Благословенный 3 (СИ) - Коллингвуд Виктор
Все суда миновали опасные узости благополучно. Лишь на подходе к Стамбулу выяснилось, что один из транспортов словил-таки калёное ядро и теперь медленно разгорался. К счастью, он был загружен зерном, а не войсками; команда покинула судно, перебравшись на подошедший к транспорту куттер.
А впереди наш флот ждал Стамбул. и весь турецкий флот, подошедший из Мраморного моря.
Двадцать семь линейных кораблей и более сотни иных судов полностью заполонили неширокую бухту. Перед нашей эскадрой открылся настоящий лес мачт — боевые корабли выстроились у входа в Золотой Рог, готовые защищать утопающую в зелени столицу. За боевыми кораблями укрывались многочисленные мелкие и торговые суда османского флота. Порты огромных 80-ти пушечных кораблей были угрожающе открыты.
— Я вижу, они готовы к бою, — прокомментировал увиденное адмирал. — Если только они хотя бы попытаются открыть огонь — бейте в ответ!
Русские корабли встали на шпринг прямо напротив города, у входа в бухту. Надо было проследить, чтобы беззащитные транспорты безопасно прошли через это место на виду всего турецкого флота. И тут кто-то из турецких канониров не выдержал напряжения…
— Они открыли огонь! Смотрите! — воскликнул Свиридов.
Упругие клубы дыма поднимались над береговыми укреплениями. Затем огонь открыли и турецкие корабли…
— Летит!
Будто бы быстрая тень промелькнула над головами наших моряков. Мгновением спустя до них донёсся глубокий, мощный звук полёта огромного, могучего каменного тела, рассекающего пространство пролива, а затем и дуновение уплотненного им воздуха. Гигантское ядро рухнуло в воду в сотне саженей за кораблём, подняв к небу могучий всплеск.
Секундой спустя прилетело второе ядро. Также перелетев над корпусом корабля, оно, срикошетировав от воды, упало где-то на противоположном берегу. Наши Моряки с изумлением наблюдали, как гигантские каменные ядра проносятся над их головами.
— Вот это у них пушки! Вот это ядра у них! Как летят на нас, так всё нутро от этого их гудения узлом сжимается! — толковали промеж собой матросы.
— Похоже, они напросились на ответные меры — задумчиво произнёс Ушаков. — Огонь!
Ещё до входа в Проливы в трюмах новых черноморских кораблей растопили калильные печи. И теперь раскалённые ядра со свистом рассекали воздух, падая среди вражеских кораблей. Залив заволокло плотным дымом. Вскоре на турецких кораблях стали возникать очаги пожара, мутными оранжевыми пятнами просвечивавшие сквозь дымную мглу.
— Пора применить брандеры, — решил адмирал. — Выводите их в атаку!
Четыре начинённых порохом судна вывели в атаку. Из-за дымной пелены турки не сразу заметили новую опасность; а потом было уже поздно.
Оказалось, черноморские моряки не хуже балтийских освоили применение новых, «больших» брандеров! Чудовищные взрывы сотрясли воздух так, что, казалось, вода залива вышла из берегов; огненные бомбы вознеслись высоко в небо и, оставляя за собой чадящие дымные следы, буквально осыпали скученные турецкие корабли. Раздались панические вопли: кто-то из команды турецких кораблей окатило адскою смесью из горящей нефти, селитры и серы. Вдруг один и турецких линейных кораблей, 120-пушечный «Масудие», весь вспыхнул гигантской свечою: это загорелись паруса на грот-мачте. Огонь мгновенно добрался до самой верхушки мачты; марсовые матросы завопили и, призывая на помощь Аллаха, с чудовищной высоты бросились в воду. Верхние паруса огромного корабля, грот марсель и грот брамсель, вспыхнув на сильном верховом ветру, горящими клочьями разносились по всей турецкой эскадре. Сначала огонь перекинулся на 84-х пушечный «Херим-Капитан», затем вспыхнул такелаж у «Мансур эль Рива», дальше огонь пошёл по мачтам судов, чьи названия из-за дыма невозможно было разглядеть.
Русские калёные ядра продолжали падать среди турецких кораблей, вызывая всё новые очаги пожара. Часть из них попала в городские постройки, вызвав пожары в Галате. Вскоре, казалось что уже весь залив полыхал, слышались крики, треск горящего дерева. Один за другим корабли взрывались на рейде, осыпая чадящими обломками Стамбул, Галату и Перу.
