Айдол-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
— Я знаю, что любит господин ДжонХван, — кланяется КиХо, — он уже сюда приезжал.
Трек шестой
Время действия: следующий день, телефонный разговор
Место действия: где-то на одной из сеульских улиц. ЮнМи, сидя в машине, разговаривает по телефону.
— Добрый день, ЁнЭ-сонбе. Это ЮнМи… Нет, ничего не случилось. Звоню, чтобы узнать о вашем здоровье. Как вы себя чувствуете? … Звучит неплохо, но вы уверенны, что вам следует так быстро выходить на работу? Сотрясение мозга — штука неприятная. Лучше отлежаться, чтобы наверняка избежать осложнений… Концерт — пройдёт всё равно. За этим следит господин СанХён. А вот здоровье восстановить — бывает потом весьма проблематично, или, даже, порою невозможно. Я настоятельно рекомендую вам, сонбе, посидеть дома ещё денька два-три. Ничего сейчас такого не происходит, чтобы требовалось ваше обязательное присутствие… Я попрошу старшего менеджера КиХо, чтобы он дал вам приказание… Почему — не нужно? Здоровье не купишь… С деньгами в ближайшее время — наладится. Потерпите немножко, сонбе. Открою вам тайну. Президент СанХён собирается после концерта повысить вам зарплату. … Правда. Зачем мне придумывать? Так что, лечитесь сколько нужно, без всякой тревоги! Руководство вас ценит и не будет недовольно вашим отсутствием. Раз собирается повысить вам зарплату… Это правильно. Два-три дня ничего в нашем случае не сделают, а для здоровья могут оказаться очень важными… Пожалуйста, сонбе. Выздоравливайте!
ЮнМи убирает телефон от уха, разрывает соединение и несколько секунд смотрит на экран
— Тоже хочу поболеть! — говорит она, расширяя глаза, — Денька три! И чтобы будили только поесть!
Время действия: позже, тот же день
Место действия: клиника, кабинет врача-психотерапевта. Сидя за столом напротив, ЮнМи общается с врачом.
Сижу, смотрю как давно уже знакомый мне врач Ким ЧенСёк, держа пальцами листок с результатами пройденных мною тестов, задумчиво его разглядывает. ЧенСёк позвонил мне на следующий день после шоу и настоятельно потребовал явиться пред его врачебные очи в ближайшее время. Пришлось ставить в известность шефа. Тот, сначала, было, не понял, но потом, вспомнив про мои старые проблемы с головой, дал указание КиХо выкроить мне время для этого посещения.
Вот, выкроили. Врачу о шоу — рассказал, о жизни — поговорили, сейчас сижу, жду оглашения вердикта. Пока ехал в клинику, позвонил из машины ЁнЭ, узнал, как там она? Из больницы её отправили домой в день поступления. Полежала, кольнули, спросили — «деньги есть, чтобы лежать?», узнали, что нет, отправили восвояси. Дорого по больницам валяться. Пусть дома, «до кондиции доходит». А ЁнЭ рвалась на работу. Отговорил, пообещав обратиться с этим вопросом к КиХо. Как-то вот кажется мне, что сотрясение не лечится двумя-тремя днями. Нужно в сети посмотреть… а зачем — в сети? Передо мною целый врач сидит! Даже, почти по профилю. Хватит ему над бумажкой медитировать. Мне работать нужно ехать!
— Простите, господин ЧенСёк, — предварительно прочистив горло, обращаюсь я к врачу, — вы не подскажете, сколько нужно соблюдать постельный режим после сотрясения мозга?
Подняв глаза от листа бумаги, ЧенСёк несколько секунд молча смотрит на меня, переключаясь со своих мыслей на заданный ему вопрос.
— Две недели, — говорит он, — а лучше — три. А почему ты спрашиваешь? У тебя — сотрясение?
— Нет, у моего менеджера.
— А что с ней случилось? — спрашивает ЧенСёк.
— Упала, — отвечаю я, — ударилась головой. Врачи поставили ей диагноз — «сотрясение мозга». Рвётся на работу — неделя даже не прошла…
ЧенСёк задумчиво смотрит на меня. Он, случаем не думает, что это моих рук дело? Чё он так смотрит?
— Неудачное стечение обстоятельств, — говорю я молчащему врачу, чтобы он ничего себе не придумал, — и коротко рассказываю, как было дело.
ЧенСёк кивает.
— Да, бывает, — говорит он, — ей нужно обязательно провести в постели хотя бы неделю. Сотрясения — коварны по последствиям, а люди к ним относятся легкомысленно. Особенно, если нужно зарабатывать деньги…
В кабинете устанавливается понимающая тишина.
— Вернёмся к тебе, — нарушая ее, говорит ЧенСёк, — знаешь, человеческое тело, это огромная химическая фабрика, в которой одномоментно протекают миллионы различных реакций. Мне жутко интересно, какая из них вдруг пробудила в тебе столь большое человеколюбие?
Врач с вопросом смотрит на меня, ожидая ответа.
— Э-э? — озадаченно произношу я, не поняв столь неожиданного вопроса.
— Твой поступок не сходится с созданной мною твоей психо-матрицей, — видя, что его не поняли, поясняет ЧенСёк, — согласно ей, ты практична, достаточно консервативна и не рискуешь ради риска. Что произошло, ЮнМи? Откуда этот всплеск человеколюбия?
Пфф… мысленно выдыхаю, смотря на доктора, — ну да, я же столько ему тестов сделал… Он уже, наверное, знает меня лучше, чем я себя…
— Знаете, доктор, — говорю я, — не нужно искать материалистическую основу в движениях души. Это было повелением сердца.
— Правда? — скептически отзывается на это доктор, смотря на меня.
— Я стараюсь быть полезной людям, — поясняю я ему.
— И решение пришло к тебе как «вспышка»? — спрашивает доктор.
— Ну, в общем, да, — соглашаюсь я, вспомнив, как говорил на шоу о внезапном озарении.
Врач неодобрительно качает головой из стороны в сторону, показывая, что такие озарения ему не нравятся.
— Может, это всё же было — не твоё решение? — спрашивает он, — Может, это было решение кого-то из агентства? Кто-то подсказал?
— Нет, — вздыхаю я, — никто не подсказывал. Сама придумала.
— Тогда, это меня настораживает, — говорит доктор, — столь большая импульсивность в принятии решений, а также их немедленное воплощение в жизнь, не имеют под собою ничего хорошего…
Доктор опять задумчиво смотрит на меня, и я решаю перевести разговор на другую тему.
— ЧенСёк-сии, — обращаюсь я к нему, — подскажите, мне вот только что пришло в голову, что можно спросить у вас… Сейчас я участвую в подготовке благотворительного концерта, против суицидов у школьников… Скажите, может есть какие-то психологические приёмы, которые позволят усилить эффект от
