Посланник богини (СИ) - Абвов Алексей Сергеевич

Ждать пришлось долго. Рабы разгрузили волокуши, и голый погонщик направил медлительных ящеров в обратный путь. Аборигены устали спорить, усевшись в кружок прямо на землю и начав активно жевать захваченные с собой закуски. При взгляде на них, мой живот предательски забурчал. Рабам тоже разрешили сесть, но им жевать при хозяевах категорически не дозволялось. Почувствовал себя униженным и оскорблённым, мысленно пообещав когда-либо отомстить. Медленно тянулось время, я незаметно заснул, согревшись на солнце. Мгновенно выбросил меня из сонного состояния громкий звук удара камня в ближайшую ко мне деревянную опору срезанного моста. Заскучавшие от безделья аборигены решили посоревноваться, выясняя, кто из них лучше владеет пращей. Мне вдруг стало сильно неуютно, ибо прилетавшие с другой стороны пропасти увесистые булыжники падали совсем рядом. Целились явно в опоры, но для пращи расстояние было всё же великовато. Докинуть камень легко, вот с точностью попаданий уже возникают определённые сложности. Камень - это ведь не круглая ровная пуля, в полёте он кувыркается, неизбежно смещаясь с линии прицеливания. И всё же кто-то периодически попадал, после чего долго подпрыгивал на месте, махая руками, словно птица крыльями, тужась взлететь, демонстрируя всем остальным, какой же он молодец. Чисто детский сад. Дикие аборигены, чего с них ещё взять. А ведь я ни внешне, ни внутренне от них совсем не отличаюсь, вся разница только душе пришельца из другого мира. Раскидав запасы носимых камней, аборигены снова уселись пожевать, а смотревшие на них рабы натурально пускали слюну. От накатившей злости я даже отвернулся.

День постепенно клонился к вечеру. В который раз кинув взгляд на другую сторону пропасти, вовремя отметил появление новых действующих лиц. К обрушенному мосту приближался беговой ящер с двумя седоками. В отличие от ездовых и тягловых сородичей, беговые ящеры ходили на двух мощных лапах и могли быстро бегать, правда, не особо далеко. Они тоже были массивными и волосатыми, внешне напоминая кенгуру-переростка. У них имелся помогавший им держать равновесие и применявшийся в качестве оружия массивный хвост. Беговые ящеры всеядны, они легко переваривали растительную пищу, но при удобном случае пытались перекусить более мелким сородичем или закусить зазевавшимся человечком. Для аборигенов они естественные хищники, к счастью, поддающиеся приручению и дрессировке. Прибывшая на ящере парочка заметно выделялась на фоне остальных аборигенов. Ростом почти как я, может, чуть выше, одеты в кожаные доспехи насыщенного ярко-зелёного цвета. Субтильного телосложения с раскрашенными татуировками лицами. Внешне похожи на обычных подростков, но из памяти бывшего хозяина тела я знал - это представители особого племени горцев. Мелкие, но очень сильные и шустрые. Отменные головорезы и жестокие каннибалы. Собирают здесь дань со всех прочих племён. Подскочившие при их приближении аборигены сейчас выражали им большое уважение ритуальными приседаниями со склонённой головой. Те же на них взглянули с явным презрением, уделив больше внимания привезённым ранее канатам и дровам. Удовлетворившись осмотром, подошли к самому краю обрыва, высматривая что-то на противоположной стороне. Я благоразумно решил совсем спрятаться в траве, подглядывая в маленькую щель.

Закончив с осмотром фронта работ, один 'коротыш' - я решил их так называть, снял со спины большой заплечный мешок, что-то доставая из него. Вскоре у него в руках оказался явно тугой по виду лук, блеснувшая серым металлом стрела и моток совсем тонкой верёвки. Одним слитным движением он отправил стрелу с привязанным к ней тонким шнуром в полёт. Громкий удар попадания стрелы в деревянную опору вывел меня из состояния созерцания, заставив переволноваться и дышать через раз. Ибо от второй такой стрелы я вряд ли смогу увернуться. Но меня, к счастью, так и не заметили. Привязав второй конец шнура к своему поясу, стрелок закинул лук в заплечный мешок, с которым он категорически не желал расставаться. Второй коротыш что-то сказал лучнику, тот сделал пару шагов назад, и, крепко упираясь ногами в камни, натянул трос. Признав натяжение достаточным, тот призывно махнул рукой, дополнительно упёршись другой в деревянный столб опоры. Мог бы вообще к опоре привязаться, но почему-то не стал. Привязав к поясу обычную толстую верёвку, второй чем-то зацепился за натянутый трос, и, перебирая руками, быстро 'полетел' через пропасть. Минута и он уже тут, сразу же начиная обматывать доставленной верёвкой опору моста. До меня вдруг дошло - промедли я ещё секунду, и станет поздно.

