"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Найтов Комбат
– Писарчуком будешь. И вот тебе первое задание: таблички к койкам. Пошли! Вот стол, вот ключи от канцелярии, тушь, рейсфедеры, ручки. На построения не опаздывать! Приступайте, курсант.
Почему приговор? Да потому, что эту работу приходилось выполнять за счет отдыха и самоподготовки. Это сейчас работу писаря может выполнить любой. Стоит набрать текст на компьютере, выделить его и выбрать подходящий шрифт, его размер и дать команду «Print». А тогда это делалось пальчиками, ручкой и теми самыми «рейсфедерами», чертежными инструментами. А следом за старшиной подтягивались штурман эскадрильи, политрук, командир и большая часть инструкторов. Плакаты, схемы маневрирования, поднятие карт, маршруты полетов. А подъем в четыре, и на полеты, вместо послеобеденного отдыха – пишешь или рисуешь, и на полеты, все на СамПО, а ты – в канцелярию. Но стоит отметить, что поощряют писаря эскадрильи чаще других.
Все лето осваивали самолеты И-5 и И-15бис, сдавали зачеты по ним, на «полетах», пишу в кавычках, так как на обоих крыльях не было перкаля, учились удерживать направление при взлетах. Особенно сложно было это сделать на И-5, он был очень неустойчив и все время норовил скапотировать. Первые потери четвертая эскадрилья понесла на нем.
Эскадрильей командовал майор Александр Харитонович Андреев, но не долго, он начал принимать должность начальника училища уже в конце июля, так как предыдущего начальника училища полковника Ивана Кукина отзывали в Москву и направляли на Северный флот. В сентябре вместо Андреева командиром нашей эскадрильи был назначен капитан Феоктистов. Петр учился в пятом звене старшего лейтенанта Ивана Сташко. Всего в училище было десять учебных эскадрилий, из них четыре истребительных, одна – разведывательная (или спасательная, там на летающих лодках летали), две эскадрильи «плохой погоды», переучки – в них учились только командиры из ВВС РККФ. Остальные эскадрильи были бомбардировочными, штурманскими и одна выпускала летчиков-наблюдателей. В одном наборе было тысяча человек, примерно.
Первый вылет на истребителе Петр выполнил на УТИ-1, двухместном биплане, созданном из истребителя И-5. Корпус у него был хлипкий, весь дрожал во время полета, и требовалось точно удерживать его при пробеге, и заходить четко против ветра, ориентируясь по «колдуну». А в жаркую погоду в Ейске ветер неустойчив по направлению и крутится, как уж на сковородке. Иван Сташко был опытным летчиком, еще во время пробежек ввел собственную систему «управления»: он колотил то одной, то другой рукой по фюзеляжу, и каждый удар нес свою «информацию». За это пятое звено называли «барабанщиками». В сентябре, когда утвердили нового начальника училища в должности, в нашей эскадрилье появилось шесть новых самолетов: УТИ-4, и лучших курсантов перевели учиться на них. Они отличались от остальных машин тем, что были монопланами. А так – тот же двигатель, что и у И-15бис, М-25В. Но машина имела убирающееся шасси, в отличие от «биса». Петр на эти машины сначала не попал, так как только перешел на ДИТ, учебно-тренировочный истребитель, базой для которого служил И-15бис. Но тут выяснилось, что за спиной у инструктора в УТИ-4 стоит радиостанция и СПУ (самолетное переговорное устройство). Радиостанция – хрен с ней, все равно связываться не с кем, а вот СПУ давало возможность инструкторам тут же обругать курсанта и направить его на путь истинный, не прибегая к ударам по корпусу самолета и переговорной трубе со свистком. Шершнев сразу же вспомнил о том, что в чемодане курсанта Ночных видел блоки передатчика, о чем и сообщил даже не Феоктистову, а самому Андрееву.
Звонок в канцелярию эскадрильи:
– Четвертая эскадрилья, канцелярия, курсант Ночных!
– Петя, загляни-ка ко мне, подполковник Андреев.
– Есть!
Странный звонок, и голос какой-то заинтересованный. Командир ждать не любил, поэтому Петру пришлось бежать до штаба, и за пятьдесят метров до него переходить на шаг, чтобы успокоить дыхание. Вошел, доложился.
– Тут такое дело, Ночных, мне доложили, что ты в радио сечешь. Так?
– Было такое, товарищ подполковник, занимался.
– Так вот, приказ о радиофикации всей истребительной авиации издан, а специалист по этому вопросу у нас только один на все училище, и у него времени на обслуживание еще шести машин нет. И он говорит, что данных устройств не знает, так как там какие-то другие усилители стоят. А инструктора желают, чтоб у них связь с курсантами была.
– А где посмотреть документацию на это устройство?
– О, сразу чувствуется специалист, пойдем!
Они прошли в техотдел, его освободили от занятий и вручили увесистую папку со схемами, описаниями, паспортами и инструкциями по эксплуатации. Симплексное переговорное устройство, собранное почему-то на лампах аж с 24-вольтовым питанием, соответственно, с никакой живучестью и офигенными шумами. Все то же самое можно было сделать на шестивольтовой сети. Якобы, чтобы снизить вес изделия и использовать тот же умформер, что и радиостанция. В общем, мы с Петей почесали репку, ну и выдали на-гора свое резюме: работать будет шумно и бестолково, гореть лампы будут со страшной силой, каждые 100–200 часов их придется менять. Вот схема, практически один в один по параметрам, и она будет работать много дольше. Взята из «Радио всем», номер такой-то. По ленинградским ценам это обойдется в 800–900 рублей. А эта хламидомонада стоит, как крыло самолета, и, кроме шума в наушниках, инструкторы ничего не услышат. А когда у тебя в полете в ухо начнут свистеть и выть, то хоть с парашютом выбрасывайся.
