Виктор II. Академия - Евгений Валерьевич Решетов
Он обладал лысой яйцеобразной головой с прижатыми к ней ушами, круглыми пытливыми голубыми глазами, острым носом, впалыми щеками и бледными, бескровными губами. К слову, несмотря на почтенный возраст, практически все морщины обошли ректора стороной, кроме носогубных складок. Они точно ущелья, буквально прорезали его тонкую пергаментную кожу с пигментными пятнами.
— Доброе утро, молодые люди, — поздоровался с нами старик и указал сухонькой ручонкой на два стула, которые стояли в метре от его стола.
Мы присели на них и синхронно произнесли:
— Доброе утро, господин ректор.
— Итак, дорогая маркиза, вы что-то хотите мне рассказать, — сразу взял быка за рога дед.
Видимо, он следовал мудрому правилу не откладывать что-то в долгий ящик. А то учитывая его возраст, он мог и не добраться до него, а сыграть совсем в другой ящик.
— Да, сударь, мне есть что вам сказать, — проговорила девушка, положила руки на колени и стала вещать. Она рассказала о том, что произошло на острове и честно сообщила, кто был организатором данного «похищения».
Ректор выслушал её, а потом спросил, многозначительно покосившись на меня:
— А молодой человек в курсе… всего?
— Да, он знает, что Ройтбурги воюют с моей семьёй, — кивнула маркиза.
— Хм, — хмыкнул старик.
Похоже, он считал, что девушке не стоило мне рассказывать об этом. И кажется, старший Меццо не поведал ему о том, что я своего рода телохранитель юной маркизы.
— Что же мне делать, сударь? — спросила красотка и с надеждой посмотрела на дедка.
— Ваша светлость, я не могу обеспечить вашу безопасность, — хмуро выдал ректор и автоматичным движением руки отодвинул стопку бумаг. — И я бы посоветовал вам вернуться в отчий дом…
—… Об этом не может быть и речи! — отрезала девушка, решительно сверкнув глазками.
— Тогда можете оставаться на свой страх и риск. У меня нет права отчислить вас, поскольку вы ничего не нарушили. Но жизнь — одна. Подумайте.
— А что с результатами полевой тренировки, сударь? — перевела тему аристократка.
— Вы с этим молодым человеком получаете по ноль баллов, — сообщил ректора, сцепив на крышке стола длинные пальцы с пожелтевшими ногтями.
— Справедливо, — кивнула златовласка.
— Господин ректора, а Василий какой получил балл? — поинтересовался я, вспомнив товарища.
— Я посоветовал декану дать ему один балл. Василий показал себя верным другом и заслужил награду, — проговорил старик. — Ты, Виктор, тоже заслуживаешь награды. Я поговорю о ней с деканатом вашего факультета, а пока прими моё рукопожатие.
Ректор протянул мне сухую кисть, похожую на птичью лапку. А я поспешно вскочил со стула, крепко пожал его пятерню и приподнято взглянул в глубоко запавшие в череп глаза, кои с возрастом совсем не утратили остроту. И неожиданно мне на дне зенок старика почудился нечеловеческий голод. Я мигом покрылся холодной испариной и рефлекторно отдёрнул руку.
— Что с тобой, Виктор? — удивился дедок, выгнув брови.
— Ничего. Судорога. От нервов, наверное, — скомкано выдал я и смущённо дёрнул щекой.
— Понимаю, — проронил ректор и раздвинул губы в неестественной улыбке. — Что ж, идите оба отдохните. А вы, сударыня, подумайте, подумайте над моими словами. Жизнь одна.
— Благодарю за понимание, — вежливо сказала аристократка и встала со стула.
— Куда же вы… — вдруг остановил её старик. И у меня сердце на миг встало. Но уже в следующее мгновение дед со смешком произнёс: — Молодые люди, извольте вернуть уцелевшие артефакты, принадлежащие академии.
Мы с Адрианой положили на стол амулеты, клинки и фляжки. А потом вместе вышли из кабинета и двинулись к выходу из дворца.
Девушка принялась лопотать, перемывая кости отцу, ректору и Ройтбургам. А я слушал её даже не вполуха, а хорошо если в четверть. Мою голову целиком и полностью занимал увиденный мной голод, терзающий ректора. Он офигеть как был похож на всепоглощающий чудовищный голод бесов. Но ректор не может быть одержимым. Он же вполне адекватен. Здраво разговаривает, зубы и когти не отращивает. Твою мать, что же с ним такое? Виной ли тому ферма одержимых? И не он ли поставляет бесноватым студентов? Они же как раз начали пропадать с началом его правления в академии. Однако всё это не моё дело. Я тут ради другого… точнее другой. А всё остальное меня не касается.
— Виктор! Виктор! — вырвал меня из пелены размышлений настойчивый и чуть гневный голос Меццо.
— Да, ваша светлость. Простите, задумался, — виновато сказал я, глянув на приблизившуюся башню анималистов.
— Никому не говори о том, что услышал, — с нажимом произнесла девушка. — Даже Василию. Соври ему что-нибудь.
— Хорошо, сударыня, — пообещал я.
Она кивнула. И мы вошли в общежитие. Комендантша скользнула по нам внимательным взглядом цепного пса, но ничего гавкать не стала. Наш дуэт спокойно миновал её и на лифте поднялся на восьмой этаж. А уже тут наши тропки разошлись. Маркиза двинулась в свою комнату, а я — в свою. А достигнув её, моя тушка тотчас приняла на кровати горизонтальное положение.
Я мигом отправился в царство Морфея, поскольку настрадавшееся тело желало отдыха. И спал я мёртвым, беспробудным сном… хотя всё-таки оказалось, что пробудным. В какой-то миг из цепких объятий сна меня вырвал настойчивый, знакомый стук в дверь.
— Входи! — сонно крикнул я, не вставая с кровати.
Дверь отворилась и в комнату проскользнул взбудораженный Васька. Он сразу же принялся строчить, размахивая руками, оканчивающимися широкими, как лопаты, ладонями:
— Вик, чего случилось-то? Что это за люди были? Я ведь сразу после того, как вы исчезли, браслет активировал — и в башню, а там нашёл дежурного преподавателя и всё ему выложил, как на духу. А тот мне приказал молчать. Мол, декан всё поведает ректору, а тот разберётся. И вот до сегодняшнего утра я весь как на иголках был, ходил в неведении. Благо, маркиза на завтраке появилась и сказала мне, что всё в порядке. Виктор жив.
— Стало быть, я пропустил завтрак? — расстроенно пробормотал я, перевернулся на спину
