу, но пока не скажешь для чего, помогать не стану, – честно ответил я.

– Понимаешь, я сирота, мои родители погибли два года назад на теплоходе Суворов, – начала девушка.

– Сочувствую, – успел вставить я, припоминая этот случай. Дело было негромкое, но трагичное, впрочем, в СССР пока всю информацию дозировали.

«Наверное, квартиру хочет попросить», – решил про себя я.

– У них было увлечение – археология, и дома у меня осталась большая коллекция старинных вещей, – удивила меня девушка. – Три года назад, когда родители были живы, папа договорился часть коллекции отдать в наш областной музей, и вот уже два года они меня из одного кабинета в другой гоняют. Ты не думай, я не избавиться от забот хочу, а чтобы о родителях память была, а историю нашей области я изучаю до сих пор, даже на раскопки езжу.

Она рассказывает очень увлеченно, и видно, ей интересна эта тема. Тут вспоминаю, что был я в этом музее в прошлой жизни, показался он мне маленьким, зала три-четыре, и в основном с оружием. Расширить бы его не помешало. Да, точно! Ростовский областной музей краеведения назывался. Краеведения? Блин, а ведь у меня поручение от комсомольского форума помочь в развитии краеведения в СССР. Ясно, что я на подхвате, там на первых ролях другие, но и я могу вполне официально внести свой вклад в это важное дело! Более того, это и моё комсомольское поручение, как бы это смешно ни звучало для меня, «взрослого».

– Слушай, я вот был на форуме в январе в Москве, и там, среди рекомендованных комсомольских инициатив была и ещё такая…

И я рассказал девушке идею новой науки, заключающейся в комплексном изучении территории своей малой родины.

– Здорово! Эх, у нас бы такое организовать, – загорелись глаза у Тани, а Оксанка лишь презрительно фыркнула тихонько.

– Всё-таки предлагаю начать с комсомольской организации, – сказал я.

– Была я там, не помогло, и в нашу партийную организацию мединститута ходила, тоже не очень там охота им этим заниматься, – призналась Таня.