В тот же день вместе с Андреевым, главным инженером Савушкиным и Феоктистовым осмотрели переговорное устройство, включили его, настроили. Настройка изрядно сложна и требует двух человек или существенного удлинителя, но все равно по кабинам напрыгаешься будь здоров. После окончания «войсковых испытаний», послушав вой в наушниках, начальник училища задал вопрос:
– Петя, а долго делать ту схему, которую ты показывал.
– Саму по себе? Полдня где-то, но я не знаю, что есть на рынке и в магазинах Ейска. Я еще в городе ни разу не был. Но можно заказать это в Ленинграде, через «Сделай сам».
– Пал Фомич, чувствуешь, какой это подарок судьбы для тебя? Октябрьский и Остряков что на совещании говорили: шире развернуть почин изобретательства и задействовать скрытые резервы. Фонды, насколько я помню, выделены. Действуй. Петя, вот тебе бланки увольнительных, с моей подписью, свяжись со старшим техником Уткиным, из восьмой, он у нас заведует радиоотделом у бомберов, и вместе с ним выясните, что, где и как. Берешь на себя этот почин, а мы поддержим. Правильно я говорю, товарищ Савушкин?
Тому ничего не оставалось сделать, как согласиться с мнением начальства. Ближе к вечеру посыльный из штаба принес приказ о переводе Петра в новое звено на И-16. Надо отметить, что в эскадрилье все рвались перейти на «ишака», учиться на старье никто не хотел, особенно это касалось И-5, коварство и непредсказуемость которого стоили жизни многим курсантам. Но этот самолет еще находился на вооружении ВВС флотов. Более того, эта машина в качестве ночного легкого бомбардировщика принимала участие в обороне Крыма в 1941 году. Четвертая эскадрилья полностью перешла на И-16 в начале 1939 года. Пока ни одной «боевой» машины в училище не было, только УТИ-4 в мизерном количестве.
Утром, после завтрака, зачетов и «полетов», вновь пришлось отрабатывать пробежки по земле, теперь на УТИ-4, в 10 часов Петр нашел старшего техника-лейтенанта Уткина и впервые за три месяца покинул военный городок. В первую очередь зашли на рынок в самом городке, нашли парня, который приторговывал радиодеталями, в основном к бытовым приемникам. Он порекомендовал идти на Центральный рынок, найти там Ивана Грача, тот – радиолюбитель, и держит мастерскую по ремонту техники на рынке. Купили и вымыли виноград на рынке и двинулись по Карла Либкнехта в сторону Центрального рынка. Ейск – одноэтажный городок, утопающий в садах и палисадниках. Улица и тротуары выложены известняком, чем-то вроде пудожского камня. Большая часть улиц просто грунтовые. Многочисленные битюги тянут зерно с полей в порт на элеватор. Над каждым развевается какой-нибудь плакат. Грохочут телеги довольно громко, бибикают немногочисленные ЗиСы и ГАЗы. Тоже с зерном и другим сельскохозяйственным товаром. Идти – километра три, через полчаса они нашли мастерскую и познакомились с Ваней Грачовым, парнем лет тридцати, который в армии стал радистом, а на гражданке открыл мастерскую и зарабатывает неплохие деньги на ремонтах радиотехники, усилителей, патефонов и проигрывателей. Через него выяснили конъюнктуру и цены, которые оказались немного выше ленинградских, из-за пересылки. В «Сделай сам» – шаром покати, Ваня оттуда все выгреб, конкуренции он не допустит. Но заказной отдел работает. В нем рекомендовали обратиться в порт и сделать заявку там. А еще дешевле получится через… моряков. В общем, нам рекомендовали обратиться в «военно-морское авиационное училище летчиков имени Сталина», то есть к самим себе. Ценная рекомендация! Дело было в том, что Петр был одет в армейскую полевую форму, а Уткин был в комбинезоне, так что за военморов их не приняли. Взяли бланки заказов, на всякий случай, и пошли в порт на радиостанцию. Там «добыли» все, что необходимо, Уткин выписал требование, которым его снабдил главный инженер. Выкупались на Меляках, было жарко, и пошли в училище. После обеда, вместо сна, Петр пришел со своим чемоданчиком в мастерскую Уткина, и они собрали схему еще до вечерних полетов. Капитан Кузнецов, новый инструктор Петра, разрешил ставить новое оборудование только после полетов, чтобы не срывать занятия. После полетов одну из машин перетащили в ангар, Петр аккуратно отсоединил усилитель СПУ-2 от умформера РМ-1, открутил четыре болта, вытащил старый и вставил новый блок. Затем распаял фильтры на питающей подводке РМ-1 и на выходе генератора с заземлением на корпус умформера, так как это стало положено делать в 1942 году. Входные и выходные дроссели одели в оплетку и тоже заземлили, создав экран. Уткин недоверчиво косился на действия Петра, но после того, как усилитель запустили, вначале на аккумуляторе, а потом и на генераторе главного двигателя, и сравнили шум-сигнал-помехи на двух разных самолетах, Уткин вытянул вверх оба больших пальца и расплылся в улыбке.
