Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир
Нет, я не мог на это надеяться. Новоримский Союз, Нордический Союз, Афганистан, Китай – слишком мощный блок держав, чтобы нас не попытались уничтожить и раздробить оставшееся. Наша экономика слишком бурно развивается и обладает неисчерпаемыми ресурсами. Мы практически мало зависим от морской торговли. Наше ускоренное техническое и технологическое развитие, стремительный рост числа наших научных кадров и образования в целом. Плюс, опять же, я сильно (если не резко) ускорил научно-техническое развитие всех основных игроков на Земле. И наконец, наша яркая идеология Освобождения, идеология принципов Служения под лозунгом «Общественное выше личного» (он уберег нас от войны, Америка прежде всего) всё это не оставляло сомнений в неизбежности будущей схватки. Нам становится тесно на одной планете.
Я не питал иллюзий. Моё попаданство неизбежно приведёт к всепоглощающей глобальной войне. И хорошо если не слишком ядерной. Хотя мы работаем над этим.
Тут или мы их, или они нас.
Меня, кстати, всегда интересовал вопрос: а что будет если в гору Йеллоустон вонзится ядерный заряд в десяток мегатонн?
Шутка.
Поэтому, невзирая на всю нашу континентальность, я строил флот и планировал грандиозные морские сражения, как, впрочем, и сражения воздушные. И даже космические, если успею. Войну нужно начинать на территории врагов и в зоне интересов противника, а без мощных наступательных сил, которые могут спроецировать мою волю через океан, я ничего не смогу добиться.
И да, я не хочу, чтобы бомбили мои города.
Или мы. Или нас.
– Для кораблей тоннажем в шестьдесят тысяч тонн мы предложили ограничения по калибрам орудий в восемнадцать дюймов. Для кораблей в пятьдесят тысяч тонн предложено ограничить калибр стволов шестнадцатью с половиной дюймами. По авианосцам схожая картина, все таблицы на столе вашего всевеличия. Повторюсь, главный вопрос – вопрос пропорций и квот для каждой державы. Не все это смогут вытянуть сугубо финансово, особенно в отчаянное положение попадает Великобритания. Экономическое положение Британии крайне затруднительно, и правительство в Лондоне пытается лавировать, отчаянно, хотя и чопорно торгуясь, что неудивительно. Их казна крайне стеснена в свободных финансах, что, впрочем, они стараются не показывать, стремясь сохранить внешний статус великой империи.
– А что американцы?
– А вот они на предварительных консультациях демонстрируют политику, которая идет вразрез с желаниями Лондона. Я бы даже предположил, что США стремятся максимально разорить Великобританию этой гонкой вооружений.
Киваю.
Вполне может быть. И даже наверняка что-то в этом предположении есть. Америка может потянуть такую гонку, а вот Британия гарантированно захлебнётся в расходах и долгах. Долгах Америке. Со всеми вытекающими последствиями.
– Тянет ли Австралия расходы на переданный ей Великобританией флот?
– Нет, государь! Даже во время Великой войны в Австралии и Новой Зеландии сбор средств на постройку единичных крупных кораблей был сопряжен с большими сложностями, а уж возникновение практически целого флота на балансе не устроит, да и не устраивает почти никого в Мельбурне. Так что, формально передав корабли на баланс Австралии, Британия все равно будет, так или иначе, тащить эту неподъемную гирю, прикованную цепью к ноге государственного бюджета. Так что ограничения по постройке нового флота для всех основных конкурентов Британии весьма ощутимо облегчили бы жизнь Лондону. Но тут ещё следует учитывать фактор Вашингтона. Я бы даже сказал многогранный фактор. Во-первых, как известно вашему всевеличию, Великобритания должна США весьма крупные, если не сказать гигантские, деньги. Во-вторых, Америка, дополнив и исправив большую кораблестроительную программу во второй половине 1917 года, вот уже четыре года строит новейшие корабли, в том числе и большие. И, судя по всему, США только-только набрали темп, так что в Лондоне понимают, что конференция, которая начнется в 1922 году для англичан куда более перспективна, чем конференции в 1925-м или, тем более, в 1927-м, когда Вашингтон построит столько кораблей, что сможет диктовать условия на море всему миру, и, в первую очередь, Великобритании.
