Перенос неизвестного - Янина Олеговна Береснева
Коридор профсоюзов встретил меня гулкой пустотой. Я кинулась к лестнице, но тут откуда-то из кладовки вышла женщина с ведром.
– Вам кого? Тут закрыто, я убираю…
– Мне назначено, – пробормотала я, пытаясь обойти ее на повороте. – Кабинет 203, второй этаж…
– Здание пустует уже пару лет пустое. Да и до этого. Верно, ошиблись?
– Вера? Вы сказали Вера? Откуда вам известно мое имя? Вы тоже из их секретных агентов?
– Господь с вами, милая, – уборщица смотрела на меня с удивлением. – Я сказала: верно, адресом ошиблись. Вон через квартал похожее здание – так там офисы, а тут нет. Запустение. Я тут и за сторожа, и за уборщицу.
Я оттолкнула ее и пулей взлетела по лестнице. Запыхавшись, ворвалась в кабинет. Странно, но он был открыт. Пусто. Как будто ничего не было: пыль, запустение…
Ничего не напоминало о том, что случилось в этом месте неделю назад. Что за чертовщина? Неужели все это мне действительно приснилось?
Я присела на корточки и стала разглядывать мраморную плитку на полу. Я знала, что хочу увидеть, и я это увидела: моя сережка сиротливо ожидала хозяйку.
Уборщица наконец догнала меня и теперь в недоумении разглядывала.
– С вами все в порядке? Видать, что-то потеряли?
– Нет, наоборот, что-то нашла…
Фигура третья: лирическая
Я проснулась от запаха кофе и венских вафель: так могло пахнуть только дома у родителей. Ну конечно, вот моя комната. Стоп. Как я тут оказалась? В дверь заглянула мама.
– Ну что, проснулась, гулена?
– Маарам… Как я у вас оказалась?
– Тебя Миша привез, вы праздновали Новый год в клубе, а потом ты заснула в такси.
– Миша?
– А я предупреждала, чтобы ты не налегала на шампанское. У тебя наследственность плохая. Твой дед чуть не пропил дом в деревне, а его отец…
– Мама, какой сейчас год?
– Вера, ты меня пугаешь… Новый наступил вчера ночью. Хватит паясничать, пошли пить кофе. Отец уехал на работу.
Мать что-то рассказывала, гремя посудой на кухне, а я сидела и пыталась понять, что произошло.
«Год начинается сначала? Но разве это возможно? Я точно помню, что вчера, приехав домой, легла спать в своей съемной квартире…».
Все в доме говорило о том, что я сошла с ума: вот моя фотография в обнимку с Мишей на полочке. Календарь на стене. На окне цветок, который я дарила маме. Он давно завял и был выброшен…
Наскоро выпив кофе, я чмокнула маму, странно поглядывающую на меня, и выскочила из дома. Пришлось соврать, что обещала навестить болеющую в праздники подружку. Словив такси, я поехала в свой старый дом. Во дворе все было по-прежнему, и я немного успокоилась.
– Чудес не бывает, – бормотала я себе под нос, поднимаясь по ступенькам к своей квартире. Машинально порывшись в сумке, я выяснила, что ключей у меня нет. Долго жала на кнопку звонка, пока из двери не показался сонный лохматый мужчина лет сорока.
Я позвонила в дверь Люды, и мне открыл ее старший внук:
– А вы кто?
– Меня зовут Вера. Помнишь меня? Мы как-то играли в снежки.
– Не-а… А бабушки нет, она убирается у соседки, та уехала далеко.
В квартиры Маргариты Семеновны мне открыли сразу, и я чуть не закричала от радости:
– Людмила! А я уже… Как Вы? Маргарита Семеновна уже умерла?
Людмила смотрела на меня, как на умалишенную:
– Бог с вами, девушка. Вы ей кто? Маргарита прямо вчера уехала в Израиль, к дочке. Внук приехал и забрал. Говорят, ей срочно операция нужна, а там врач есть, который специализируется на таких случаях. Попросили меня тут прибрать, наскоро собирались. Так я не разобрала, кто вы?
– Вы меня не помните?
– Из поликлиники что ли?
За спиной Людмилы располагался комод, на котором стояли фотографии. Я даже помнила некоторые из них. Но сейчас они стояли в другом порядке: мне бросилась в глаза одна, в перламутровой рамочке с ракушками.
Я инстинктивно оттолкнула ничего не понимающую Людмилу и схватила фоторамку. На ней был мой блондин со шрамом. Он позировал в обнимку с Маргаритой Семеновной на фоне моря. Странник, или как там его называл этот ненормальный старый комбинатор.
– Кто это?
– Внук Маргариты Семеновны, – удивленно ответила ничего не понимающая женщина. – Максим. Он, правда, раньше редко приезжал, но болезнь бабушки…
Наверное, у меня был такой вид, что соседка решила не приставать с вопросами и молча закрыла за мной дверь.
Я сидела на лавочке и пыталась собраться с мыслями: то, что год начался сначала, не вызывало сомнений. Меня никто не помнил, а Максим, в которого я умудрилась влюбиться, уехал в Израиль с живой бабулей. К тому же, он тоже не помнил меня. Даже если я его встречу, что я ему скажу? Какой-то псих внушил мне, что год начался сначала? Или ничего не было?
«Может, я схожу с ума. Или это сон. А что? Сны часто бывают такими реалистичными…».
Вопросов становилось все больше, но из подъезда вышла Людмила с внуками и снова подозрительно на меня покосилась. Я решила, что пора сваливать.
Жизнь потекла своим чередом. Я проверилась у всех возможных специалистов и с сожалением констатировала, что с моим психическим здоровьем все в порядке.
Конечно, я несколько раз порывалась съездить на «ЗАСЛОН» и попытаться что-то узнать, но решила начать со звонка. Думаю, вы понимаете, как по-идиотски прозвучал мой вопрос. Девушка, которая ответила мне по номеру, обозначенному как приемная, надолго зависла, когда я спросила о машине времени.
Когда она повторно переспросила мое имя, я поспешила повесить трубку. Поиски в Сети тоже не дали никакого результата. Если в научно-техническом центре и велись какие-то секретные разработки, на каждом шагу об этом, по понятным причинам, не трубили.
Я восстановилась в универе и продолжила учебу с четвертого семестра. С родителями старалась не ссориться, Миша тоже был на удивление покладистым, хотя временами замечал, что вид у меня довольно отрешенный.
Наступила весна, за ней лето… Однажды Ирма уговорила меня поехать с ней в клуб. Та тоже все время ворчала, что я стала нелюдимой. В баре, как всегда, было многолюдно, и Ирма сразу же встретила знакомую компанию.
Мы выпили по коктейлю, и я хлопнула подружку по плечу:
– Мне нужно в туалет.
Не дожидаясь ответа, я быстро подхватила сумочку и устремилась в другой конец зала, придумывая причину, по которой мне срочно нужно домой. И
