Странник (СИ) - Шарапов Кирилл Юрьевич
Егор вслепую кувыркнулся вперёд. Сколько он таких трюков выполнил, снимаясь в бюджетных боевиках, при этом прекрасно понимая, что в реальной жизни выполнить подобное — редкостная глупость. Но он всё же это сделал. Кувырок, приоткрыть глаза, вскочить на ноги, вытянуть руку и призвать кинжал. На всё это ушло секунд пять-семь. Слепящий свет теперь переместился в его руку. На оценку обстановки ушло одно мгновение. Первая тень распадалась, она пошла клочьями тумана, расползаясь в мерзкое чёрное пятно. Вторая, ослепленная ярким светом, застыла в метре от двойных дверей. Она пришла по остаткам галереи, а может, вообще просто взлетела сюда снизу. Какая, в сущности, разница? Важно то, что она была абсолютно неспособна к сопротивлению. Зато Егор был полон сил. Когда его прошибла молния после возвращения в собственную оболочку, он получил такой заряд энергии, что мог бы орка в броне голыми руками разорвать. Сила, подъём духа, бесконечная уверенность в своих действиях… Поэтому бросок кинжала на три метра вышел быстрым, чётким и невероятно точным. Клинок, по-прежнему сияющий и качающий души ещё с первого поверженного врага, вошёл точно в середину груди и засиял ещё сильнее. «Не смотрите на сварку», — предупреждали знающие люди, не смотрите и на магический кинжал, который убивает чёрные сущности, питавшиеся душами бедолаг, попавшихся им в несчастливый день. Егор очень жалел, что у него нет очков сварщика. А ещё он чувствовал, как разрушается тьма, ставшая серостью, и окутывающая этот дом. Первым признаком этого было то, что он начал слышать. Умирающая тварь визжала в голос, и этот звук резанул по ушам так, что из них пошла кровь.
— Два в минус, — призывая кинжал обратно в руку, прокомментировал полученный результат Раевский.
Он посмотрел на Хима. Да уж, досталось химерику, тот лежал на полу, прижав уши к голове и накрыв их передними лапами, но, похоже, помогало плохо.
Егор развернулся в сторону правого крыла и увидел последнего противника. Тот стоял метрах в двадцати в центре какого-то зала, а за его спиной сияла серебристая звездочка, висевшая в метре от пола. Лица у тени не было, но Раевский ощущал, что та ошарашена и растеряна. Она считала себя непобедимой, но вот двое её подручных расползаются темными лужами, над которыми повисли клочья чёрного тумана. Многострадальный дом наполнился скрежетом, серость исчезала, и в большие арочные окна, наконец, заглянул солнечный свет.
Егор не стал ждать, пока оклемается Хим, слуга вышел из строя, а надо было спешить. Он сейчас себе напоминал Фродо Беггинса, который с фиалом, полным света из зеркала Галадриель, гонял тетушку Шелоб. Хотя, какой он Фродо? Он — Федор Сумкин из перевода Гоблина с лампочкой Ильича, и пока она светит, его враг уязвим. И он рванул на тень, не обращая внимания на боль в ноге. Он нёсся вперёд с максимальной скоростью, и чёрный силуэт развернулся и побежал прочь, надеясь скрыться.
— Всем стоять, трамвай прижаться вправо! — заорал Егор, что есть мочи, и швырнул поглотитель душ в удаляющуюся спину чёрного.
Никогда ему не удавалось метнуть нож так далеко, его предел — семь метров, но сейчас он действовал на рефлексах, сила бурлила внутри и требовала выхода. Серебристой молнией тот преодолел путь до цели. Росчерк, объятый голубым светом, попал в цель Раевский метил между лопаток, ну, или что там у этого силуэта? А попал в поясницу. Кинжал вошёл примерно на половину лезвия и швырнул чёрного с такой силой, что того проволокло по вздувшемуся паркету мордой вперёд метра на три. Тварь заорала, заорала жутко, так, что закружилась голова и подкосились ноги, но это длилось недолго, через пару секунд Егор рухнул на пол, сжавшись в комок, а потом сознание погасло, принеся невероятное облегчение.
Когда он пришёл в себя, за окном были густые сумерки, на многострадальный Лираск опускалась ночь. Его верный Хим сидел рядом, не сводя с Раевского обеспокоенного взгляда. Во рту было сухо, очень хотелось пить, голова раскалывалась. Егор кое-как сел, после чего провёл рукой по лицу, и тут же на пол посыпалась багровая пыль, вся его рожа была в крови.
