Стилист. Том II (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
А вот если бы предложить им, например, классный сериал! Нет, не мыльные оперы про плачущих богатых или рабынь Изаур, и не идиотские скетчкомы про прапорщика Задова, а реально качественный сериал. Жаль, что не выгорит снять мой самый любимый «Во все тяжкие» с непревзойдённым мистером Уайтом. Дело всё же происходит в будущем, да и на «загнивающем Западе». По идее, можно, конечно, адаптировать сценарий под современные реалии, пожертвовав компьютерами, мобильными телефонами и прочей приблудой из века грядущего, но адаптировать его под реалии СССР… Понятно, никто на это не согласится. Наши идеологи будут уверять, что в Советском Союзе даже смертельно больной человек никогда не пойдёт на нарушение закона, на варку какого-то метамфетамина, чтобы обеспечить своей семье безбедное будущее. Да и нет у нас бедных семей по определению, даже потеряв кормильца, жена и дети могут рассчитывать на поддержку государства, на пособия и прочая и прочая. Ну это на бумаге, а на самом деле матерям-одиночкам приходится крутиться как белка в колесе, чтобы прокормить себя и детей. А то ведь могут и в детдом забрать, коль не прокормишь. Другое дело — у них, в полуразложившемся обществе Золотого тельца.
Стоп-стоп-стоп… А может, и не нужно ничего переносить на территорию СССР, может, пусть действие фильма и происходит в той же Америке? А мы посредством кино и телевидения продемонстрируем, насколько прогнил капиталистический строй, тем самым лишний раз капнем на мельницу отечественных идеологов. Ведь по существу «Во все тяжкие» — это и есть обличение пороков американского общества.
Меня так захватила эта идея, что уже 1 января я написал краткий синопсис на десяток абзацев, а затем сел набрасывать примерный сценарий. По моим расчётам, на его создание уйдёт минимум месяц. В общем-то, торопиться некуда, тем более ещё придётся зондировать почву с киностудиями и телевидением на предмет реальности воплощения замысла в жизнь. Кое-какие связи в лице того же Говорухина имеются, не исключено, ему понравится моя идея и он примет в её реализации посильное участие.
Праздники пролетели незаметно. Да и то, была бы это неделя, как в России будущего, а то дадут пару дней — и радуйся. Ну а дальше снова пришлось вливаться в рабочий процесс. Насчёт издательства я пообщался с Орловой, всё-таки издательское дело ей более знакомо, чем мне. Она обещала подумать, и в один из дней середины января в квартире раздался звонок.
— Неделю с телефона не слезала, — отчиталась в трубку Лидия Витальевна. — В общем, расклад такой. Из тех, кто более-менее заинтересовался твоей книгой, это издательство «Искусство». Завтра сможешь туда подойти после обеда? Записывай адрес… Найдёшь там Ершова Геннадия Павловича, это ответственный секретарь, покажешь свою рукопись и фото. Ну а там уже как договоритесь. Правда, для начала желательно было бы вступить в Союз писателей, иначе рукопись могут даже не взять на рассмотрение, но может и получиться. Так что для начала сходи, всё узнай, а там уже будет видно.
Здание издательства в 1-м Красносельском переулке я нашёл без проблем, как и ответственного секретаря. Правда, этот маленький лысый, похожий на колобка человечек, искривший энергией, словно шаровая молния, сразу начал юлить.
— Книга может получиться очень интересная, вы здорово поработали, но… Во-первых, вы не член Союза писателей, но этот вопрос не столь существенен, особенно если вещь талантливая. Достоевский тоже не был членом Союза писателей, — хохотнул он, колыхнув брылами. — Однако, есть и второй момент, более важный… Мы ведь не сами себе хозяева, у нас план, утверждённый специальной комиссией. И этот план рассчитан на три года вперёд.
— То есть шансов издаться раньше никаких?
— Ну-у, я бы не был столь категоричен. Иногда случалось, что нам приходилось издавать что-то вне очереди. Но такое происходит крайне редко.
— То есть всё-таки есть шанс издаться хотя бы в этом году?
— Шанс есть всегда, но если я просто предложу вашу книгу на комиссию, и она её просто одобрит — всё равно ждать придётся минимум три года. Однако! — он поднял указательный палец и на октаву понизил голос. — В этой самой комиссии работает мой институтский товарищ, и я могу попробовать — всего лишь попробовать — шепнуть ему, чтобы вашу книгу рассмотрели вне очереди.
