Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ) - Беренцев Альберт

— Вообще с твой стороны было бы логично сразу это выяснить, как только ты начал заниматься закупкой ингредиентов, граф, — заметил я.

— Логично, да только это невозможно, — пробурчал Мухожуков, — За продажу пилюль у нас смертная казнь, как и за их изготовление. А у китайских культиваторов в свою очередь существует древняя традиция, согласно которой смерти подлежит любой китаец, который продает любые пилюли или ингредиенты лаоваям, то есть белым.

Таким образом культиваторы, которые поставляли мне ингредиенты, подвергались двойному риску — их могла повесить Харбинская колониальная администрация, а могли и зарубить мечами свои же культиваторы-ортодоксы.

Надеюсь, теперь вам понятно, барон, почему они предпочитали скрывать свои личности даже от меня, даже от моих немцев, которые возили ингредиенты. Так что нет, тут полный голяк. Вот этот мудак Лю Сон нужных нам культиваторов знал, но он сбежал, а имен китайцев мне так и не назвал. Так что у нас нет больше контактов в Китае. Вообще никаких.

— Мда… — вздохнул я, — Но тогда же получается, что нашему бизнесу, как бы помягче выразиться… пиздец?

— Да, барон. Это еще мягко сказано, — кисло ответил Мухожуков.

— Эй, братик, ты же сам мне говорил не произносить плохие слова! — влезла Таня, до этого внимательно слушавшая весь наш разговор с графом.

— Тут особая ситуация, — пояснил я сестре, а потом обратился к Мухожукову, — Тем не менее, граф, бизнес должен быть запущен, а ингредиенты снова поставляться. Любой ценой. Я вложил в это слишком много бабла и усилий. И, насколько я понимаю, для возобновления поставок нам кровь из носу нужно найти китайца. Может пошариться в магограмме?

— Бесполезно, — мотнул головой граф, — Магограмм в Желтороссии тоже временно отключен. Император попросил владельца мессенджера Умнова сделать это, чтобы китайские маги-сепаратисты не бухтели и не дестабилизировали. А Умнов обычно исполняет такие маленькие просьбы монархов.

Так что никакой связи с китайцами через магограмм у нас нет. Да мы бы там ничего полезного и не нашли. Культиваторы обычно вообще не пользуются смартфонами и мессенджерами. Это вам не русские аристо, китайские маги вообще предельно консервативны.

— Понятно. Ну и что? Где выход-то из этой ситуации, Мухожуков? — спросил я, мучительно размышляя, — Нам нужен китаец, но насколько я понимаю, в Сердце-Руси ни одного не осталось. Нам ехать искать китайцев в другие страны? Или прямо в Желтороссию?

— Может и так, — пожал плечами граф, — Скорее всего так. Но вообще один китаец в Петербурге все же остался…

— И где он?

— Здесь, в пивной, — нехотя признался граф, — Это внучок Лю Сона. Он триада, и в Желтороссии его ждет смерть за то, что он ухлопал там местного мага-мандарина. Так что бежать ему некуда. Вот я его и спрятал…

Глава 94. Последний триада

«Братья и сестры!

Мне стало достоверно известно, что последний китаец в Петербурге прячется в пивной ФРИДРИХ ШИЛЛЕР, в Немецком квартале!

Инфа 100 %, проверенная.

Довершим же дело, к которому нас призвал Государь! Отомстим триадам за смерть Александра-Николая Багатур-Буланова, китайскими сепаратистами насмерть умученного!

Все по коням! Вооружайтесь! Подъезжайте к пивной ФРИДРИХ ШИЛЛЕР!

Пролитая китайцами царская кровь вопиет!

Бери нагайки кожаные, да ружья заряженные! Кто на службе — бросай службу, иди к пивной! Кто отдыхает — не время сейчас отдыхать.

Как кончим последнего триаду — тогда отдохнем!

Вперед!

Государь с нами, магократия над нами, Россия за нами, холопы под ногами!»

Сообщение на канале «Казаки Петербурга» в социальной сети для боярских детей VBoyare

Новость предложена пользователем КраунБлек1998

Мы с сестрой вышли в коридор следом за графом Мухожуковым. Исцеляевский уже подлечил четырех раненых немцев, пятый дохлый немец подлечению не подлежал, так что так и остался лежать на полу.

