Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
— Товарищ, мы участники конференции, питаемся по талонам. Куда нам сесть и как скоро вы нас сможете обслужить?
— Вон столики как раз для ваших выделены, с флажками, на которых эмблема вашей конференции, — показал официант. — Только я их не обслуживаю.
— А кто обслуживает?
Но мой вопрос был обращён в пустоту, так как работник общепита уже унёсся куда-то вместе с заставленным бутылками подносом. Все столики были заняты, только за одним, за которым сидели мужчина и женщина, как по заказу, оставалась пара свободных мест. Мужчина молодой, в очках, носатый. Женщина — брюнетка, высокая и крепко сбитая, словно бы занималась спортом, но при этом весьма и весьма симпатичная. Хотя, чего это я, в мире хватает симпатичных спортсменок, и не только в художественной гимнастике. Перед ними стояла нехитрая снедь, уже наполовину съеденная, спиртное отсутствовало, из напитков имелись только минеральная вода и сок. М-да, добавить своих и нормально поесть им что-то претило. Видно, люди привыкли экономить, врачи не так много в СССР зарабатывают, в отличие от загнивающего Запада, где медицина платная.
— Привет коллегам! Уже заканчиваете?
— Привет! — откликнулся мужчина. — Вы тоже в конференции принимаете участие?
— Принимаем, — взял инициативу в свои руки Гриша. — Не помешаем?
— Конечно, садитесь.
— Предлагаю познакомиться! — объявил я. — А я Арсений Коренев, город Пенза. Вернее, Сердобск Пензенской области, где я сейчас заканчиваю интернатуру. Но затем надеюсь работать в одной из пензенских больниц.
— А я Григорий Соколов, Астрахань, — коротко представился мой сосед по номеру.
— Андрей Резник, психиатрическая больница Ташкента, врач-психиатр, — солидно произнёс очкастый.
Ага, видел его фамилию в списке, где-то в конце выступает. Судя по фамилии и внешности — представитель древнего народа, изгнанного Господом со Святой земли за идолопоклонство и прочие грехи.
— Ирина Черевань, работаю педиатром в детской поликлинике в Полтаве.
Ого, кто бы знал, что Черевань, которой завтра выступать передо мной, окажется женщиной… Вернее, скорее даже девушкой.
— Так это вы, получается, завтра передо мной выступаете, — сказал я. — А я в списке посмотрел — Черевань, почему-то сразу подумал, что это мужчина. Какой-нибудь Игорь или Иван. Простите Христа ради!
— Да бросьте, — рассмеялась она, — меня вот так, с инициалами, многие за мужчину принимают, пока воочию не увидят. Так что я давно привыкла.
Говорила она на русском чисто, без всяких гэканий и прочих акцентов, выдающих жителей Украины.
— Постойте! — вдруг встрепенулась Ирина. — Я уже где-то слышала вашу фамилию. Вот только не могу вспомнить, где…
— Может, на стенде с списком докладчиков и увидели, — решил я свернуть со скользкой темы.
— Вон, кстати, наш официант, — как раз кстати заметил ташкентский психиатр.
Тот как раз двигался к нашему столику.
— Ваши талоны, — попросил он и, после того, как забрал их у нас с Гришей, сказал. — Вам по какой раскладке, первой или второй?
Оказалось, что в первую раскладку входят овощной салат «Летний», заливная рыба, ветчина с гарниром из горошка, и бутылочка минеральной воды на человека. Сок можно заказать отдельно в кувшинчике, что наши соседи по столу и сделали. Во вторую — сельдь с отварным картофелем и маслом, судак отварной с соусом по-польски, минералка… Судя по увиденному, Ирина выбрала первый вариант, а Резник второй.
— А водку или вино за свой счёт мы можем заказать? — спросил я у официанта. — Ну и из еды что-нибудь поинтереснее ветчины с горошком и судака отварного.
— Пожалуйста, ваше право, — вежливо улыбнулся он, явно оживившись в предчувствии чаевых. — Хотя на ветчину и судака ещё никто не жаловался.
— Тогда пишите…
Несколько минут спустя на нашем столике появились лангет, фрикасе, селёдочка с мягким сметанно-майонезным соусом под названием «Олимпийская» (дань предстоящей московской Олимпиаде), блины с чёрной и красной икрой, графинчик «Столичная» и для дамы бутылка «Ркацетели».
