Николай Побережник - Гнев изгнанников
– Может, Красным лесом идут, – предположил Тарин, а потом махнул рукой и спросил, – Резерв отвел?
– Да, воевода, и засадная тысяча в Красный лес ночью ушла.
– Думаю, к ночи они начнут, так что с вечера лампады жечь, бадьи с маслом проверь.
– Сделаю.
– Ладно, как на совете решили, я у первого вала буду, ну а ты уж леса держись, не дай обойти…
– Уж который раз мне это говоришь, – Ванс прищурился единственным глазом и демонстративно начал принюхиваться, – портки-то сухи?
Друзья грустно улыбнулись, глядя в глаза друг другу, потом обнялись крепко да пошли по стенам крепости в разные стороны, не оглядываясь.
* * *– Тарин! – прикорнувшего на вязанках стрел за земляным валом воеводу тормошил караульный.
– Чего? – воевода быстро поднялся на ноги.
– От лагеря иноземцев всадники скачут, пятеро, будто передать что хотят.
– Ну-ка, – Тарин взобрался на вал, – хм… коня подай.
Пятеро всадников в блестящих доспехах остановились на тракте, не доехав до первой линии земляных валов пару сотен шагов, к ним со стороны каменка выехал один воевода.
– Сказать чего хотите? – Тарин остановил коня в паре метров от иноземцев.
– Да, воевода Тарин, – один из всадников и снял шлем.
– Скади, – удивился Тарин, – а в твоей армии что, закончились те, кто может ее повести?
– У тебя пока есть время зубоскалить, – улыбнулась Скади, – я решила подарить жизни тем, кто не будет препятствовать продвижению моей армии.
– Ты думаешь, кому-то в этих землях нужны твои подарки?
– Как ты смеешь! – Луек приподнялся было в седле, но Скади остановила его жестом.
– Ну, раз так…
– Императрица, – Луек указал на протоку у леса, от которой ехал верхом на диком звере всадник.
– Хм… интересно…
В несколько длинных прыжков болотный кот достиг тракта и медленно пошел к переговорщикам, ступая огромными лапами по земле, скалясь и издавая тихий утробный рык. Лошади забеспокоились, стали взбрыкивать, Луек и остальные сопровождавшие императрицу обступили ее.
– Несчастные! – крикнул Кессар, остановив кота, – здесь вы найдете только смерть! Такова воля Бэли!
– Кто ты? – спросил Луек, чувствуя, как холодок пробежал по его спине.
– Я сын народа Шахара, и другие дети его уже идут сюда, ведомые Бэли! Одумайтесь, иначе сгинете все! – Кессар наклонился к голове болотного кота и тот понес его обратно к лесу.
– Это что, один из тех дикарей, от которых ты сбежал из цитадели? – тихо, сквозь зубы спросила Скади.
В ответ Луек лишь кивнул.
– Готовься, Тарин! И никакие дикари, оседлавшие тварей болот, не защитят тебя и твоих воинов от императорской армии! – красная от злобы, Скади развернула лошадь и поскакала проч.
– Чего это он? – Тарин почесал в затылке и посмотрел в сторону скрывшегося на границе леса Кессара, когда переговорщики уже пылили к своему лагерю, пожал плечами и поехал к земляному валу.
Солнце почти опустилось к горизонту, окрасив небо кровавым закатом, ветер гнал по небу темные тучи, которые то и дело скрывали месяц Большой луны, и казалось, будто гигантский серп режет плоть. Птицы и зверье затихли, чувствуя приближение кровавой жатвы.
– Зашевелились, – Тарин, выглядывая поверх земляного вала, поежился от прохладного порыва ветра и глядя на выстраивающиеся полчища иноземцев.
– Пехотой пойдут сперва, – рядом с воеводой высунулся тысячник хартских стрелков, – но то даже хорошо, успеем многих отправить к предкам, пока до вала доберутся.
– Это да, – согласился Тарин, – только, валов вкруг каменка нет, кабы не обошли кавалерией.
– Заслоны выставили, да и дозорные еще на заре сегодня пробрались к местам потаенным да затаились, подадут сигнал, коли увидят кого.
– Ну, поглядим, как рубка пойдет… о, а чего это он опять? Вот же неугомонный, посланник севера!
С холма, через поле и тракт, к границе Красного леса неслись Кессар и его люди. Они, восседая на диких монстрах, стремительно скакали и что-то выкрикивали. Зрелище то еще…
– Кричат-то чего? – прислушался Тарин.
– …Бэли! – донеслось до земляного вала.
Тарин забыв, что вот-вот начнется атака неприятеля, еще немного привстал и посмотрел в сторону Красного леса, от границы которого, с невысокого холма, словно муравьи из потревоженного муравейника бежали люди, много, тысячи! Были видны повозки, также конные упряжки волокли за собой нечто на больших колесах, чуть правее из леса выехали порядка трех сотен всадников на болотных котах и устремились к Кузнечному.
