Рожденные в СССР. Прорыв (СИ) - Коруд Ал

Взгляд Ракитина откровенно смутил незнакомца. Тот, наверное, за эту минуту много чего передумал. Вон как рука заходила. Нервы у незнакомца ни к черту.

— Ты не похож на человека, что продает или покупает.

Парень нервно зачастил:

— Да я так просто. А вдруг?

— Вдруг бывает только пук! — Семен вспомнил свою статью двадцатилетней давности и понемногу выстроил цепочку дальнейших действий. — Есть у тебя на «Галёре» знакомые? Имеется предложение, но не хочу тратить время впустую.

Парень чуть не поперхнулся кофе и затравленно глянул на странного соседа.

«Новичок. Значит, надо идти точно без него».

Расчетливая и смертоносная машина из будущего разглядывала информатора, как паука в банке. Мелкий, но гадкий представитель мира насекомых.

На улице Ракитин выдохнул, поправил сумку и уперся взглядом в Ленинградский дом моделей, что высился на той стороне Невского. А ведь СССР вовсе не был отсталой страной, какой его представляли следующим поколениям. Отсутствие джинсы и модных туфель отнюдь не делали его бедной державой. Не будем рассуждать о таких банальностях, как успехи в космосе, гигантские каскады электростанций и сотни заводов.

В двадцать первом веке сограждане уже убедились, что бесплатная и доступная медицина, образование, спорт на самом деле стоят достаточно много. И главное — они все-таки были, а не декларировались. Вот в последнем эрефеянские власти достигли огромных успехов. Пускать пыль в глаза электорату и безбожно врать на каждом шагу. Ракитин отлично знал изнанку политтехнологий. Сам немного поучаствовал в их создании.

Честно говоря, занятие сродни настоящему бандитизму. Ничем по совести не лучше. Но это уже свойство нового времени — не быть, а казаться. Не зря в рекламе утверждали — Имидж ничто, жажда все!

Пока Семен двигался в сторону Гостинки, он понемногу разминался. Хрен его знает, какой физический уровень у его нынешнего тела. Но во всяком случае от быстрой ходьбы он совершенно не запыхался. И это откровенно радовало. Еще приводили в восторг радостные лица идущих навстречу молодых девчонок. Ведь они были учащимися, а сейчас время каникул или их предвкушение. Впереди сказочное лето и каникулы! Да сам солнечный день для Ленинграда уже радость!

И Ракитину было все равно, что он сейчас в стрёмном костюме. Он молод, полон энергии и решимости. Видимо, все это получило отражение на его лице. Молодой человек то и дело ловил на себе любопытные взгляды. А здесь есть, где развернуться! С его жизненным опытом познакомиться с какой-нибудь милашкой — это раз плюнуть. Семен не был бабником, но женщин любил. И они его. Хотя некоторые быстро бросали.

Да к черту прошлое будущее! Он все изменит. Он обязательно постарается изменить!

Первый и второй этажи галереи знаменитых Гостиных домов еще с пятидесятых годов стал место прибежища теневых дельцов. «Галёра», магическое слово, притягивающее к себе как питерцев, так и гостей столицы. Мекка фарцовщиков, валютчиков, ломщиков и воров. Здесь можно было купить «фирму», дефицитные импортные шмотки, то бишь американские джинсы или итальянскую обувь. Приобрести самопальные пуссеры или настоящее «Мальборо». Загнать привезенную оказией валюту, а также на ровном месте поиметь на собственную задницу проблем.

Ракитин не торопился, набираясь решимости. Будь сейчас на его месте тот пацан, каким он был до армии двадцать лет назад, и на кого в этот момент смахивал, то ничего бы не срослось. Но нынешний Семен совсем не тот порядочный парень, что был когда-то в прошлом. Цель оправдывает средства! Так что нечего меньжеваться. Вперед!

