Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин
Пока я отсутствовал, рабы нашептали Инаэсагилирамат, что они не справляются, нужны помощники, и она купила сразу полтора десятка. Наверное, чтобы два раза не ходить на невольничий рынок. Я объяснил ей, что чем больше рабов, тем дольше они работают на обслуживание самих себя, пока в конечном итоге не замыкаются именно на этом процессе, позабыв о хозяевах, и искренне удивляются, когда их заставляют заниматься прямыми обязанностями. Я тут же раздал самых ушлых в аренду — и оставшиеся, не без нытья, успешно справлялись. При этом в доме стало меньше толчеи, а расходы превратились в доходы.
— Почему, когда тебя нет, мне постоянно не хватает слуг⁈ — искренне удивилась моя жена.
— Потому что ты раба своих рабов, — подсказал я.
Ина решила, что это одна из моих парадоксальных шуток.
64
На нынешнем мидийско-персидском варианте карты мира осталось всего две серьезные страны: они сами и какой-то там Египет. Есть еще многочисленные греческие полисы, но пока что их всерьез не рассматривают оба крупных игрока. Рано или поздно должно было произойти поглощение. Тем более, что Египет завоевывали и ассирийцы, и вавилоняне. Как-то неприлично было не сделать то, чем прославились предшественники. Камбуджию надо было показать, что он достоин своего отца. Да и, уверен, свита, давно не привозившая богатую военную добычу, постоянно подсказывала, где ее найти, облекая собственные интересы в потребности всей империи. Новый шахиншах отпирался четыре года, а на пятый сдался. Во все провинции поскакали гонцы с приказом воинским подразделениям выдвигаться в Финикию.
Пришла разнарядка и в Вавилон. По ней бывшее царство обязано было предоставить в первую очередь саперов в большом количестве, процентов шестьдесят от всех затребованных, во вторую — обозных с большими запасами провианта и в третью, меньше всех, тяжелых пехотинцев. Кавалерия и легкая пехота — по возможности и желанию. Поскольку вавилоняне, как никто другой, обожают толпой бить одного, а с Египтом они уже проделывали это при Набукудурриушуре, он же Навуходоносор Второй, опыт есть, к армейским подразделениям присоединились толпы добровольцев всех родов войск. Преобладали легкие пехотинцы: лучники и метатели дротиков. Белпахати Угбару строго-настрого приказали оставаться в Вавилоне, зорко следить за этим ветреным городом. Командование сводным отрядом принял я, потому что все уверены, что Камбуджия доверяет мне так же, как его отец.
Все речные суда были реквизированы на нужды армии. В них погрузили снабжение, осадные орудия и важных персон, включая меня и моего младшего сына Дарайвауша (старший был слишком занят выбиванием налогов) и отвезли к тому месту на берегу реки Евфрат, откуда ближе и удобнее добраться до города Дамаск и дальше на побережье Средиземного моря. Там в шатре я подождал восемь дней, когда по суше и на галерах подтянется конница и пехота. Дальше пошли вместе. Жара, песок и пыль скрипят на зубах, по ночам достают комары. В общем, полные штаны романтики.
К Средиземному морю мы вышли в районе города Сур, он же Тир. Шахиншаха Камбуджии там уже не было, переместился южнее, к Газе, осадив ее. Филистимляне, населявшие этот город, воспользовавшись падением Вавилона, решили поиграть в независимость. Сейчас им объясняли, во что это выльется. Город был обложен со всех сторон. С моря это делали финикийцы и греки с острова Кипр, которые, будучи вассалами Египта, с удовольствием откликнулись на предложение правителя Хшассы, приплыли на галерах, чтобы блокировать поступление в город продовольствия и бегство осажденных.
Когда мы прибыли, к восточной стене города, где удобнее всего, заканчивали насыпать пандус. Моих саперов тут же отправили помогать делать это. Как мне сказали, два дня назад жители города запросили переговоры. Им отказали точно так же, как отказали они в начале осады, не пожелав отдавать на расправу свою элиту. Теперь пощады не будет никому. Они считаются изменниками, потому что отреклись от своего сюзерена — Вавилона, ставшего частью Хшассы. Значит, те, кто останется в живых, позавидуют мертвым.
Шахиншах Камбуджия принял меня в своем шатре, доставшемся ему по наследству от отца — модульной юрте, как я называл. Когда я зашел в отсек для приемов, правитель империи расхаживал перед тремя писцами, сидевшими на низких табуреточках, диктовал послания, что-то типа памфлета, в котором обещал всяческие блага при переходе на его сторону. Как я догадался, предложения делаются старшим чиновникам и командирам египетской армии. За пять лет правления Камбуджия проявил себя, как специалист по переговорам и скупке душ. Отец Куруш, наверное, переворачивается в мавзолее, построенном в Пашрагаде, наблюдая за подвигами сына. Как бы там ни было, все эти годы не было ни одного серьезного налета на Хшассу массагетов или других кочевников и ни одна провинция не взбунтовалась.
Закончив диктовать послания, шахиншах спросил меня:
— Ты привез свое вино?
— Ты ведь отказался от него. Я подумал, не нравится, захватил только для себя. Скажу слугам, чтобы принесли тебе, — произнес я в оправдание.
— Я не отказывался. Мне все время говорили, что прибывает кислое, и давали другое. Вот я и решил проверить, действительно ли прокисает во время продолжительной перевозки? Сюда ведь от Вавилона дальше, чем до Экбатаны, — сообщил он.
— Да, намного дальше, — подтвердил я и посоветовал: — Ты бы отрубил голову тем, кто, как подозреваю, небескорыстно подсовывал другое вино.
— Думаешь, без голов они будут честнее⁈ — иронично спросил Камбуджия.
— Вряд ли! — согласился я.
— Вот и я так подумал, — признался он и спросил: — Не знаешь, как перетянуть на мою сторону Фанеса, командующего греческими наемниками? Мне сказали, что они самые стойкие в египетской армии.
— Назови его великим полководцем, — подсказал я.
— Не сработало, — отклонил Камбуджия.
— Тогда напиши, что вовремя предать — это не предательство, а предусмотрительность, и что он может не успеть, потому что, кроме него, есть и другие кандидаты, желающие стать намного богаче и получить высокие посты, когда ты захватишь Мудраю (Египет), — предложил я второй вариант.
— Пожалуй, это интереснее, — сказал шахиншах и начал диктовать послание Фанесу, махнув мне рукой, что могу идти, и приказав: — Приходи вечером на пир со своим вином.
65
Через два дня начался штурм Газы. Атаковали со всех сторон, но главный удар наносился с востока по пандусу. Я расположился неподалеку от него, расстреливая защитников города легкими тростниковыми стрелами с костяными наконечниками. Они дешевенькие, легкие в изготовлении, но имеют важное достоинство — оперение отличного качества, изготовленное под моим