К счастью для правоверных, корабли, горящие возле Галаты, перекрыли русским доступ к той части флота, что ушла выше по заливу Золотой Рог. Те турецкие суда, которые смогли вовремя поднять якорь и отойти вглубь акватории, смогли спастись; загоревшиеся пылали всю ночь и еще целый день, и отсветы пламени плясали в волнах залива. Глядя на огненное зарево, охватившее полнеба и превратившее ночь в день, турецкие моряки возносили Аллаху горячие молитвы, благодаря за чудесное спасение. А во дворце Топкапы шли интенсивные разбирательства по двум извечным вопросам Оттоманской Порты: кто виноват в случившемся и как его лучше казнить.
Первым делом, конечно же, решили вновь вызвать русского посла. На этот раз разговоре участвовал не только раис-эфенди, но и великий визирь, и капудан-паша, и даже сам султан Селим.
Престарелый министр иностранных дел Блистательной Порты был внешне спокоен. Русские исполнили обещание и, не высаживая десанта, удалились вглубь Мраморного моря в сторону Дарданелл. Но оскорбление и чудовищные потери флота, гнев Великого султана, ненависть и ужас, охватившие улицы Истамбула заставляли присутствовавших кипеть от негодования.
— Господин Кутузов, как получилось, что ваш флот без нашего согласия вошёл в проливы, встал на якорь напротив нашего дворца и на наших глазах уничтожил наш флот и сжёг половину великого города? И всё это — жестоко и коварно, не объявляя войны!
Михаил Илларионович печально и твёрдо смотрел на собравшихся турецких вельмож в роскошных чалмах с бриллиантами. Сейчас всё решиться. Война или мир?
— Ах, раис-эфенди, но не вы ли расторгли соглашение о свободном проходе наших кораблей через Проливы? Теперь мы вынуждены проходить так, как можем. Если бы вы не стали обстреливать наш флот из береговых укреплений, наш флот, безусловно, не стал бы вести ответный огонь. Как только я узнал о случившемся, я сразу же послал в Россию весть с просьбою не обострять далее отношений. Уверяю вас, мы мирные люди и у нас самые добрые намерения!
И Михаил Илларионович улыбнулся самой доброй и обаятельной своей улыбкою. Раис-эфенди почувствовал, как у него мороз прошёл по коже: на мгновение ему показалось, что ему улыбается гигантский дикий кабан, принявший вдруг вид человека.
— Раис-эфенди, — продолжал кабан, — умоляю вас, повлияйте на султана с тем, чтобы он проявил сдержанность. Теперь вы видели силы Ушак-паши. Они, как и было обещано, удалились в Средиземное море, не тронув вашей столицы, хотя на его кораблях имелось восемь тысяч отборных солдат. Но за ним следует Топал-паша, командующий ныне всеми силами императора! Он также очень послушен ему: едва объявлена будет война, он бросится к воротам Истамбула, как лев врывается в загон, полный трепетных серн! Он уже низверг короля в Варшаве, растоптал его корону и надругался над жёнами; а теперь, алкая пожарищ и крови, мечтает взять дворец Великого султана и столицу короля Швеции. Последний спасся, лишь вступив с императором в самый тесный союз; но Александру по молодости лет будет тяжко удержать на привязи этого рыкающего зверя, мечтающего затопить мир кровью правоверных! Прошу вас, умоляю вас — проявите благоразумие!
* * *
Несколько дней Диван усиленно совещался, размышляя, как поступить. Флот Порты понёс огромные потери, — 11 линейных кораблей сгорело, 4, спасаясь от огня, выбросились на камни и получили сильнейшие повреждения. Услышав о грядущем наступлении Топал-паши, взбунтовался Дарданнельский корпус янычар, и посреди Истамбула, перед дворцом султана загрохотали их огромные боевые барабаны. Лёгкость, с которой русский флот прошёл через Проливы, потрясла Диван. Казалось, они просто не заметили прибрежных укреплений, несмотря на гигантские орудия, уже три века защищавшие их!
Обескураживала и позиция иных держав. Французы, всегда подзуживавшие турок, в этот раз советовали не раздувать конфликт. Англичане призывали к войне, но не брали при этом на себя никаких обязательств, отказываясь даже обсуждать размеры денежных субсидий, а слухи об уходе остатков Гибралтарской эскадры на защиту метрополии заставляли сильно сомневаться в возможности получения от них действенной поддержки.
