Позывной «Курсант» — 4 - Евгений Прядеев
— Так оно там не сломается! — Ленька смотрел на меня, как на психа. Правда, надо признать, я и вел себя как псих.
На самом деле, все гораздо проще. Я просто понял, нельзя пацанам драться. В то же время, обиду им на Подкидыша тоже таить нельзя. Но и правду мы сказать не можем. Да, Матвей запорол весь план к чертям. Однако, если сейчас покаемся, потом хрен какую схему провернешь, чтоб крысу зажопить.
— Правильно! — заявил я с улыбкой на лице прямо Старшому в рожу. — А вот так?
Выхватил метлу у окончательно охреневшего Лёньки из рук, кинул ее на пол, наступил на черенок, а потом, наклонившись, отодрал один прутик.
— Видишь? Сломался. А знаете почему? — я торжествующим взглядом посмотрел на каждого из пацанов по очереди.
— Потому что, когда все прутики вместе, их не переломить, — ответил Бернес.
— Правильно! В этой дурацкой школе мы не такие как все. Мы — изгои. Вы думаете кто-то из курсантов видит в нас братьев по оружию? Да хрен там! Думаете, чекисты искренне хотят сделать из нас разведчиков, потому что их очень интересует наше будущее? Щас! Мы — орудие. Ясно? Инструмент. И такое отношение будет к нам всегда. Но, твою мать! Между собой-то зачем вы сретесь? А? Между собой зачем? Нам нужно наоборот держаться вместе. Вместе! Ясно? Как вот эта метла!
Я наклонился, подхватил упомянутый предмет с пола и потряс им в воздухе. Выглядело все это, конечно, слишком пафосно, но пацанам — самое оно.
— Да, Подкидыш что-то натворил. Хорошо. Но ты, Матвей, почему не поговорил с ним сразу, если считаешь, что он не прав? Зачем побежал жаловаться остальным? За спиной, втихую. Хватит так вести себя. Все меня услышали? Хватит собачиться. Давайте реально будем командой. Мы же одни против всех. Неужели не понимаете?
Я замолчал, ожидая, как отреагируют пацаны.
— Ну, что ж… Это было неплохо, — раздался голос Шипко от входной двери. — По какой причине у вас тут образовался митинг-летучка я узнаю позже. А сейчас взяли ноги в руки и рысью драить полы!
Глава 3
Я получаю повышение, но выглядит оно как-то сомнительно
— Реутов Алексей Иванович… — задумчиво произнёс Шармазанашвили.
Не знаю, для кого это было сказано, потому что мы оба, и я, и товарищ капитан госбезопасности, прекрасно знаем, мои же официальные данные. Вроде бы никто их не забыл.
Смотрел он при этом не на меня, а вообще в окно. Там, под окном, бодро, с энтузиазмом нарезали круги детдомовцы. Бодрость и энтузиазм демонстрировались ими исключительно назло воспитателю, чей зычный голос доносился даже сквозь закрытую оконную раму.
— Разин! Разин, чтоб тебе! Подтянись. Чего ты трусишь в самом конце?! Вчера вон как резво по Москве бегал. Найти не могли. А сегодня что? Давай! Раз-два… Раз-два…
Шипко, как и обещал, на одном поучительно-показательном процессе помывки полов не успокоился. Я так понимаю, воспитатель пошел на принцип. Поставил себе целью показать детдомовцам, чем будут заканчиваться любые косяки с нашей стороны. Тем более, косяки осознанные. К тому же, думаю, Панасычу от начальства тоже досталось. Конечно, Ванька рассказал ему печальную историю о том, как он увлёкся какой-то симпатичной барышней. Хотел ее догнать и спросить «за жизнь». Но барышня оказалась неразговорчивой. Как только Подкидыш схватил барышню за руку, она сообщила ему, что прямо сейчас позовет постового, потому как не нравятся барышням странные парни, которые идут за ними след в след на протяжении некоторого времени, а потом еще за руки хватают. В итоге Подкидыш от барышни отстал и ровно в тот же момент понял, что заблудился. Ну, и конечно же, Шипко в эту историю не поверил. Он сказал, что брехать Иван горазд, но выходит у него это хреново. Так они и стояли каждый на своём. Подкидыш упорно придерживался обозначенной версии, а воспитатель упорно отказывался ее принимать. Он даже обещал Ваньке в случае, если тот расскажет правду, скостить срок наказания для всей группы. Но тут «проснулась» группа в лице Леньки Старшого, который с удивительной храбростью заявил, мол, правильные порядочные пацаны готовы вытерпеть любые наказания ради того, чтоб поддержать друга.
Шипко от Леньки таких необдуманных слов не ожидал. Впрочем как и я. Старшой обычно к героическим подвигам во имя дружбы склонностей не имеет. Однако здесь, видимо, сказался момент нашего внезапного объединения, случившийся после моего выступления в спортзале.
— Ну, лады… — плюнул в итоге Панасыч на свои попытки добиться правды. Тем более, что остальные детдомовцы Леньку вроде как поддержали, тем самым поддержав и Подкидыша. — Устрою я вам круговую поруку…
Сказал — сделал. Сегодня нас подняли в пять утра. В пять, сука, утра! Даже получекисты, мои соседи, проснувшиеся от того, что Шипко распахнул дверь, а потом гаркнул: «Реутов, две минуты на сборы и на выход!», посмотрели на воспитателя с выражением священного ужаса на лицах. Потом на меня с сочувствием.
Я выматерился, сполз с кровати, натянул спортивный костюм, под него — нательное белье, иначе охренею на улице, мороз с каждым днем становится все сильнее, а затем поплёлся вниз, где с такими же «радостными» лицами стояли остальные детдомовцы.
— Ну, что? — Корчагин зевнул и почесал пузо, — нас ждут тяжелые времена, братья мушкетёры.
Я с удивлением посмотрел на Матвея. Еще один, что ли, в книжную религию Эммы Самуиловны ударился. Нам Подкидыша выше крыши хватает с его фанатичной любовью к литературным персонажам. Он одним только Гамлетом всех замудохал. Несколько дней подходил и с трагичным лицом спрашивал: «Быть или не быть?»
Пока злой Корчагин ему не сказал, что, конечно, быть. Быть Подкидышу битым, если он не отвалит со своими закидонами от нормальных людей. А теперь и сам Матвей, что ли, пошел в ту сторону?
— Да мы с Подкидышем забились. Кто быстрее все книги про Д'Артаньяна прочтет. Нет, ну интересно так-то. Думаю, мы точно как мушкетеры. Будешь нашим Д'Артаньяном. Они тоже… это… ну… Против всех.
— Их четверо было, — хмуро сообщил я Матвею. — Считать умеешь? А нас шесть человек. То есть мы двоих где-то получается приблудных взяли. Это первое. А второе, ты до