– Коня! – прокричал Тарин и недожавшись, сам побежал к коновязи.
Со стороны противника картина была видна лишь малой частью людей, бегущих к валу, но и это заставило притихнуть барабаны, под бой которых пехота выстраивалась к атаке…
* * *– Дарина! Уводи эскадрон за каменок! – прокричал я, заметив Тарина и отвернул ему навстречу.
Конь чуть не выкинул Тарина из седла, встав на дыбы после галопа.
– Ну вот, а я думал, не успеем на ваш тусняк! – крикнул я Тарину, не доехав с десяток метров, дабы не доводить до кондрата животное воеводы.
– Чего? – Тарин привстал в стременах с таким лицом, что при других обстоятельствах я бы стал биться в припадке смеха.
Посмотрев в сторону неприятельского войска, я спешился и быстро подошел к воеводе, на ходу вынул нож и присев на колено, воткнул его в землю…
– Лабызаться потом будем, быстро рисуй, что у тебя тут и где!
Повторять не пришлось, Тарин спрыгнул вниз как молодой, присел рядом, лишь хмыкнул, улыбаясь и начал быстро объяснять мне, водя по рыжей от глины земле острием:
– Вкруг каменка валов как здесь нет… тут, если обойдут, да кавалерией своей, то посад снесут и вот так за вал выйдут, тогда считай все, в мешке мы… Есть заслон в тысячу ополченцев с пиками, да три сотни лучников, но это так, лишь задержать да подкрепления из-за стен дождаться.
– За стенами сколько войска?
– Пять тысяч ополчения, и тысяча конных лучников… – Тарин поморщился, – ну и полный каменок людей.
– Все?
– Ну… – Тарин развел руками, – здесь за валами порядка пяти тысяч всякого оружного люда укрылось, да стрелков хартских… Много людей в осадах потеряли.
– Ванс за стенами?
– Нет, Ванс вот здесь, в рощах, что на холме, еще с ночи тайно три тысячи своих всадников с пиками вывел, это единственное, чем мы сможем их кавалерии ответить.
– Не единственное, – я оглянулся, за моей спиной у крайнего вала выстраивались «коробки» по две тысячи пехотинцев, а за ними, в три шеренги, от вала и почти до окраины леса занимали позиции лучники, бегом ко мне бежал Махон… я крикнул ему, указав направление: – Шесть орудий по правую руку! На десять шагов! Два орудия за каменок!
Расслышав меня, Махон остановился, согнулся, уперев руки в колени, отдышался и рванул обратно к приближавшимся повозкам с расчетами.
Снова раздалась барабанная дробь и от вражеских позиций двинулась пехота, растягиваясь в шеренги, за ними следом еще кто-то, должно быть лучники.
– Ну, теперь-то мы на равных, – зло ухмыльнулся Тарин, отдавая мне нож.
– Я не знаю даже, на что ты надеялся с такими силами…
– На предков и Большой луны помощь… ну и на тебя, чудной пришелец.
– Ладно, воины Шахара ударят во фланг, как эти упрутся в валы, я уже не могу удерживать их вождя…
– А ты?
– А мне котов кормить надо… переход почти в сутки был, изголодались зверюги, – подмигнул я Тарину, – все, ступай, командуй, воевода, это твоя война.
Забравшись в седло, я убедился, что Махону мое наставничество уже будет лишним, и поехал к шахарскому войску…
– Как завяжется бой у валов, вступайте… Только Махону не мешать, действуйте, как… Пенар знает, как, – бросил я вождю и заставил Рыжего мчатся к эскадрону.
Тем временем многотысячные шеренги пехоты иноземцев, что прикрывались щитами, приблизились к первым валам шагов на триста, образовав почти «подкову». По неведомой команде остановились, первая шеренга опустилась на колено, уперев щиты в землю, вторая выставила щиты перед первой и сразу же из-за них, со студящим кровь шуршанием взмыли в небо тысячи стрел, посланные умелыми лучниками за валы… Спустя секунды из-за валов стали доносится крики боли, а от основного расположения войск иноземцев двинулся клин облаченной в латы тяжелой пехоты… Они шли под бой барабанов, и в такт ему, ударяли двухсторонними боевыми топорами себе по кирасам, грохот стоял еще тот, и надо сказать вперемешку с криками раненых за валами, жути наводил…
– Ну, сейчас начнется, – подъехал я к Дарине, поправил чехол дробовика, закрепленный на поясе и бедре, и посмотрел на свой эскадрон.
– Веди нас, Бэли! – выкрикнул кто-то из наездников, – Веди!
Это «Веди нас» стали подхватывать с разных сторон, я встал в седле и поднял руку, на что Рыжий прижал уши и покосился на меня, подозрительно оскалившись. Когда все наездники замолчали, я тихо спросил Дарину:
