Предопределение - Алексей Витальевич Осадчук
Именно для такого случая у меня появилась идея добавить в пьесу нового персонажа — Тигра с короной. Благородного правителя, сражавшегося за народ и получившего ранение в битве.
Тем самым мы смещали акцент с критики власти на неких «обманщиков», воспользовавшихся ранением короля и начавших творить беззаконие от имени его верного вассала Лиса. Но теперь, когда король Тигр исцелен, врагам не поздоровится. Такую версию было проще «продать» при дворе.
Этьен и Бриджитт встретили мою правку настороженно. А вот старшие члены семьи Бризо, которые понимали к чему могут привести уличные песенки, высмеивающие дворян, наоборот, обрадовались и единогласно одобрили мой вариант.
Понаблюдав еще немного за веселящимися людьми и убедившись, что все в порядке, я развернулся и двинулся на выход. Перед походом во дворец нужно было сделать много приготовлений.
Вестония. Эрувиль. Королевский дворец.
В просторном зале королевского дворца под сводами мерцали большие люстры, заливая все пространство мягким светом. Негромкая музыка лилась из специальной ложи, где располагался оркестр.
Дамы в богатых платьях и кавалеры в нарядных камзолах общались вполголоса, обмениваясь любезностями и поклонами. Принцесса София-Верена стояла у резной колонны, рассеянно отвечая на поклоны: вокруг дожидались ее внимания как местные вестонцы, так и астландцы, давно пустившие корни в Эрувиле.
Верена была задумчива. Сегодня исполнялся ровно месяц с того дня, как королевский шут забрал ее из дома герцогини дю Белле.
Поначалу принцесса провела несколько дней в полуобморочном оцепенении, будто все происходящее с ней являлось лишь дурным сном. Столь долгие годы она провела в страхе, упорно скрывая свое происхождение под чужим именем, и, попав в королевский дворец и внезапно оказавшись в центре внимания, сперва только крепче сжимала кулаки, готовая бежать при первом удобном случае.
Верену пугала каждая хлопнувшая дверь, каждое внезапное появление лакея в яркой ливрее; в такие мгновения сердце девушки начинало колотиться, будто кричало, что нужно немедленно искать путь на волю. Не важно как, но она желала оказаться как можно дальше от Эрувиля. В такие моменты она отчетливо понимала, что хочет находиться рядом с Максом. О, как же она жалела о том, что не была осторожной…
Первые дни ее душа разрывалась на две части. С одной стороны, она очень ждала, когда же весть о ее пленении дойдет до Макса, но с другой — она боялась за него. Ведь если Макс придет освобождать ее, а Верена в этом ни на миг не сомневалась, тогда ему придется противостоять сразу двум королям.
Однако со временем ситуация стала меняться. Стоило по столице распространиться вести о воскрешении единственной дочери Конрада Пятого, как к ней потянулись астландские дворяне. Многие из них оказались выжившими сторонниками ее покойного отца, рассеянными по Вестонии после старой войны. Верену поразило то, насколько много их здесь было.
Их присутствие, внимание и искренняя радость заставляли Верену все чаще с удивлением думать: «Неужели я на самом деле та самая принцесса?» Суровые аристократы, седовласые и знатные, кланялись ей с почтением, припоминая, как когда-то присягали на верность ее отцу. И пусть Верена побаивалась этого внезапного возвышения, понемногу в ее душе пробуждалось чувство ответственности и осознания своей значимости.
Ей подарили несколько старинных портретов ее родни — тех, кто пал в давних героических битвах с врагами. Впервые взглянув на изображения благородных предков, принцесса София-Верена ощутила странную смесь скорби и гордости: это была ее кровь, ее династия.
Теперь, когда у нее появился повод открыто и без страха носить фамильный герб, в груди, вместо ужаса, просыпалось нечто иное — тихое восхищение собой и своей судьбой.
Со всех сторон как сам Карл Третий, с которым она виделась уже несколько раз, так и другие вестонские и астландские вельможи окружили ее вниманием. Верена получала дорогие подарки и приглашения на закрытые приёмы. Она с замиранием сердца слушала воспоминания о прежней Астландии, о золотом веке при Конраде Пятом и других королях из ее династии.
Верена понемногу начала привыкать к тому, что каждое утро ей подают свежие цветы от того или иного дворянина, а в обед к ее столу просятся люди с трепетом во взгляде и почтительно склоненными головами.
С трепетом она начала понимать, что ее желания теперь не игнорируются, а, наоборот, слуги стараются исполнить их как можно быстрее.
У Верены появилось несколько фрейлин, как у настоящей принцессы. Среди них были дочери из знатных астландских родов. О боги! Ей даже открыли доступ в королевскую библиотеку!
С каждой такой мелочью уходил страх одиночества и отчуждения — Принцесса переставала чувствовать себя заложницей. Вокруг нее рождался новый, пока не до конца понятный для нее мир, где она оказывалась кем-то большим, чем просто беглянкой.
И хотя глубокая тревога по-прежнему шевелилась в ее душе — Верена не забывала, что является разменной монетой в руках сильных мира сего, — всё же она ощущала, как в ней просыпается кровь принцессы. Та самая гордость и наследие, которых она до конца не осознавала во время скитаний. Ведь трудно думать о своей королевской крови, когда кишки сворачивает от голода.
Желание защитить тех, кто поверил ей как дочери Конрада Пятого, начинало оживать рядом с давно знакомым страхом. И теперь, когда она не так жаждала бежать, в душе Верены зарождалась новая тревога: как быть дальше, если судьба и вправду готовит ей место на троне, а минувшие кошмары могут вернуться вместе с враждебными силами, что когда-то разрушили её семью?
— Ваше высочество, — сильный женский голос отвлек Верену от невеселых мыслей.
Она обернулась и увидела склонившуюся перед ней в поклоне девушку. Сперва Верена приняла незнакомку за астландку, но потом узнала нортландский акцент. Использовать дар видящей принцесса поостереглась, но ожерелье из небольших алых крудов на шее северянки явно говорило о том, что перед Вереной целительница.
— Кто вы? — по-простому на чистом нортландском спросила Верена.
Придворный учитель, преподававший маленькой принцессе языки, всегда с пренебрежением отзывался о северных языках, которые он называл наречиями, что произошли от астландского. Но об этом сейчас Верена старалась не думать.
— О! — широко и открыто улыбнулась северянка. — У вас великолепное произношение, ваше высочество! Ах да… И простите. Мое имя Хельга…
Договорить она не успела, Верена только что вспомнила, что о ней несколько раз упоминали дворяне. А еще она слышала об этой Хельге от Макса.
— Хельга Отважная, — быстро проговорила принцесса.
— Так вы слышали обо мне? — снова удивилась Хельга.
— Да, —