Я кивнул, пролистывая страницы доклада. Местами цифры были откровенно чудовищными. Мы требовали серьезного ограничения общего тоннажа крупных кораблей, но при этом сознательно завышали допустимые параметры в части тоннажа отдельных линкоров и авианосцев, значительно завышали допустимый калибр, требовали увеличения пропорций для Единства, Италии, Франции. В принципе соглашались на увеличение пропорций для Германии и даже Японии. Конечно, наши «партнёры» были категорически против, ведь даже по более скромному компромиссному варианту пропорций Америке и Британии в ближайшие лет десять не только не светит закладывать новые крупные корабли, но и придётся ломать или продавать те, что уже есть, с учётом уже строящихся в настоящее время кораблей. А вот нам, Италии, Франции, Японии и, тем более, Германии ещё строить и строить!
Нет, мы не стремились сорвать конференцию. Мы сами были заинтересованы в ограничениях, поскольку дополнительное строительство флота Америкой и Британией было для нас прямо противопоказанным явлением, особенно с учётом предстоящей Глобальной войны. И нам нужен был договор об ограничениях не позже 1924 года, иначе эта вся затея теряет практический смысл. Мы выдвигали неприемлемые условия, заведомо завышая ставки, но при этом демонстрируя определенную гибкость в части принципиальности наших позиций.
Что ж, Третья Тихоокеанская война заставила многих переосмыслить свои военные доктрины и расходы, с ними связанные. И помимо линкоров все очень хотят строить большие авианосцы.
Большие. И много. Ну, тут подходит классическое выражение про то, что хотеть не вредно. Впрочем, в данном случае, хотеть бывает очень вредно для экономики и финансов.
В общем, на дворе у нас конец 1921 года, а Вашингтонская конференция пока только на уровне предварительных разговоров и завышенных заявок сторон, от которых и будем отталкиваться в поисках разумного и более-менее устраивающего всех компромисса. Пока же задача адмирала Пилкина – размотать хотелки всех потенциальных участников, и главными союзниками Пилкина и России в этом непростом деле являются Вашингтон и Берлин.
Такие вот у нас дела.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ИМПЕРАТОРСКИЙ ПЛАНЕТАРИЙ. 1 декабря 1921 года
Никола Тесла поднялся с места, обратившись в притихший зал.
– Дамы и господа, я горд и счастлив открывать сегодня новое важное учреждение нашего Императорского Константинопольского университета – наш планетарий. Наш первый в мире планетарий. И, разумеется, самый большой в мире планетарий, ибо другого в мире просто нет.
(Смех в зале, аплодисменты.)
– Лишь несколько цифр, поскольку цифр сегодня на вашу голову обрушится предостаточно и без меня.
(Смех.)
– Итак. Начнем с символической цифры – Большой зал планетария рассчитан на 365 посадочных мест. В високосные годы служители планетария приносят в зал банкетку из фойе, дабы уравновесить ход календаря.
(Смех, аплодисменты.)
– Как вы понимаете, число мест в зале соответствует числу дней в году, так что зал разделён на тринадцать секторов, по числу созвездий, через которые проходит наше Солнце в течение календарного года. Как вы наверняка заметили, созвездий всё же тринадцать, а не двенадцать. Очевидно, древние астрологи были людьми суеверными и верили во всякую дичь. Так это или нет, мы не знаем, но факт есть факт – тринадцатое созвездие астрологи отчего-то «не заметили». Пришлось нам самим восстанавливать справедливость на звёздном небе.
(Смех, аплодисменты.)
– Купол Большого зала также несёт в себе цифры-символы. Так, его диаметр составляет 36,5 метров, что невольно закладывает сомнения в случайности выбора именно такого диаметра, не так ли? Впрочем, я заболтался, а вам, я уверен, не терпится послушать увлекательную экскурсию по нашему ночному небу. И, прежде чем я предоставлю слово профессору Циолковскому, хочу добавить, что столь увлекательное зрелище стало возможным благодаря великолепному проекционному планетарию фирмы Carl Zeiss Universarium Model I, разумеется, тоже первому в мире. А теперь попросим за кафедру профессора Циолковского с интереснейшим докладом.