Немцы мрачно уставились на меня.

— Вот это новый босс, — ткнул в меня жирным пальцем граф, поясняя своим людям новый положняк.

— Соболезную вашей потери, херры, — я кивнул на мертвеца на полу.

Немцы чинно покивали мне в ответ.

Мухожуков пошел дальше по коридору, куда-то в глубины второго этажа пивной, который выглядел совершенно заброшенным. Здесь царил полумрак, лампочек на потолке не было.

— Света тут нет, — подтвердил граф.

Мы втроем активировали наши ауры, по коридору заметались разноцветные блики магии — желто-синей Таниной, моей фиолетовой и Мухожуковской алой, как будто кто-то зажег яркую новогоднюю гирлянду.

Почему у меня аура фиолетовая, а не двуцветная Нагибинская, я сестре уже объяснил, еще по пути в Немецкий квартал. Возможно, это и было неразумно, но раз уж я решил от Тани ничего не скрывать, то и рассказать о том, что я теперь Лунный маг, тоже было нужно.

Тем более что мне уже надоело, что о моей главной тайне знаю только я сам, а еще ублюдки-шантажисты вроде князя Глубины и Аленки, или вообще откровенные враги типа моего дяди.

Пора уже было открыться кому-то из друзей, а самым близким мне человеком, и по крови, и по местным традициям магократии была сейчас именно сестра.

Таня отнеслась к новости спокойно, судя по всему, потому что ничего толком не знала про Лунных магов. Но дала мне слово магократа, что будет свято хранить мой секрет и никому его не расскажет.

О том, что я не только Лунный маг, но и попаданец, я Тане, естественно, рассказывать не стал. Собственно, мне самому уже давно было пора просто забыть про этот факт.

Я уже слишком интегрировался в местную магократию, слишком освоился в новом мире, и пути назад у меня все равно не было, так что комфортнее было просто выкинуть из головы всю мою прошлую жизнь до попаданства.

Граф Мухожуков подошел к металлической двери, потом достал из кармана ключ и сунул в замочную скважину.

— Этот китаец меня сам просил его запереть. Боится он, — доложил граф.

За дверью оказалась маленькая каморка, слабо освещенная светом уличного фонаря за окном и совершенно пустая. Если только не считать сидевшего на полу китайца и стоявших перед китайцем тарелки и огромной литровой кружки с пивом.

Пива в кружке осталось меньше половины, а вот глиняная тарелка была уже совсем пуста, китаец сейчас курил тонкую сигариллу и стряхивал в тарелку пепел.

Последний китаец в городе оказался молодым парнем, довольно высоким для китайца и красивым. Его черные волосы были зализаны назад, глаза у китайца были серыми, что показалось мне несколько странным.

Китаец был в черном костюме, пиджак подмышкой у него топорщился, как обычно топорщится пиджак подмышкой, когда там висит ствол в кобуре.

Расстегнутая черная рубашка обнажала верхнюю часть мускулистой груди китайца, где можно было рассмотреть татуировку — листик клевера и какие-то иероглифы. Это видимо свидетельствовало о принадлежности парня к триадам. Впрочем, его остальной внешний вид говорил об этом не хуже татухи.

Рядом с китайцем лежал длинный меч в черных ножнах, украшенных иероглифами. Когда мы вошли, китаец немедленно затушил сигариллу, вскочил на ноги и за этот меч схватился…

— Воу-воу, полегче, — остановил я китайца, — Мы друзья. Я барон Нагибин. У меня на гербе даже листик, как у тебя на груди. Только у меня хмель, а не клевер.

— Да, барон — свой, — подтвердил Мухожуков, — Он теперь моя новая крыша.

— У меня в этом городе нет своих, — мрачно ответил юноша.

Меч он так и не положил, но и вынимать из ножен не стал. По-русски китаец говорил с акцентом, но вполне себе грамотно.

— Ты триада? — поинтересовался я.

— Я прежде всего китайский патриот и убийца, — огрызнулся парень, — И уже потом триада. А зовут меня Чен Тян. Что вам нужно?

Я не выдержав хохотнул:

— Тян? Ну, на тян ты не особо похож. Скорее, на куна.