— Я, наверное, не потяну, — на ухо мне сказал Гриша. — У меня с собой трёшка с мелочью.
— И не надо, — отмахнулся я и во всеуслышание объявил. — Друзья, насчёт денег не беспокойтесь, я угощаю!
С лиц присутствующих тут же сошла напряжённость, все заулыбались.
— Неплохо зарабатывают интерны, — тем не менее не преминул заметить Резник.
— В лотерею «ДОСААФ» выиграл сто рублей, — нагло заявил я.
Не признаваться же сейчас, что получаю неплохие гонорары за песни, которые звучат на Кремлёвских концертах, транслируются по телевидению и ротируются на радио. Сейчас на моём лицевом счету уже накопилась изрядная сумму, что-то порядка 20 тысяч. Кстати, по совету пензенского представителя ВААП я написал заявление в это самое агентство, чтобы мне гонорары сразу перечисляй на мой счёт на сберкнижку, а не переводом на почту. Зачем делать лишние телодвижения…
Я взялся за графинчик, наливая мужчинам в принесённые предусмотрительным официантом рюмки. — Предлагаю первый тост за знакомство.
Хорошо посидели, давно я так не сиживал. С Таней и в тот раз с Мясниковым в «Золотом петушке» — это немного другая история. Там ощущалось невольное напряжение. В первом случае из-за чувств к любимой девушке, во втором — из-за присутствия рядом большого чиновника, при котором каждое слово приходилось контролировать.
Я рассказал пару анекдотов, которых в этом времени точно не слышали, не пошлые — всё-таки с нами дама. Зашли хорошо. А тут ресторанный ансамбль заиграл «Эти глаза напротив», и я пригласил Ирину на «медляк». Она не отказалась, и мы прошли в центр зала, куда стали подтягиваться и другие пары. Пока танцевали, я выяснил, что Ирина не замужем (на эту мысль меня сразу навело отсутствие обручального кольца), и никогда в браке не состояла. А ведь я знал, что в СССР девушки старались выскочить край до 25, потому как потом попадали в разряд старых дев. Это в моём будущем женщины могли себе позволить заниматься собственной карьерой до 30, а то и до 35, и после чего начинали устраивать личную жизнь. В Советском Союзе всё обстояло по-другому.
— Наверное, думаете, почему я до сих пор не замужем и не мама? — словно прочитав мои мысли, спросила она.
— Да-а-а… Вообще-то нет. — немного растеряно пробормотал я.
— Ладно, ладно, по глазам вижу, что подумали про это, — грустно улыбнулась она. — На самом деле я едва замуж не вышла сразу после окончания Киевского мединститута. За сокурсника, киевлянина, сына главврача… В общем, одной из больниц. Но не срослось.
В её лице прорезались резкие чёрточки, а я не стал настаивать на продолжении истории. Захочет — сама расскажет, не захочет… Ну, не захочет — и не надо.
В свою очередь я поведал, что нахожусь в статусе жениха, давая тем самым понять, что изменять невесте не собираюсь, если вдруг Ирина строит на меня планы. Тем более что она сегодня ночует одна — соседка, которая, как ей объяснили, на перекладных добирается из Якутска, заселится утром. Ирина сохраняла внешнюю невозмутимость, но мне показалось, что в её карих глазах, когда я сказал про грядущую свадьбу и верность любимой, промелькнул лёгкое сожаление.
Медленный танец закончился, и мы вернулись за столик.
— Может, ещё водочки заказать? — спросил я, увидев пустой графинчик. — Я-то не буду больше, мне выступать завтра, а ваших фамилий я в списке не видел.
— Не, мы тоже не будем, — высказал общее за них с Резником мнение Гриша. — А то как-то неправильно получится.
— И с меня хватит, я уже, наверное, полбутылки выпила в одиночку, — добавила Ирина. — Ой, а что это за шум?
Действительно, на другой стороне зала возникло какое-то нездоровое оживление. Там толпился народ, и за спинами людей было не разглядеть, что происходит.
— Пойдёмте глянем, а? — предложил Гриша.
Мы согласились с предложением, и всей компанией двинулись к месту скопления посетителей ресторана.
— Эй, товарищи! Вы куда? А кто за стол платить будет⁈
