Метель или Барыня-попаданка. Мир (СИ) - Добровольская Наталья

– Она вела себя совсем не так, как было принято в свете – не кокетничала, не жеманничала, не выпрашивала себе каких-то подарков, а вела себя естественно, спокойно, как друг, которому можно все рассказать. Ведь в его кругу дамы изначально считались красивыми куклами без мозгов, пригодными только для употребления в одном виде – Любовном (это он так мягко выразился). А Натали была совсем другой. Он не мог долго определить ее отличие, но вот, пожалуй, слово найдено – Друг! Не любовница на час, а человек, которому можно доверять. Но в то же время он видел, что и как мужчина он ее заинтересовал, да и она как женщина была ему очень и очень интересна. И как она его слушала – не притворялась, а действительно ей было интересны все подробности жизни полка!

– И ее отношение к дворовым – где это видано, чтобы барыня лечила свою кухарку! Другая бы по щекам отхлестала за неловкость, а она руку перевязывает, беспокоится! И этот ее управляющий – она тоже с ним не как с зависимым человеком разговаривала, а как с другом, на равных! И он тоже все это спокойно принимал, как положенное, не лебезил, не угодничал! Странно все это!

А эти песни необычные, каких он никогда и не слышал. Как там пелось:

Действительно, трудно без любви на свете жить, даже если ты и закрыл свое сердце на замок, она все равно войдет к тебе без всяких ключей и отмычек. Для нее нет преград и нет условностей. И как интересно она ответила, когда он спросил, откуда эти песни, кто автор: – Сама не знаю, приходят ко мне ночью, то ли из прошлого, то ли из будущего, сами в голове звучат, мне остается только их спеть – они уже готовы, внутри меня и помимо меня!

Короче, у графа произошел полный разрыв шаблона! Но это и привлекало его к Натали! А когда, выйдя его провожать, и хотела протянуть ему сумку с растениями, играми и горшком с этой вкусной каши, которая ему так понравилась за обедом, со словами, что он может ей угостить своих сослуживцев, да еще попросила самую мелкую монетку за цветы, чтобы росли лучше – а потом, засмеявшись, сказал: "Да что это я, глупая, куда славному гусару эти сумки возить, пусть тут останутся, будет заделье еще раз к нам приехать!" Тут он совсем оторопел! Ни одна женщина его круга не сделала бы этого! Но тем не менее это было так естественно и так приятно, что он не мог и подумать об отказе! Он договорился с Натали, что в следующую пятницу после обеда она будет ждать компанию его ближайших друзей у себя в гостях. – Обязательно будем! И лекаря нашего, Цекерта Егора Фомича привезу, пусть посмотрит на Ваши чудо растения, ему-то эти отростки и вручу и про руку Вашей кухарки расскажу! С этими словами он сел на своего верного коня, который тоже был явно доволен прибыванием в гостях – он был ухожен и накормлен, его поместили в теплую конюшню. И всю дорогу до Дорогобужа граф улыбался и приговаривал про себя: "Странная женщина, ей Богу, странная! Такая необычная!" И он невольно потрогал те смешные пуговицы, которые она привязала к его руке, и почувствовал тепло и ласку рук, их привязавших! И ему очень хотелось как можно быстрее еще раз увидеться с этой дамой!

Почти такие же слова произносил про себя и Сергей Михайлович после очередной встречи с барыней. Она, вся под впечатлением от прочитанной "Войны и мира," стала резко осуждать поведение Наташи Ростовой, которую преподносили как идеал дворянской девушки: – Ну разве так себя порядочные дворянки ведут! Она же графиня, Ваша Сиятельство, а поступает хуже простолюдинки! В детстве увлекается Борисом Друбецким, потом учителем пения, героическим другом брата – Василием Денисовым! Потом этот развратный Анатоль Куракин, потом Андрей Болконский и, наконец, замужество за Пьером! И автор ее не осуждает, а наоборот называет своей любимой героиней! – То ли дело Марья Болконская – послушная, любящая дочь и сестра, прекрасная музыкантша-пианистка, человек глубоко верующий и порядочный! И пусть она не так красива, как Наташа, она гораздо привлекательнее этой взбалмошной особы! – А сам писатель хорош – этот Ваш знаменитый Лев Толстой! Я прочитала, что он был графом, а ходил босиком, землю пахал вместе с крестьянами! Представляю, как крестьяне над ним потешались! Для них это тяжкий труд, а, по моему мнению, для графа – это игра, представление, искупление грехов – как ношение вериг, как многочисленные молитвы, обеты для верующих!

