Боливар исекая - Алексей Богородников
— Потому что они слегка умнее сектантов, а что из этого следует?
— Что бед они натворят больше, — высказалась Аисаки.
— Вот, — наставил я указательный палец на Рису, — в Кае Аисаки нет магии, у неё Дар воина. Но она любого мага ушатает в «собачьей свалке» как энтомолог букашку. Кая умнее, хитрее, опаснее большинства магов, но из этого фетиш не делает. А могла бы.
— Один на один, не ушатает, — пробурчала Риса.
— Если у нее тихий шаг, — сказал я, — значит и стелс упадет. Всегда так было. Маг её ни перед, ни тем более, после удара не увидит. Волшебнику много не надо: детскую погремушку кинул, концентрации на заклинание уже нет. Риса, маги просто тряпки: урона много наносят в прикрытии. Без него живут один-два удара. Думаешь лучник снайперским выстрелом промажет потому, что ты воспарила на десять метров выше?
— Да при чем тут это? — вознегодовала Саитана, — зачем мне с лучником каким-то драться?
— Да потому, — устало сказал я, — что у магоголиков концепия такая. Мир для магов. Смекаешь? Места для Аисаки там нет. Так что в случае чего, при соотношении один к трем, как у магов к воинам — всех магов просто вырежут. Потому магоголики хотят получить метод стопроцентного получения Дара магии. После этого избранных одарят, а остальные разумные станут им не нужны. Они не ради мифической борьбы с монстрами эксперименты проводят, а за власть дерутся. Вот такие, как ты, потерявшие родных, доверчивые и юные — их первая добыча.
Я её понимаю: монстров ненавидит из-за смерти родных, стала магом — надо действовать. Бороться с монстрами — удел всех одаренных, маги с их АоЕ вне конкуренции по умертвлению чудовищ. Значит, вся власть — магам, а уж там мы им покажем. Логично же. Так магоголики вербуют себе сторонников.
— Слушай, Риса, вот собрала ты всех магов Шайна, — предположил я, — вон через километр гора Подвига Двух, вынесешь големов?
Крыть ей было нечем, сколько угодно теорий придумай, а вот реальность — осилишь практикой?
— Дело же не в количестве магов, — сказал я, — в уровне, технической оснащенности, тактической подготовке. Да хоть всех в Несте в магов преврати, поможет тебе это шахту очистить? По ушам тебе проехались, лозунг вкинули про «магию навсегда» и критическое мышление у тебя отключилось. Не надо так.
Риса сорвала берет, кинула на пол и попрыгала на нём с яростью выкрикивая что-то вроде «ненавижу монстров!»
— Люди пострашнее чудовищ бывают, — изрек я, — те, хотя бы людьми не пользуются и не обманывают. Но ты мне веришь?
— Да, — она подняла на меня глаза, полные слёз. Аисаки молча приобняла её за плечи.
— Шахту мы попробуем зачистить, — выдал я, — способ разработан. Если получится, теоретически все логова монстров можно будет закрыть. Только если ты помочь хочешь, надо учиться. Надо быть хорошей девочкой, иначе в команды не берут. Значит, что?
— Занимаемся спортом, правильно питаемся, учим магию и тактику её применения в группе, — пробрюзжала она.
— А что там первое правило группы гласит? — осведомился я.
— Психов в группу не берем, — тихо сказала она.
— А по-научному? — не отставал я.
— Достаточность психической устойчивости команды, — затараторила она, — определяется совокупной нервно-психической устойчивостью каждой боевой единицы. В основе этой устойчивости лежат индивидуальные компоненты нервной системы: сила, динамичность, подвижность, лабильность и их производные, такие как характер, интеллект, темперамент.
— Вот так, кисуля, — удовлетворенно заключил я. — Подняла беретик, расправила, отряхнула, положила на столик. Вернешься с занятий — перешьешь надпись.
— На какую? — удивилась она.
— Ой, да, Создатели с тобой, — легкомысленно махнул я рукой — да какую хочешь. Всё вино беру на себя. Не целуйся без любви. Ты — не ты, когда никогда.
Я подхватил Каю за руку и протянул ладошку Рисе.
— Сделали вид приличный и няшный, — скомандовал им, — Самур жаждет шоу, и мы его покажем.
Суд я организовал на площади. Вечером стража ходила со специальным профессиональным «выкликалой», человеком, зазывающим горожан к торговцам. По совести, обычный городской глашатай. Но по королевскому закону, должность глашатая могла существовать в городе с населением от трех тысяч. Разница была в оплате и статусе города. Уж я-то всё сделаю, чтобы Самур поднять.
Выкликала пару раз по городу прошелся вечером, покричал про суд. Так что какое-то количество жителей я ожидал увидеть: двести, триста. Но человек семьсот, вокруг импровизированной трибуны у фонтана, было увидеть странно. Пол-города приперлось.
«Наверно потому, что дел сейчас немного, сезон мёртвый для дел и горожане скучают, — решил я, — надо продумать культурные мероприятия на такой случай. Ладно я, с утра до ночи вожусь с делами, бандитами, монстрами. Горожане в это время с ума сходят от безделья. Газета нужна, клуб с домино и шашками, футбол надо бы изобрести и стадион построить.»
Я взгромоздился на сколоченную подручными главы гильдии плотников Зигли Белдера трибуну. Строго и радостно оглядел толпу, своих бравых стражников, взявших в полукольцо понурых бандитов. Оценил утреннее небо. Десять Мауна Кеа из десяти. Это если что, гора на Гаваях.
— Мои дорогие самурцы и самурки! — выдал начальную тираду я. — Скромных городов не бывает, бывает те, которым нечем похвастать. Так сказала мне Аиша Выдающаяся, повелевая взять судьбу сего славного града в свои руки. Еще она добавила, что жаждет встречи с Самуром вновь. Так можем ли мы разочаровать нашу принцессу?
Переждав гул голосов: «нет», «мы — город Подвига Влюбленных!», «костьми ляжем — город украсим». Последнее мне очень зашло, даром что не некромант, просто на юмор отзывчивый.
— В эти дни, когда мы, не щадя своих сил работаем на благо Самура, — зашелся в я праведном гневе, — находятся негодяи, что думают украсть наше богатство.
Я вытянул руку в обличающем жесте на грабителей и в них тотчас же полетели тухлые яйца.
— Они ограбили Перимаха Дувина, убили главу семейства переселенцев, хотели посервить свободную женщину, угрожая её ребенку, насиловали и сеяли хаос. Воздадим ли мы им по заслугам за их преступления?!
«На костёр их!», «четвертуем!», «разорвем лошадьми!» — жители Самура, как и все остальные, особенным гуманизмом не страдали и не наслаждались.
