Эволюционер из трущоб. Том 7 (СИ) - Антон Панарин
— Чёртова аномалия, запомни моё имя! Меня зову… — раззадоренный стал орать я, но договорить не смог.
Что-то ударило меня в затылок, и я ощутил, как острые когти вдавливаются в мою грудь и спину. Это был птерос. Выжил-таки, паскуда. Неистово лупя крыльями, он попытался поднять меня в воздух; увы, не вышло. Я призвал из хранилища пулемёт и, улыбаясь, нажал на гашетку.
Десятки выстрелов резанули по ушам. Кровь, кишки, вся эта мерзость потекла на меня, заставив морщиться от отвращения. Птерос пролетел десяток метров и рухнул замертво. Поднявшись на ноги, я распахнул испорченную дублёнку и понял, что на моём теле не то что проколов или порезов нет, а даже синяков!
— Сердечко Василиска работает, — улыбнулся я, поёжившись от холода.
— Щря-я-я!!! — заголосил птерос. Вот же, живучая паскуда! — В аду расскажи всем, что тебя убил Властелин каши, — устало сказал я и опустил молот на голову летуна. Кости хрустнули, череп твари раскололся, а я тяжело вздохнул. — Блин… Можно ведь было продать тушу по хорошей цене, а я её так изуродовал… Хотя, изуродовал я птичку пулемётом, а молот лишь придал безобразию более выразительные черты.
Я отправил побитый трофей в хранилище, а после устало побрёл в сторону ледяного гроба, в котором покоится косолапый.
— Ненавижу эту слабость. И почему в этом мире так мало маны? Может, аномалия её пожирает? Да, где-то я слышал такую теорию. Кстати, о мане. Галя, на выход. — Я выставил перед собой руку… и ничего не произошло. — Галя? — Снова тишина.
Я погрузился в Чертоги Разума и увидел странную картину. Галина вмурована в стену пещеры. Камень вокруг неё пульсирует голубоватым светом, и я сразу понял, что происходит.
— Да, неслабо тебе досталось. Я думал позаимствовать у тебя ману, а ты сама в ней нуждаешься. Ладно, отдыхай.
Со стороны комнаты Огнёва послышался непереводимый поток бранных слов. Но дверь так и не открылась. Видать, ему и впрямь тяжко. Ведь за раз старшина сожрал десяток Слёз Мироздания.
— Да, да. Я тебя тоже безмерно уважаю. Спасибо за помощь, — усмехнулся я.
— Это уже не помощь, мать твою! А эксплуатация! — рявкнул Огнёв, наконец-то высунув нос из своей конуры. Выглядел он жалко, оранжевое пламя сейчас горело бледно-синим цветом. — Я не подписывался решать твои проблемы ценой собственного здоровья!
— Не бухти. С меня магарыч.
— Три! Нет, пять ящиков коньяка! Закусь! И найди мне, наконец уже, бабу! — заорал он, ткнув в мою сторону пламенным пальцем.
— Иди отдыхай, алкаш. А то выглядишь паршиво, — улыбнулся я и вернулся в реальность.
Остановился я в центре разинутой пасти медведя. Плюнул на одну руку, потом на вторую — и принялся колоть лёд молотом.
— Э-эх, ухнем! Э-эх, ухнем! Широка река! Широка и глубока!
Лёд разлетался во все стороны мелким крошевом. Больно жалил кожу на руках и лице, но добрался я до медведя довольно быстро. Минут за десять. Золотой молот с хрустом отколол клык медведя, который тут же отправился в хранилище. А вот самого косолапого я перенести туда почему-то не смог. Видать, из-за того, что он вмёрз в реку, артефакт считает его единым целым с сотней километров ледяной глади.
— Ха. Думаете, это меня остановит? Хрена с два!
Возмутился я и бодрым шагом направился в сторону деревни. По пути встретил кучу хорошо пропечёных птичек. От таких пользы никакой, разве что доминанты собрать, а продать их будет невозможно. Задержался ненадолго и заполнил три визитки образцами крови, после чего, словно ураган, влетел в сельскохозяйственный магазин.
Ребят приложило сильнее, чем я думал. Они до сих пор сидели в коматозе, не понимая, что произошло. Хуже всех выглядели Леший и Макар, ведь у них не было регенерации. Артём тряс головой, как блохастый пёс, давил ладонями на уши и мутными глазами смотрел на меня.
— В ушах свистит. Не пойму что та… — Договорить ему я не дал. Ухватил за ногу и потащил за собой. — Пусти меня! Какого чёрта ты вытворяешь? — возмущался он, но вскоре сдался. — Ай, в задницу. Делай, что хочешь, — буркнул он, сложил руки на груди и просто скользил по снегу, любуясь облаками.
Я даже заулыбался при виде его буддистского спокойствия. Растёт малый. Вскоре станет истинным даосом, которого не сможет вывести из себя ничто мирское. Спустя пять минут мы добрались до захоронения косолапого, я отпустил Артёма и кивнул в сторону мишки.
— Размораживай.
— Чего? — нахмурился Артём, не понимая, чего я от него хочу.
Он поднялся на ноги, отряхнулся, посмотрел в кратер, который я собственноручно сделал с помощью молота, и ахнул.
— Охренеть! Он ещё жив?
— Не переживай. Он дал дубу и уже точно не вернётся в стан тёплокровных, — заявил я самодовольно.
Ну а что? У меня отличное настроение. Я сделал большое дело и имею право гордиться, пусть и незначительным, но успехом!
— Ты хочешь его достать отсюда? — с недоверием спросил Артём.
— Что значит, хочешь? Мы достанем его отсюда, даже если тебе придётся потратить целую неделю на разморозку этой образины! Сам подумай, сколько Шульман заплатит за идеальную тушу пламенного медведя?
— Сразу видно что на занятиях ты в облаках летал. Эту тварь называют Бардуг.
— Да хоть барсук. Мне плевать. Начинай топить лёд. Как восстановлю ману, помогу, — сказал я и плюхнулся на пятую точку.
— Воистину, жадность творит с людьми страшные вещи, — закатил глаза Артём и отправился выполнять приказ.
— Вот как? Ну, в таком случае, в кабак с нами ты больше не пойдёшь. Будешь жрать сухпаёк или перловую кашу на воде. Ты ведь не ценишь богатства и отрицаешь всё мирское, как истинный монах. А ещё побреем тебя наголо, чтобы больше на монаха походил. Моралист хренов, — усмехнулся я.
— Да заткнись ты уже, — улыбнулся Артём и потянулся к мане.
Работа закипела! Лёд таял, обращаясь в воду, вода испарялась, обращаясь в пар, Артём матерился, потому что взмок, как мышь. Кстати, почему говорят «Взмок, как мышь»? Это же какой-то бред. Впрочем, не важно.
Спустя полчаса к нам приехали и ребята. Серый управлял снегоходом, а Леший был в крови с головы до ног. Вот это я понимаю — приверженность общему делу! Вскрыл всех летунов и всучил мне пятьдесят жемчужин. Будет, чем угостить Огнёва. Ха-ха.
— Всё, не могу больше, — задыхаясь, промямлил Артём и рухнул на снег.
За это время он успел откопать медведя лишь наполовину. Радовало то, что туша косолапого огнеупорна, иначе она бы сильно упала в цене.
— Слабак, — поддел я брата и помог вылезти из