Парень из кафе сказал, что его знакомые тусят поближе к Апрашке. Ракитин направился сразу туда, обходя крутящихся в ожидании клиента фарцовщиков, менял и просто покупателей. Гостиные дворы были огромным универмагом, где продавалось много чего интересного. Сам он в детстве приезжал сюда за химикатами для фотографии. Почему-то те здесь не переводились. Или за наборами карандашей для черчения. В Гостинке частенько «выкидывали» Koh-i-Noor. То есть и в малолетстве Семен уже жил по законам дефицитной торговли. Мы всегда принимаем правила игра текущего мира.

Но не в этот раз!

Эти фарцовщики, казалось ничем особым не выделялись из толпы. Группа молодых людей, пусть и неплохо одетых. Но ничего броского. Разве что на многих узкие по последней моде солнцезащитные очки. Ракитин постоял в сторонке, наблюдая за ними. К фарце то и дело подходили люди, что-то спрашивали. Иногда кто-то из группы отходил, затем возвращался, о чем-то бойко сообщая остальным или пожимая плечами. Работают молодые капиталисты!

Но одно общее здорово отличало эту группу от остальных. Они все были крайне самоуверенны и поглядывали на окружающих свысока. Семен вспомнил рассказы бывалых, что фарца — это не просто спекуляция, а некая субкультура, основанная на карго-культе советского обывателя. В голове у Ракитина летящей звездой промелькнуло понимание происходящего в обществе. Но оставим размышления на потом.

Задача на ближайшее время ясна и её надо выполнять.

Присутствие на «Галёре» постороннего не прошло незамеченным. От группы отделился долговязый парнишка и тихой сапой двинулся вдоль стены.

Глава 4

Действие. 4 июня 1973 года

— Чего тут отсвечиваешь, пацан?

Долговязый подошел сбоку и особо не чинился, закрыв своим субтильным туловищем дорогу к лестнице. Ракитин нарочито спокойно повернулся к нему и неспешно смерил наглеца с головы до ног. Обычно такое поведение нервирует подобных этому чересчур развязных оболтусов.

— Проблемы?

— Но проблемс, — жующий жвачку фарцовщик примирительно поднял руки и кивнул на куртку. Семен специально положил её яркой надписью наружу. Опытный делец должен был понимать, что за скромной одёжкой может скрываться хищная рыбка. — Продаешь такешник?

«Такки» по-фински куртка, вспомнил Ракитин и ответил не сразу, доводя клиента до нужной кондиции:

— Возможно. Но мне надобен не ты, а Гриша.

Все-таки это не воры. Те умеют держать масть, вида не покажут, но обязательно напрягутся. Братки, например, при непонятках начинали тут же быковать. А у Долговязого заметно перекосило лицо, убедив Семена в правильности выбора.

— Какой еще Гриша?

— Ты мне мозги не епи, малой. Гриша Распутный.

Конечно, фамилия у Григория была вовсе не Распутин. Но мода на «доски» возродила повальное увлечение на дореволюционную старину. Вспомнили о дворянах, царской фамилии и связанной с ними скандальной личине «сибирского старца». Семен, когда учился, как-то писал на эту тему реферат. Прелюбопытной личностью Распутин по факту оказался. Даже безо всяких мифов. Но настолько же омерзительным была тогда придворная нечисть. А вот замявшегося в растерянности долговязого пришлось подтолкнуть к правильному решению, указав на его корешей:

— Ты лучше давай позови его. Время дорого. Цигель-цигель ай-люлю!

Тот молча кивнул и моментально исчез. Через несколько минут перед Ракитиным нарисовался крепкий на вид молодой мужчина лет двадцати пяти. Его немного старили длинные баки и хмурый взгляд. Одет, как и все без вызова, но в «фирму». Это лишь хиппи ходили по городу в порванных джинсах-клеш и длинных рубашках. Хорошему дельцу надо выглядеть серьезно.

— Чего хотел?

Семен чиниться не стал, и как задумывал ранее, протянул фарцовщику свои часы. Эта лимитированная серия «Сейко» была выполнена в классическом стиле, и человек из будущего надеялся, что его часы не будут смотреться излишне футуристично. Хотя для «совка» любая японская техника выглядела фантастикой. Гриша повелся на фирму, аккуратно взял «Сейко» в руки, осмотрел со всех сторон и деловито поинтересовался:

— Джапан? Сколько хочешь?