Магия S-T-I-K-S 2 - Стинго
Входя в Величественный Храм, а по другому назвать подобное сооружение было не возможно, я осматривал вычурные барельефы и огромные древесные колонны, что подпирали свод и были украшены диковинной резьбой. Освещалось все это великолепие налетом светящегося мха, на громадных столпах, поддерживающих свод зала. И хоть свет был достаточно тусклым, но мои глаза быстро приспособились и в дальнейшем проблемы не представляло. Однако больше всего, меня поразили, выполненные с небывалой детализацией, стоящие в нишах, статуи…зараженных. При чем наличествовала вся цветовая гамма классификации тварей, начиная от «медляка» и заканчивая «элитой», были даже соблюдены их пропорции и масштаб, по мере продвижения рос уровень и размер тва…статуй. Казалось, еще мгновенье, и застывшие изваяния очнутся от тысячелетнего сна и накажут наглеца, что позволил нарушить их покой.
Однако было одно «НО»!
Все «твари» были изображены в коленопреклонных позах, чьи тела изображали исключительную покорность, устремив свои взоры, куда-то вглубь данного строения, что своими портиками напоминал храмы моего мира. Вглядываясь в застывшие изваяния, я подмечал высокое мастерство их создателя, что передал с небывалой точностью пропорции и достоверность, а самое интересное заключалось в том, что мимика зараженных демонстрировала…разум! Все это не добавляло ответов, и я решил сперва все подробно изучить, а уже потом задаваться вопросами. Тем более что во мне проснулся искатель древностей.
Храм был стар!
Пройдя несколько сотен метров, я увидел в конце величественного зала, подобие трона и стоящую перед ним на возвышении композицию из трёх статуй, что явно принадлежали разумным, возможно даже людям. Два мужчины и одна женщина, были изображены в человеческий рост, и будучи установленными на богато украшенном резьбой постаменте, свой грозный взор направляли на входящих в святая святых. Подойдя ближе я отметил что лики разумных, были вполне человеческими, хоть и отличались более резкими чертами, а некоторая эксцентричность их нарядов, была выражена в виде длинных белоснежных балахонах, что архаичными складками, спускались до самого пола. Длинные волосы, как у женщины, так и у мужчин, были заплетены у висков в тонкие косицы, а на головы были одеты величественные венцы из явно драгоценного металла, что были обрамлены редкими каменьями. И судя по их блеску, это была не бутафория.
Мужчина, стоявший по центру, был довольно высоким, даже по меркам людей, и выделялся развитой мускулатурой. Его лицо было испещрено множеством искуственных шрамов, складывающихся в…рунные цепочки. Осознав увиденное, я принялся более тщательно осматривать и изучать незнакомую мне вязь, являвшуюся несомненно, вершиной артефакторики, так как нарушало своим существованием, фундаментальный закон: невозможность использования живого существа в качестве основы для наложения рун и рунной вязи, так как аура, со временем, стирала даже самые мощные руны. О магах даже речи не шло. Так как их энергетика сжигала любые попытки изменения астрального тела буквально в «пыль и пепел».
Вполне вероятно что я ошибаюсь, и его татуировки, несут лишь эстетический посыл. Но во мне зрело стойкое убеждение, что подобными вещами, удостоившийся чести стоять в этом храме разумный, явно не страдал. Тщательно запомнив несколько «цепочек», поскольку это было единственным доступным мне действием, ведь я не знал «ключа» к незнакомому рунному алфавиту. Но мне этого показалось мало и я извлекая писчие принадлежности, скурпулёзно перерисовал их на бумагу, расчитывая разобраться с ними позже. Удовлетворившись таким минимумом, я осмотрел его оружие, коим являлся исскусно выполненный молот, по древку которого змеились рунные цепочки, при виде которых мой исследовательский зуд приобрёл запредельные значения.
Перерисовав все что можно было и нельзя, я перешел к следующей статуе.
Женщина, стоящая справа, имела в руке странное оружие в форме серпа, у которого была длинная рукоять и весьма широкое и обоюдоострое лезвие, которое ну никак не подходило для земледелия, а вот в качестве укорачивания не угодных разумных, на лишнюю голову, вполне возможно. Другой рукой она сжимала стянутые ремнями, древесные прутья, длинной более метра, в чью вершину был вставлен двухлезвийный топорик. Если мне не изменяет память, во времена первых императоров, такой атрибут назывался — фасции. И его наличие символизировало право добиваться своих решений, силой. При чем, вложенный в вершину, двухлезвийный топор, подразумевал право не просто карать, а и казнить! Таких разумных именовали «ликторнами», но зачастую звали: «рукой или гласом, Императора», приказы которых, подразумевали продолжение воли властителя. И горе тем, кто не внимал голосу разума, сомневаясь в их праве приказывать! Ведь зачастую «ликторнами» становились могущественные маги, способные своим искусством «убедить» сомневающихся в своих полномочиях. Правда не все способны были пережить их гнев, но в дальнейшем это позволяло одуматься более рассудительным разумным. Однако это было давно, очень давно.
Думаю, не стоит говорить, что оба символа власти, были буквально, исписаны невероятно сложными рунными цепочками, которые я запоминал и с завидным усердием копировал на бумажный носитель не один час.
Второй мужчина выглядел старше и обладал мягкими чертами лица, но поистине пронзительным взглядом, буквально прожигающий душу, преисполненный величия и силы, привыкший повелевать разумными и считавший подобное в своем праве. В своей руке он держал витой посох, что упирался в пол шарообразным «затыльником». Его древко было украшено тонкими побегами лозы, оплетающими чуть изогнутое листовидное лезвие, внутри которого была полость, а уже в ней, исходил бордово-красным сиянием дымчатый кристал. У пояса изваяния, на кованном шпринге, свисала толстая книга в черном переплёте, будучи оплетённой массивной цепью и запертой на массивный замо́к. Другая рука сжимала скрученный свиток с перевязанной посередине лентой, на которой свисала большая печать и вычурный, кованный ключ, что по размеру замочной скважины замка́, врядли был для него, родным. Не спеша перерисовав рунные цепочки, коих было в разы больше нежели у его «соседей», я размышлял, кем могли быть эти разумные, и почему меня отправил «неназваемый» именно сюда.
Оглядывая композицию по отдельности и в целом, я заметил у их подножия, некое подобие ложемента или даже алтаря, в виде шлифованного дикого камня с небольшой нишей в ее верхней части, в которую, предположительно, возлагались пожертвования и требы «воинственной троице». Промелькнувшее желание возложить на алтарь жертву, по началу было воспринято мной как хорошая идея. Ровно
