Павел Мамонтов - Общий враг
Большая часть моей группы осталась на поверхности. От снайпера Инги в извивающемся тоннеле, понятно, толку нет, меч Викинга почти бесполезен, а кроме того, не хотел я вести свою группу неизвестно куда. От Голубева я получил чёткие указания: в случае чего хватать Михаила Игнатьевича и эвакуироваться, а все обнаруженные помещения взрывать.
Я ещё раз обсудил все детали с бойцами. У командира факторцев, как оказалось, кличка была Мангуст, что дало повод для шуток о Рикки, и это как-то сразу сблизило, что ли, нашу сборную команду. Никаких вопросов больше не было. Тогда я поправил броню, проверил пистолет, пощупал, хорошо ли скреплена связка ракет, и, выдохнув, скатился под землю.
Уже в туннеле я пополз не по-пластунски, а на коленях и локтях (хорошо, догадался на них дополнительную защиту надеть), чтобы в случае чего сразу же применить оружие, и стараясь, как кошка, ставить заднюю конечность туда же, где только что была передняя, чтобы не задеть ненароком какой-нибудь «сюрприз», оставленный строителями туннеля. По правде сказать, надеялся я больше всё-таки не на пистолет, а на сигнальные ракеты. Отец рассказывал, как такими штуками из-под земли партизан выкуривали, когда он ещё на Внешней Земле воевал в горах. Выстреливали разом две-три ракеты в тёмный туннель, и даже опытные бойцы не выдерживали – сдавались. Вряд ли, конечно, под землёй я встречусь именно с людьми, но почему-то думается мне, против тех, кто мне встретится, сигнальные ракеты будут ещё эффективнее.
Несколько километров под землёй на четвереньках даже мне было нелегко пройти, хорошо хоть, дышать было легко. Потоки воздуха, циркулировавшие в туннеле, даже ощущались кожей, хотя лаз, который мы с Гавриком обнаружили, я приказал закрыть. Видимо, вентиляция в катакомбах работала отлично.
В основной группе, за мной и Загорным, один из автоматчиков держал магический амулет, светящийся тусклым светом. Когда мы с Сашей скрывались за очередным поворотом, из-за предыдущего выползал боец с амулетом. Этого мне хватало, чтобы хотя бы немного разглядеть пространство вокруг себя. Туннель шёл под уклон; если вначале его стены и потолок были пронизаны корнями растений, то теперь стены были гладкими – только глина.
Сколько мы прошли, я не считал, за маршрутом следили маги в основной группе. Я просто передвигал конечностями, ни о чем не думая, отбросив все эмоции, и внимательно смотрел по сторонам, чтобы не зацепить мину. В одном я был уверен точно – Михаила Игнатьевича мы всё-таки должны обогнать. И вдруг, через неопределённое количество времени, Саша положил руку мне на спину. Я повернулся, он знаками показал, что мы уже близко к цели. Я кивнул и прибавил прыти. Вскоре я почувствовал лёгкую дрожь земли – это наши пушкари стали отвлекать демона Южной Колонии. И почти сразу за этим мой нос уловил кислую вонь из смеси дерьма, пота и прочей гадости, которая может исходить от людей, долго находящихся в одном помещении.
Сашу предупреждать не стал, он и так запах учуял. Мы остановились ненадолго, подождали, пока вся группа подтянется. Перед нами был ещё один поворот, видимо последний.
Я трижды коротко вдохнул, сконцентрировался (никаких хитростей, сейчас всё решает только внезапность и быстрота) и вынырнул из-за поворота. Впереди было совершенно темно, но и темнота, оказывается, имеет множество оттенков.
Где-то на границе моего поля зрения я различил, что на чёрном фоне шевельнулось что-то ещё более чёрное. Не раздумывая, я нажал на курок пистолета и дёрнул зубами за шнуры сигнальных ракет.
Яркие кометы с визгом улетели вперёд, разбрасывая искры. Я успел зажмуриться, но это помогло не сильно, вспышка всё рано резанула глаза. Загорный, навалившись на меня, выстрелил несколько раз из дробовика. Выстрелы заглушил писклявый вой, к заполонившей всё вони добавился тошнотворный запах. А мы с Сашком рванули вперёд. Быстрей, быстрей, на четвереньках по туннелю, сейчас всё решает скорость.
Слегка ослепший и полуоглохший, я вдруг перестал ощущать рукой опору и рухнул куда-то вниз. Пролетел совсем немного, упал на что-то мягкое, с визгом прыснувшее из-под меня, перекувырнулся и выстрелил оставшимися сигнальными ракетами.
Глаза я сразу же зажмурил, но успел заметить главное – наших парней, выбирающихся из подземного хода, – целых и невредимых. А еще человека в дальнем углу, в тёмном одеянии, на котором блестел золотом крест, несколько тварей, похожих на гигантских то ли кротов, то ли крыс, подбирающихся к нему по… И тут я сообразил, на чём стою. Я находился в огромной подземной норе шириной метров пятьдесят и высотой в четыре метра, пол которой был устлан людьми, лежащими вплотную друг к другу.