Сергей Михайлович даже опешил от такого напора! Он, честно говоря, роман читал в школе, вернее, прошел мимо него, как и многие ученики, обращал внимание только на военные сцены и описание Бородинской битвы. А тут человек рассуждает так, как будто герои этого далекого от нашего времени романа – ее соседи, знакомые, друзья детства! – И война эта! Такая тяжелая Бородинская битва! Столько людей погибло! И бедный юный Петя Ростов! Зачем было погибать такому славному, полному жизни мальчику! И неужели нельзя было предупредить императора, избежать сдачи Москвы! Ведь это такое горе для жителей! А эта пресловутая "дубина народной войны"! Ведь она не только по французам могла ударить, но и своих задеть! Нет, не правильный роман, не точный! – закончила барыня с большим воодушевлением!

Сергей Михайлович только головой покачал и развел руками! Странная женщина, странная! Но тем и интересная!

Глава 35. "Бартер по-дворянски."

Как не грустно мне было после расставания с Сашей, надо было заниматься делом. Заручившись поддержкой Михаила, его неразлучного Никиты и Степана как силовой поддержкой, я отправилась на заводик и вновь застала уже знакомую картину – Харлампий опять был пьян и ничего не было сделано. Пришлось осуществлять свою угрозу и с помощью мужчин выдворять его в хибарку и давать полный расчет. Больше терпеть это разгильдяйство я была не намерена. Пришлось консультироваться у Лукашика и Якима, кто бы мог его заменить.

Оказалось, что Прокоп – помощник Харлашки, неплохо во всем разбирается и часто заменял его, когда тот уходил в загул. Я вызвала Прокопа и сказала, что все дела временно переходят под его попечение, приказала сделать спиртовые настойки алоэ, коланхоэ, золотого уса для лечения. Для приема полка и продажи я заказала сделать как можно больше бутылок водки на перце, травах, орехах и ягодах рябины. Если он справится со своей работой, я обещала оставить его в имении и платить за работу, как наемному рабочему, а кроме жалования еще и 20 % от проданного спиртного. Я надеялась таким образом заставить его делать хороший продукт, который бы пользовался спросом. Это было выгодно и мне, и ему.

Прихватив несколько бутылок, мы двинулись к дому и очень вовремя – во двор въезжал уже знакомый возок соседа – Владимира Семеновича. Он сказал, что приехал проведать Мишу и привез обещанного скорняка, который обещался выделать шкуру волка как следует. Но кроме этого, сосед имел еще и намерение продать то несчастное стадо овец и коз, которое послужило приманкой для волков. Я была очень заинтересована в покупке, но денег свободных у меня уже особо не было, а камни и жемчуг светить перед ним я не хотела. Я решила разыграть перед ним беспомощную провинциалку, которая ни в чем не разбирается и которую сам Бог велел облопошить. Хлопая ресницами, я завела "жалобную песню": – Ах, Владимир Семенович, Вы же знаете, что я сильно поистратилась, выкупая имение, даже фамильные драгоценности пришлось продать, и поэтому очень ограничена в средствах.

– А хотите. поменяемся? – с усмешкой сказал сосед.

– Поменяемся? На что? – недоуменно спросила я.

– Да вот хоть на Вашу служанку! – и он схватил за руку мою Катюшку.

Мы с Катюшей обмерла от недоумения, у Никиты закаменело лицо, у Миши заходили желваки. Владимир Семенович захохотал, видя нашу реакцию.