Сказал и смотрит на меня так многозначительно, мол, намёк более чем прозрачен, не открытым же текстом говорить. И не боится ведь ничего, первый раз меня видит, и внаглую просит взятку. Так и хочется врезать по этой наглой, сытой харе. Но умом понимаю, что по-своему этот тип прав, если честно встану в очередь — публикации придётся ждать не один год. Вот только цена вопроса?
— Учтите, что если книга выйдет, то она будет издана с цветными иллюстрациями на отличной мелованной бумаге, в качественном переплёте, и сразу станет раритетом. Мы обычно не выпускаем такие издания большими тиражами, в пределах 100 тысяч экземпляров. И кстати, гонорар от 300 рублей за авторский лист, а у вас тут листов 12 навскидку. А если книга будет переиздана…
Ишь как стелется медоточивый наш, у меня того и гляди из ушей патока потечёт.
— Хорошо… Сколько?
Враз повеселевший Ершов быстро написал карандашом на листе в блокноте цифру, показал мне, после чего вырвал листок, порвал на мелкие клочки и выбросил в мусорную корзину. Однако… Тысяча «деревянных» на дороге не валяется, сумма серьёзная. Видя мои сомнения, ответсек заговорщицки добавил:
— Я же не один, сами понимаете, товарищ тоже в доле.
— Когда?
— Как только получаю на руки половину суммы — запускается процесс. Если не получится — аванс возвращается, — развёл он руки в стороны. — Даже мой товарищ не всесилен. Устраивает вас такой вариант?
Может, при расчёте попробовать применить ДАР? Сунуть ему в руки клочок бумаги и сказать, что это пачка 5-рублёвок… Вот только сунется он после моего ухода в ящик стола, пересчитать денежки, а там вместо пачки купюр — листок бумаги. Может, и не заподозрит, что его загипнотизировали, но осадочек останется. Тем более потом всё равно вторую часть отдавать. Нет, идея с внушением тут не прокатит. Или позвонить Брежневой? Хм, после прошлого раза, боюсь, она ещё держит на меня обиду, как бы с такой наглой просьбой и вовсе не потерять её расположение.
С другой стороны, у меня дома как раз где-то тысяча с небольшим, и ещё две тысячи лежат на сберкнижке. Думаю, Лена не будет против взятки, тем более если я обрисую потенциальную материальную выгоду. Отдай тысячу — получи три. Да и обидно было бы профукать книгу, столько труда и времени в неё было вложено. Ну или не профукать, отложить в долгий ящик длиной в несколько лет.
— Что ж, я вас понял, Геннадий Павлович. О своём решении я сообщу в ближайшее время.
Засим мы с Ершовым расстались. Вот бы заявиться к нему с мечеными купюрами и сотрудниками ОБХСС… Условным он вряд ли отделался бы, но тогда вероятность публикации моей книги конкретно в этом издательстве резко снизится до нулевой отметки. А если пройдёт слушок — а он обаятельно пройдёт — что такой-то автор подставил сотрудника «Искусства», то и в других издательствах я стану нежелательным гостем.
Всё это я объяснил по возращении домой Лене.
— Бери, конечно, только давай сначала пробежимся по магазинам, посмотрим коляску и пелёнки-распашонки. А кроватка от Наташки ещё осталась, она разобранная у отца в гараже лежит.
В первый же выходной всем семейством отправились в «Детский мир» на площади Дзержинского. Супруга сказала, что здесь самый большой выбор товаров для детей и новорожденных в Москве, однако ассортимент представленных колясок поверг меня в уныние, хотя Лена и настаивала, что «вон та бежевая вроде ничего». Но средство транспортировки новорождённых от «Дубненского машиностроительного завода» мой чуткий вкус не удовлетворило.
— Может, посмотрим в комиссионке? — предложил я. — Время до родов ещё есть, если что, купить простенькую коляску всегда успеем.
Но, прежде чем уйти, здесь мы хотя бы разжились пелёнками, распашонками, ползунками и прочими мелочами. А Наташка ещё и куклу присмотрела, выцыганила всё-таки. По пути домой бутылочку со сменными сосками приобрели в аптеке, плюс обычные соски сразу с пяток. Тем же вечером я позвонил в комиссионный знакомой заведующей Алле Викторовне, стоявшей у меня в очереди на ресницы.