Резкий рывок к работающему коротышу, наваливаюсь всем весом на натянутый через пропасть тонкий трос. Временно расслабившийся лучник явно не ожидал резкого рывка, потеряв равновесие и сделав несколько шагов, свалился вниз с громким криком. Я же мгновенно сгруппировался, чиркая кончиком ножа по шее опешившего коротыша. Брызнула кровь из перерезанной артерии, татуированный коротыш пытался одной рукой зажать рану, а второй пырнуть меня своим ножом, более походившим на короткий чёрный меч. Едва увернулся от резкого выпада, покатившись по траве. Забыв про смертельную рану, коротыш прыгнул на меня. Перекат, подскок, снова увернулся от острого лезвия в считанных миллиметрах, очень неудачно подвернув ногу. 'Всё, хана!' - пронеслась в голове паническая мысль, но упавший противник больше не поднимался с обрызганной кровью травы. Силы окончательно покинули его вместе с вытекшей из шеи кровью. И пока аборигены на другой стороне пребывали в глубоком шоке, быстро подскочил к опоре моста, вытягивая сюда закреплённую к опоре верёвку. Увидев, что я делаю и, наверное, узнав меня, аборигены громко разорались, перекричав даже шум водопада, но сделать уже ничего не смогли. А от изредка прилетавших с их стороны камней я демонстративно уворачивался с поднятой правой рукой и выставленным вверх средним пальцем интернационального и теперь даже межмирового оскорбительного жеста. Исчерпав силы орать и махать руками, аборигены дружно свалили вниз по дороге, оставив голых рабов дожидаться волокуш, дабы отвезти обратно ценное добро.

Приходил в себя почти до самого заката. Впервые в этом мире я убил двух человек и испытал при этом лишь большое воодушевление. С их смертью мне вдруг стало значительно легче, появилось странное ощущение большой силы в мышцах и даже жрать временно расхотелось. Все лишние мысли вылетели из головы, позволяя сполна насладиться кровавой победой. Но склонявшееся к горизонту светило заставляло вспоминать о суровых реалиях окружающего мира. Захотелось узнать, что случилось с лучником. Ведь он не просто так упал в пропасть, будучи привязанным тросом к стреле, а стрела крепко застряла в опоре моста. Проверил - трос натянут. Значит, на другом конце до сих пор висит груз. Заглядывая вниз, едва удержался. А то бы сам сиганул с трёхсотметровой высоты на острые камни. Висящее на почти невидимой паутине тело выглядело абсолютно безжизненным. Пережить удар о стену пропасти ему не удалось. Теперь нужно его оттуда как-то вытащить, уж очень прельщает меня содержимое сохранившегося на теле большого заплечного мешка. Тонкий трос, едва ли миллиметровой толщины, больно резал руки. Засевшая в опоре моста стрела выглядела поистине чужеродно в этом мире. Серого цвета невероятной прочности металл и мягкое металлическое оперение из тонких волосков. Наконечник вошел глубоко в опору, даже не представляю, как его оттуда теперь извлечь. Трос тоже выделяется на общем фоне упадка и примитивности. Явное синтетическое чёрное волокно сложного машинного плетения. В какой интересный мир я попал.

На поднятие второй тушки ушла добрая половина ночи. Я приловчился, сделав блок из обычной верёвки, наматывая тонкий трос виток за витком на опору. И когда перевалил груз через край обрыва, вздохнул с большим облегчением. Тело ожидаемо оказалось холодным. Стояла кромешная темнота, и я решил отложить инспекцию добычи на утро, разве только сняв с тела пропахшей какими-то незнакомыми травами заплечный мешок. С тела второго коротыша до этого снял только комплектные кожаные ножны к его ножу, ничего больше кроме заляпанной кровью одежды у него не было. Я её тоже обязательно приберу, но завтра. Всё завтра.