Ведьма для опального Генерала (СИ) - Анастасия Юрьевна Королева
— Отпускаю…
Всё вокруг залило ослепляющим светом, так что мне пришлось зажмуриться. А когда открыла глаза, света уже не было.
— У вас есть время до рассвета, — произнёс затихающий голос и я оглянулась. Мяус сидел тут же, только его глаза перестали светиться. В остальном он был таким же, как и всегда.
— Пойдём, — подмигнул он мне. — Нам о многом нужно поговорить.
Отойдя немного от источника, я осторожно попросила:
— Можно я понесу тебя на руках? — не знаю почему, но мне показалось, что ему будет тяжело идти.
Что удивительно, хвостатый противиться не стал, кивнул, а когда я подхватила его, то поняла — он весит куда меньше обычного.
— Всё хорошо, — отреагировал он на моё замешательство.
«Ничего хорошего не было», — подумала с горечью, но ничего не сказала.
И мы пошли. Метла летела следом, но старалась вообще не привлекать к себе внимание. А я молчала, нежно прижимая к себе мохнатое тельце.
Мы расположились прямо на лужайке. Земля была прохладной, но это никого из нас не волновало.
— Готова? — спросил Мяус, а я смогла лишь кивнуть.
— Твоя бабушка была хорошей ведьмой, справедливой да сильной. И дочь свою она традициям обучала, воспитывала с любовью и лаской. А когда от дел решила отойти и передать Элине, перебралась в ваш мир и только изредка сюда наведывалась. Это я не доглядел. Расслабился. Поверил, что всё-то будет так же ладно, как с Фионой. Да только Элина с тьмой связалась. Поначалу я и не заметил ничего, разве что в лес она стала ходить чаще, да всё одна. Говорила, что нечего мне зря ноги стаптывать. Я и оставался дома. Пока однажды она не заявилась, напоённая тьмой по самые края.
Мяус замолчал, тяжело вздохнул.
Выходит, матушка выбрала другую сторону, но…
— Зачем? — выдавила с трудом.
Кот махнул лапой и признался:
— Сила… Манит она всех, обещает несбыточное, вот только на поверку не ты управляешь собой, а тьма. Ты же сама видела, что источник может и отобрать силу, коль почувствует, что ведьма её недостойна. А тьма… Она не бросает. Пьянит мощью, всевластием, и остаётся с тобой навечно, чтобы ты не творила.
Он вновь ненадолго замолчал, чтобы продолжил куда более бодрым голосом:
— Я, было, бросился к источнику, да Элина хитрее оказалась. Догнала меня и клятвой связала, так что я и позвать на помощь никого не мог. Но сердце материнское ведь не обманешь — Фиона вскоре самая в гости наведалась и поняла, что её дочь натворила. Она пыталась спасти Элину, да только поздно было. Тьма пустила корни в самое сердце. Её бы сразу стоило запереть в межмирье, да только твоя мать оказалась хитра — она понесла. Знала, что Фиона с ребёнком под сердцем не причинит ей вреда.
Я задержала дыхание, тряхнула головой:
— И кто же мой отец?
— Да кто ж его знает, — ворчливо отозвался кот. — Твоя мать так и не призналась. На вопросы только заливисто смеялась и твердила, что сделала всё правильно.
— А я? — зажмурилась и всё же спросила. — Я тоже заражена тьмой?
Кот безрадостно усмехнулся и посмотрел на меня:
— Твоя бабушка отдала много сил, чтобы вытравить из тебя эту гадость. Потому и ушла она так рано, ей бы ещё жить да жить, но…
Мне вдруг показалось, что я сплю, и весь это кошмар мне только снится. Сумасшедшая матушка, принявшая в себя тьму, лес этот, меня окружающий. Стало душно, с трудом дёрнула ворот рубахи, пытаясь убрать ткань, что мешала сделать спасительный вдох.
— Что было дальше? — прошептала, мечтая уже завершить этот разговор.
— Фиона к источнику обратилась, и им удалось выгадать время до твоего рождения. Потом Элину всё же заперли в межмирье, отрезав от сил. Но, видимо, после смерти твоей бабки, путы, сдерживающие дочь, ослабли, дав той волю.
— Ты говорил, что тьма не причинит мне вреда.
— Не причинит, — не стал он отказываться от своих слов. — Пока ты на стороне света и ему доверяешь, источник будет охранять тебя.
— А всех остальных? — выдавила с мукой в голосе.
— А всех остальных защитишь ты.
Мяус подошёл, положил лапы мне на ноги и с грустной улыбкой произнёс:
— Дарина, твоя душа светла, ты сможешь отогнать тьму и вернуть лесу спокойствие. Фиона, конечно, надеялась, что тебе не доведётся в это впутываться, она думала, что источник найдёт другую ведьму, у них и уговор был. Но ты здесь.
Мы помолчали. Я смотрела на этого вредину и слёзы на глаза наворачивались. Потом меня осенило:
— Ты не мог мне рассказать, — я провела рукой по мягкой шерсти. — Но почему источник промолчал? Он бы мог сказать мне обо всём, он не давал никому клятву.
В глазах кота мелькнул отблеск фиолетового света:
— Источник не знал наверняка, чью сторону ты примешь. Да и у высших сил всегда свои планы на нас, смертных.
Мы замолчали. Кот взобрался ко мне на колени, а потом замурчал. Я всё же расплакалась, тихо, без истерик, слёзы просто стекали по щекам, утопая в нежной белой шерсти.
— Кстати, — спустя время вновь заговорил Мяус. — А я ведь раньше был чёрным. Просто потом, из-за одного неудачного эксперимента твоей бабушки поменял окрас.
Я улыбнулась сквозь слёзы и честно призналась:
— Белым ты мне даже больше нравишься.
Не знаю, сколько прошло времени, но небо начало светлеть. Час икс неумолимо приближался, а я о так многом не успела его спросить.
— Почему Алана? — взяв себя в руки, озвучила самое важное.
— Не знаю, — проворчал мохнатый. — Сдаётся мне, девчонка сама связалась с тьмой, но не рассчитала свои силы. Да и разве человеку бороться с этой напастью?
Наверное, он прав. Но было в этом что-то… Странное. И это что-то не давало мне покоя. Не могла же красивая, да и богатая, по меркам деревенских, девица просто взять и связаться с тьмой. Должны быть какие-то причины. Да и ненависть её к драконам мне тоже совершенно непонятна. Они-то ей чем помешали? Слишком много вопросов, на которые мне могла дать ответы только та, с кем я бы предпочла никогда больше не встречаться.
— Знаешь, — заговорила я, перебирая мягкую шерсть. — Я всегда хотела завести кота, да бабушка не разрешала. Всё твердила, что они глупые. Теперь я понимаю, почему. Они, в самом деле, глупые, а ты — самый лучший.
Да и можно разве сравнивать обычных котов с ним? Он же замечательный, самый лучший ворчун. Мяус перестал мурчать, извернулся и поставил лапы мне на плечи:
— А я рад, что ты, против