Были ли это и вправду женщины и дети, я не разглядел. Зато попробовал подняться и выстрелить на звук в одну из тварей, подкрадывающихся к Михаилу Игнатьевичу. Ничего не вышло, шум в ушах заглушал все звуки, но окрик Загорного: «Командир, граната!» – я всё-таки расслышал.
И тут же упал на бок, зажмурившись, накрыв голову руками и раскрыв рот, как рыба.
Ослепляющая вспышка света и нестерпимый визг заставили меня содрогнуться от боли. Эффект от светошумовой гранаты не шёл ни в какое сравнение с воздействием сигнальной ракеты. Казалось, что прямо в мозг через глаза и ушные раковины тёк вибрирующий поток боли. Я потерял ощущение пространства, голова закружилась, как будто я провалился в ярко-белый колодец и падаю в бездну. К счастью, это продолжалось недолго. Пронзивший болью свет погас. Вместо него пришла темнота, и я почувствовал, что теряю сознание. Последнее, что я запомнил, это отпечатавшаяся на сетчатке во время вспышки гранаты, как негатив на плёнке, фигура женщины, рядом с которой я упал. Её безучастное лицо с бессмысленными глазами, глядящими в потолок, и разорванная серая роба, сквозь которую были видны впалые рёбра и совсем маленькая, детская грудь.
А ещё мощный голос, задевающий что-то внутри, который произнёс:
– Да воскреснет Бог…
* * *Несколько снарядов были сброшены на участок земли над бункером принциата. Низкий гул проник в прямоугольный зал. Широкая люстра закачалась, на пол посыпалась штукатурка. Несколько плиток с красно-белым орнаментом отвалилось от стен и разбилось.
– Ты даже не можешь защитить своё единство, – сказал демон с зелёным огнём в глазах.
– Ты… – прошипел Алгэрси, но вдруг схватился за горло, заревел и упал.
Изо рта у него пошла пена, а белый огонь в зрачках потускнел. Демон катался на полу, рвал на себе рубашку, из груди его вырывался хриплый клёкот, переходивший в визг, когда звук достиг высшей ноты, демон изогнулся и затих.
– Ну? Что я говорил, – сказал зеленоглазый, склоняясь над Алгэрси. – Чёрный жрец и ничтожные людишки тебя победили.
– Ты… – прохрипел Алгэрси.
– Ты повторяешься, – насмешливо бросил зеленоглазый своему врагу.
И с этими словами схватил его за горло, поднял, легко, будто невесомого, на уровень глаз. И тут белый огонь на месте зрачков Алгэрси совсем потух.
– Беги-беги, слизень, от нас ты всё равно не скроешься, – сказал зеленоглазый и оторвал пепельно-седую голову, как бутон у тюльпана.
Через миг зелёный огонь в его глазах тоже погас. Осталась одна пустая оболочка – тело охранника в коричневой форме, который в страшных судорогах повалился на труп своего бывшего хозяина. Прибежавшие на шум другие охранники обнаружили в пустом зале только два безжизненных тела. Чуть раньше они почувствовали, что у них внутри что-то сломалось, оборвалось.
11. Главный враг
Виктор Ахромеев
Я лежал в постели с мокрым полотенцем на лбу и пытался справиться с головной болью. Сквозь ставни над кроватью доносились редкие басовитые очереди «зушек» и «Утёсов». Это штурмовые отряды добивали особо упорных южан в столице Колонии. Ставни я не открывал: там, на улице, только стрельба, отблески редких пожаров, крики и запах гари. Большая часть армии союзников сейчас разбрелась по городу и зачищала квартал за кварталом – от работников местной милиции, служащих разных департаментов и просто несдавшихся южан. Ну и, конечно, рыскала в поисках добычи. Самое ценное, естественно, достанется Администрации Зелёного Города и руководству Факторий. Оно и понятно: как в одиночку утащить дизель и что потом с ним делать? Но золотые и серебряные монеты парни заслужили – освободили город от демона. Хотя, разумеется, командование приказало солдатам не обострять отношения с местным населением. В это же время штабные и оставшиеся наёмники помогали мирным жителям: открывали тюрьмы и фильтровали заключённых, отправляли раненых в госпитали, раздавали еду нуждающимся.
Всё это рассказал мне Саша Загорный, который приходил меня проведать и заодно пригласил отметить славную победу. На добычу мне было плевать – разведчиков Администрация в любом случае не забудет. Мысли о еде вызывали тошноту, поэтому я пожелал Саше хорошо отдохнуть, а сам остался лежать. Надо было перетерпеть контузию от взрыва светошумовой гранаты.
