Совок-6 - Вадим Агарев
— А почему она сразу в больницу не пошла? — утратив всякий аппетит, хмуро спросил я.
— Он ругался сильно, что она не только хозяйка плохая, но и больная еще. И, что ему такая жена не нужна. Вот мама и надрывалась до последнего. А когда умерла, денег, которые от продажи дома были, нигде не нашли. Соседи мне потом сказали, что Барсуков не первый раз так делает. Уже много женщин так у него испытательный срок проходили и он всех их потом выгонял. И сейчас с ним женщина живёт. Тоже испытательный срок проходит.
Я слушал девочку и у меня сжимались кулаки. Мне хотелось встретиться с дядей Витей Барсуковым. Очень хотелось!
Глава 3
Сразу же после оперативки я поехал в драмтеатр. Зарулив с тыла во двор и пристроив машину между другими припаркованными авто, я вошел в невзрачную дверь храма культуры и искусства. Язык, как говорится, доведет и до Киева. Но мне так далеко идти не требовалось. Без особого труда, но после трёх указавших мне направление пальцев, я добрался до щвейной мастерской. Не мудрствуя лукаво, я принялся искать заведующего. Однако оказалось, что он все еще у начальника реквизитного цеха. Махнув рукой на прежний план, я отправился на свободную охоту в кулуары.
— Здравствуйте, девушки! — ввалился я самую ближайшую от поворота дверь.
В сравнительно просторном помещении с множеством люминесцентных ламп на потолке, сидели несколько женщин разного возрастного достоинства и возились они с белыми кружевами. Как я понял, они пришивали их к каким-то разноцветным пафосным одеждам эпохи Возрождения.
Все пять белошвеек одновременно и без малейшего сожаления оторвались от своего занятия.
— Здравствуйте, молодой человек! — ответила ближняя к двери женщина, опередив своих коллег. — Вы из кулька? Торопитесь, как всегда. Еще ничего не готово!
Я недоуменно остановился. Потом понял, что был принят за кого-то другого и обижаться не стал.
— Нет, уважаемая, я не из кулька, я из милиции, — как мог добродушнее улыбнулся я, — У вас тут вашего сотрудника совсем недавно в бок ножиком ткнули, так вот я как раз по этому поводу пришел!
— Он живой? Не нашли еще, кто нашего Славушку убить хотел? — посыпались вопросы от других женщин.
Видать уважают в коллективе закройщика Ворожейкина, коль Славушкой величают, сделал я в голове себе отметку. Потом заметив в двух шагах стул, придвинул его ближе и сел поудобнее. Больно уж не с руки делать записи стоя.
— Пока не нашли, но ищем и обязательно найдём! — бодро заверил я подмастерьев сцены, — Я вот и пришел к вам за помощью, чтобы злодея найти. Скажите, что за человек этот Ворожейкин Вячеслав? С кем дружит? Или, может, он недавно ругался с кем-то?
Женщины быстро переглянулись и мне захотелось здесь задержаться. Наверняка они знают то, что мне может пригодиться.
— Слава ни с кем не ругался, он добрым был! То есть, он добрый! — быстро поправилась из дальнего угла самая молодая из присутствующих кружевниц.
— Ни с кем и никогда он не ругался! — подтвердила та, что первой заговорила со мной, — Он вежливый и очень культурный молодой человек! Даже подумать невозможно, у кого рука на него могла подняться! Вам, товарищ, всё же лучше с Яковом Зиновьевичем поговорить, он вам больше рассказать сможет!
Остальные четверо кружевниц, все, как одна, сразу же потянулись к своим отложенным махрам. Я понял, что каких-либо откровений я здесь не дождусь. Добром со мной разговаривать не хотят, а ломать психику сразу пяти бабам, да еще на их территории, абсолютная и бесперспективная глупость. Это примерно, как приставать с поцелуями к медведю. Толку и удовольствия от такой инициативы никакого, а вот неприятностей не оберёшься. Ладно, зайдем сюда позже. Или к себе в РОВД их на днях выдерну. В застенках, да поодиночке, они у меня соловьями запоют!
— А что вы там про какой-то кулёк говорили? — уже выходя, вспомнил я самую первую, обращенную ко мне реплику, когда я только поздоровался.
— Да это нам заказ от института культуры поручили. У них там тоже театр. Студенческий. А своей мастерской нет. Вот мы им реквизит и шьем время от времени, — пояснила мне всё та же словоохотливая тётка.
Точно, в стародавние времена именно кульком и называли здешний институт культуры. Но так обзывали его не всегда и далеко не все. Вся мужская половина нашего универа, как впрочем и остальных образовательных учреждений города, данное культурное заведение называли по-другому. И гораздо короче. "ЦПХ" его называли в миру. Ибо почти на сто процентов там учились одни девки. Потому и прозывался данный очаг культурных знаний, не иначе, как "Центральное п#здохранилище". Может быть, еще и потому, что находился культурный институт в самом центре города. И стоит отметить, что по свободе и демократичности нравов, студентки ЦПХ, не то, что не уступали педагогичкам или даже медичкам, а и превосходили их на порядок. Вот ведь память! Чего бы доброго и умного подкинула, так нет же.. Н-да...
Поблагодарив кружевниц за важные сведения, я попрощался с ними и вышел в коридор. Надо всё-таки начинать с Якова Зиновьевича. А уже потом от него, как от печки, плясать в сторону коллектива, но уже с уточняющими вопросами. Собираясь разворачиваться обратно в сторону двери с табличкой "Зав. швейной мастерской Липкин Я.З.", я услышал посконно-домотканную речь. Витиеватый мат доносился из-за угла. Был он громким и исполнялся на два голоса. Мужских.
Поскольку никаких других зацепок в данном культурном заведении у меня не было и, мало того, их не предвиделось, я метнулся в сторону конфликта. Как голодная белая акула устремляется из морских глубин в сторону пляжа, почуяв критические дни купальщиц.
Свернув за угол и сразу после десятка шагов, еще за один, я наткнулся на двух театральных деятелей. Которые брызжа слюной, доказывали друг другу, кто из них большая бездарность.
— Граждане матерщинники! — вклинился я в то разумное, доброе и вечное, что только что сеяли в храме искусства эти Немирович и Данченко, — Это чего вы тут сто пятьдесят восьмую статью административного кодекса грубо нарушаете? На пятнадцать суток захотели? Так я прямо сейчас вам оформлю по полмесяца на брата!
Я изо
