Кодекс дуэлянта. Книга 4 - Тим Волков
И тогда, когда конструкт достиг своей пиковой мощности, он взревел, словно могучий лев. Пора!
Резко выдохнул, я метнул шар в противника, целясь тому точно в живот. Конструкт пронзил брюхо чудовища. Из чрева вырвались потоки света — сияющие, яркие, словно взрывы фейерверка. Души, освободившись из плена, потянулись к свету, к жизни. И, под защитой моего конструкта, они начали возвращаться в эту реальность.
Получилось!
Я видел, как люди, которых я считал погибшими, открывают глаза, как они вдыхают воздух, наполненный жизнью, как они поднимаются, слабые, но живые. Я видел, как они смотрят на меня с благодарностью. А потом, едва память вернулась к ним, они принялись остервенело рвать Тень Смерти. Они вымещали на нем всю свою злость и ненависть.
Монстра уничтожили за считанные секунды. Потеряв свой наполнитель в виде душ, он потерял и основную силу. Поэтому Тень Смерти даже не попыталась оказать особого сопротивления. Монстр недовольно зарычал, вздрогнул, пытаясь стряхнуть с себя светящуюся массу, но было поздно. Души, объединившись в единый, огненный вихрь, пронзили его плоть, словно тысячи раскаленных игл. Монстр забился в конвульсиях, его оболочка потемнела еще сильней, затем и вовсе отвалилась, обнажив пустоту внутри его тела. И, под напором жажды мести, чудовище распалось в пыль.
Последний отчаянный звериный вскрик — и от монстра остались лишь лоскуты черноты, которая тут же таяла в воздухе.
Освобожденные души, словно стая диких птиц, вырвавшись из клетки, хлынули наружу, жаждущие мести. Их свет, прежде тусклый, теперь горел ярким, гневным пламенем. Они требовали еще мести.
И мщение продолжилось. И следующие на очереди пошли их убийцы.
Души, словно стая яростных волков, кинулись на гончих.
Я чувствовал, как души скорбят за свои страдания, за свою смерть. Они были полны ярости и желания возмездия. С визгом, с криками, они обрушились на гончих. Те, застигнутые врасплох, не успели даже защититься. Души, охваченные яростью, разрывали их на части. Их крики смешивались с визгом умирающих гончих, создавая ужасающую симфонию смерти.
Гончие, некогда сеявшие ужас и смерть, пали под натиском восставших душ. Их злобные рычания стихли. Одержимые местью, души мстителей терзали своих мучителей, пока те не испустили дух. Их жажда справедливости была утолена.
Души, насытившиеся судом, вдруг замерли и обернулись в мою сторону. Сотни белеющих полупрозрачных сущностей. Мне стало не по себе. Но души и не думали на нас нападать, напротив, они были полны благодарности. Учтивые кивки и взмахи руками были красноречивее всяких слов.
— Ты справился, — подошла Лариель.
— Мы справились, — уточнил я.
— Теперь здешние места не будут бояться гончих.
Души начали растворяться в воздухе, и я понял, что действие моей силы, которую я им передал, начала заканчиваться. Души возвращались туда, где им и место — на тот свет.
Поселок, где жили гончие, погрузился в унылую тишину. Дома опустели, а улицы, некогда оживленные, наполнились тишиной.
— А теперь нам пора отправляться в Омут Безмолвия, — напомнил я своей спутнице. — Мне нужно вернуться в свой мир.
— Я сочту за честь проводить тебя, — сказала Лариель.
* * *
Мы двинули по каменистой тропе, в сторону высившихся вдали гор. Жаркое солнце безжалостно палило, не давая ни тени. Ветер свистел в ушах, неся с собой песчинки и пыль. Лариель, закутав лицо платком, шагала рядом со мной, стараясь не отставать. Ее глаза, обычно такие яркие и веселые, потемнели от усталости и тревоги.
— То место опасное, — сказала девушка. — Мы туда практически не ходим.
— Да, я помню, — кивнул я с некоторым раздражением. — Там есть нечто, что крадет голос.
После того, как мы уничтожили Тень Смерти, я уже скептически относился к разного рода страшилкам. Да и сказывалась усталость. Лариель не стала меня убеждать в серьёзности опасности, и мы двинули в полном молчании.
Путь к Омуту Безмолвия был нелегким. Камни под ногами резали ступни, а колючие кустарники царапали руки. Но мы не сдавались. Желание поскорей оказаться дома было превыше всего. К тому же я понимал, что дома скорее всего тоже меня ждет опасность. И эту угрозу нужно как можно скорее уничтожить.
Вдалеке, на горизонте, высилась гора, у подножия которой располагался Омут Безмолвия. Его темные воды отражали блики солнца и казалось, что это не вода, а разлитая нефть.
Изможденные, но полные решимости, мы продолжили свой путь по каменистой дороге и вскоре добрались до цели. Перед нами раскинулся Омут Безмолвия, огромное озеро, поверхность которого была черна как ночь. Вода в нем не колыхалась, не издавала ни единого звука, будто оцепенев в ужасе.
Я окинул взглядом окружающий пейзаж. Все вокруг окутано было туманом, но не простым, не белым, а с примесью черноты, словно это был дым от фабрики.
Неясная тревога овладела мной. Я вдруг чувствовал, что это место пропитано черной силой, готовой поглотить все живое. Воздух был густым и тяжелым, а каждый вдох отдавался в груди тяжелым ударом. Такие эманации обычно образуются на старых кладбищах. Но это место… Тут будто расположилось в одном месте сразу несколько захоронений.
— Место и в самом деле дрянное, — вынужден был признаться я, глянув на свою спутницу.
Лариель вжала голову в плечи, и вся дрожала. Ей не хотелось тут находиться. Поэтому я сказал:
— Лариель, ты помогла мне найти портал, спасибо тебе за это. Но дальше я сам. Ты можешь отправляться домой.
Девушка глянула на меня, полная смятения. Прошептала:
— Ты уверен?
— Конечно. Дальше я сам.
— Спасибо тебе, — девушка подошла совсем близко ко мне.
Я почувствовал травяной аромат ее волос и кожи.
— Спасибо, — повторила она и ее губы прикоснулись к моим.
Поцелуй был горячим и мягким, заставляющим согреться.
— Спасибо за все.
Лариель шепнула мне эти слова в самое ухо. И не прощаясь пошла прочь. Я долго провожал ее взглядом, пока ее силуэт не растворился в далеке. Потом, когда я остался один, я вновь повернулся к Омуту Безмолвия.
— И где ты нечто, кто крадет голос? — громко произнес я, доставая оружие.
Оно не заставило себя долго ждать. По гладкой поверхности Омута прокатилась рябь, потом вода взбурлила и из воды вылез тот, кого я призвал.
* * *
Из темной пучины Омута Безмолвия с чудовищным ревом