— Охренеть, не встать, — прохрипел он. — Сходил, б… за хлебушком. Нах такие приключения!
Он повернул голову и посмотрел туда, где должно лежать то, что осталось от чёрного. Что ж, все было ожидаемо, его кинжал, поглотивший неимоверное количество душ, валялся посреди чёрного высохшего пятна. Это всё, что осталось от теней. Света в помещении было немного, но серебристая звездочка озаряла всё на два метра вокруг себя. Егор с трудом поднялся на ноги, тело ломило, словно, его пинала толпа озверевших кикбоксеров, или словно через мясорубку пропустили.
— Ты как? — мысленно спросил он Хима, который состроил максимально счастливую морду, хотя это, в принципе, нереально, в истинном облике химеры его слуга был невероятно страшным.
— Всё хорошо, хозяин. Вот, я принёс, — он подвинул к Раевскому лапой какую-то тёмную бутылку, объёмом с литр, запаянную сургучом. — Я нашёл это в подвале. Прости, но мне пришлось тебя оставить. Я знал, что ты, когда очнёшься, захочешь пить.
— Главное, чтобы это можно было пить, — усмехнулся Егор. — Если это вино, а ничего другого это и быть не может, то за годы могло превратиться в уксус. Но сейчас мы это выясним.
Но сначала Егор вытянул руку и призвал к себе поглотителя душ. Кинжал влетел в его ладонь. Трясущейся рукой он сунул его обратно в ножны, это усилие стоило ему сильного головокружения, так что пришлось сесть обратно на заплесневелый паркет. Через минуту мир прекратил вращаться, и Егор вытянул из ножен на спине свой мини кукри и срезал сургуч. Штопора, чтобы вытащить пробку, он не имел, поэтому он, недолго думая, одним ударом срубил часть горлышка. Поднеся бутылку к носу, он попытался унюхать содержимое, но не вышло, нос оказался забит спёкшейся кровью. Пришлось поставить бутылку на пол и долго ковыряться в ноздрях и в ушах, вычищая кровавые пробки. Закончив, он взялся за бутылку, и теперь он точно был уверен, что внутри вино. Аромат был великолепный. Егор, в бытность работы каскадёром, не бедствовал, и вино хорошее любил, и даже немного в нём разбирался. Так вот, всё, что он пил до этого, было жалкой поделкой. Сделав глоток, он прополоскал рот и сплюнул на пол. Сейчас он ощущал себя варваром, когда те, после взятия Рима, дорогим вином мыли сапоги. Полоскать рот трехсотлетним вином, хотя, наверное, оно всё же старше, это дикость. Егор сделал пару глотков и ощутил, как потихоньку приходит в норму. Он вскинул бутылку в салюте.
— Грена, — выкрикнул он, — ты видишь, я справился.
Он вылакал ещё грамм двести, его быстро подразвезло на пустой желудок. Но сейчас это было не смертельно. Егор с трудом поднялся на ноги и поправил винтовку, которая, как ни странно, по-прежнему была у него за спиной, и рюкзак.
— Человек, ты выжил, ты убил обезумевших, — раздался в его голове потусторонний голос. — Закончи начатое.
Каскад обернулся и увидел с десяток чёрных теней, которые стояли возле дверей и с ожиданием смотрели на него своими белыми, лишёнными зрачков глазами.
Егор, пошатываясь, сжимая в руке бутылку, доплёлся до сверкающей серебряной звездочки и просто банально цапнул её левой рукой. Несколько секунд она сияла у него в кулаке, а потом просто вошла в ладонь, растекаясь по руке. И вот тогда пришла боль, словно тысячи маленьких иголок начали колоть с тыльной стороны запястья. Егор задрал рукав изодранной штормовки и посмотрел на свою руку, с тыльной стороны у него появилось нечто вроде белой татуировки. Она была слегка шершавой на ощупь и изображала из себя несколько линий. Больше всего они напоминали часть головки обычного старого ключа. Что ж, начало положено, то, ради чего он явился, сделано, он нашёл свой первый ключ. Он повернулся в сторону теней и увидел, как они расползаются обычным белым туманом,
— Хорошего вам посмертия, — отсалютовав бутылкой, выкрикнул он и сделал большой глоток.
Вскоре появится клякса, и его утянет в новые миры к новым приключениям. Да, это опасная жизнь, но такая, сука, интересная.
