Гай Орловский - Королевство Гаргалот
– А туда я могла бы вам подавать, – мило сказала она, – но вы правы, настоящий хозяин сам знает, что делать за столом, с лошадьми и женщинами.
За женщинами никогда не умел ухаживать, да на хрен учиться, пусть теперь они за нами, а здесь как в воду глядел: Карелла с мягкой материнской улыбкой перекладывает мне на тарелку новые вкусности, по мере того как я очищаю там со скоростью лесного пожара в жаркий сухой день.
Уже когда я распустил пояс и ощутил, что дышать как-то трудновато, а дышать надо, впереди еще пироги и всякие сладости, поинтересовался:
– Карелла… ик!.. а что вы не лопаете?.. Вроде бы… вкусно…
Она жалко улыбнулась, я спросил участливо:
– Что, слишком сладкое?
Она произнесла с вялой улыбкой:
– Не обращайте внимания, глерд. У меня от кислого, жирного и сладкого начинаются рези в животе. А потом сильно болит голова. Голова вообще-то и так часто болит, но это у многих женщин.
– Сочувствую, – ответил я автоматически. – А у меня еще хуже, ночами спать хочу!.. Столько времени пропадает зазря.
Она покачала головой.
– Глерд… простите, Юджин, но это же так сладко и приятно, когда спишь… да еще если хорошие сны. Хотя да, я вас понимаю, вы мужчина, вам бы действовать, а не грезить о счастье.
Она налила в чаши вина, я смотрел на ее нежное бледное лицо – совсем не бывает под солнцем, аристократки должны прятаться от его жарких лучей.
Кончики моих пальцев словно сами по себе нащупали пряжку пояса. Легкий щелчок – встроенная коробочка выкатила на ладонь нечто теплое, разогретое моим пузом.
Карелла смотрела с изумлением, таких поясов не видела, хоть и в королевском дворце, где все-все, а я протянул ей капсулу сине-красного цвета.
Она с недоверием приняла это странное изделие, в ее нежных тонких пальчиках капсулка показалась мне огромной и даже грубовато сделанной.
– Это… что?
– Проглотить и запить, – велел я. – Лучше водой, я не очень доверяю здешним винам.
– Это… лекарство?
– Внутри истолченный порошок, – объяснил я. – Хотя если истолченный, то уже порошок? В общем, это остановит вашу головную боль. Оболочка растворится, она из сушеных кишок добытого на охоте благородного оленя. Очень благородного. С родословной. Думаю, есть даже королевские олени, раз уж есть пингвины и гуппи…
Она проговорила слабо:
– Ой, спасибо… Я верю вам, Юджин.
Я проследил, как глотнула и запила водой. По нежному горлу прокатился комок, я почти увидел, как эта капсула двигается по пищеводу, а там ее с недоверием принимает и начинает придирчиво рассматривать желудок.
– Вот и хорошо, – сказал я с облегчением. – Спасибо, что без женских штучек.
Она сказала тихо:
– Я верю вам, глерд. И слушаюсь. Все, что скажете, правильно… Голова перестает болеть на весь день? Или только на этот вечер?
– Гм, – сказал я с неловкостью. – Вообще-то совсем перестанет. Это снадобье не от головной боли. Оно усиливает вашу защитную систему обороны, начиная от часовых на входе. А гарнизон у вас теперь вообще просто звери… Все хвори подавят и выбросят за стены вашей крепости, а новых не пропустят.
Она тихо улыбнулась.
– Глерд, вы говорите так образно… Стихов не пишете?
– Обижаете, – ответил я с достоинством урожденного глерда. – И факелами не жонглирую. А то если попробую, полкоролевства спалю!
– Позвольте, – сказала она и налила мне вина, – это лучшее в Нижних Долинах…
– Верю, – сказал я, – вы же лучшая! И вино должно быть самое-самое… Что вы так смотрите? Ах да, пора в койку?
Ее щеки зарделись нежнейшим румянцем.
– Юджин… Я стесняюсь.
– Будем стесняться вместе, – сказал я решительно. – Нет-нет, это платье сбросить нужно обязательно, а это вот сооружение надевать не стоит вовсе!
Она сказала жалобно:
– Но это ночное платье… Спать положено в нем.
– Здесь что, – поинтересовался я, – ночами мороз?.. Тогда одеялом укроемся. А этот ворох платьев… нет-нет, его лучше с моей стороны, люблю вытираться мягким.
Глава 4
В постели она, как и все женщины королевства, умеет только лежать, раздвинув ноги, но потом ожила, чирикает и щебечет, старается понравиться, обеспокоенная, было ли мне хорошо.
Я в расслабленном состоянии слушал ее торопливые рассказы о дворцовой жизни, придворных, их интригах, состоянии дел королевства, как его понимает знать, о борьбе за место возле королевского трона, что является основной целью жизни высокопоставленных глердов.
Женщине положено мужчин развлекать, она старательно рассказывала, что в королевстве борьба идет между могущественными родами Райансов и Мишеллистов. Те и другие проталкивают своих людей на высшие должности при дворе, а королева старается соблюдать равновесие. Есть и другие силы, но Райансы и Мишеллисты самые могучие, с ними считаются в первую очередь…
Я ловил на себе ее обеспокоенный взгляд, вдруг уже давно сплю, на всякий случай пробормотал:
– Есть варианты лучше…
– Глерд?
– Не заниматься, – буркнул я, – соблюдением баланса, не королевское это дело, а принимать на службу… скучно такое говорить, но в самом деле талантливых и работоспособных… Неужто таких нет?.. Кстати, у тебя красивые сиськи.
Она спросила смущенно:
– Правда?
– Точно, – подтвердил я, – торчат, как у козы. Здорово. Интересная форма… Рахитом не болела? Химер в родне не замечено?.. Тогда просто редкостное сочетание генов… Одобряю. И пузо просто чудо, нетолстое, но все равно нежное и мягкое. Люблю такие щупать. Значит, ничего конкретного не слышала? Только считают меня угрозой и не прочь как-то прижать так, чтобы копыта отбросил?
Она закусила губу, вижу, как борется сама с собой, наконец прошептала, зябко вздрагивая голыми плечиками.
– Я не уверена, – шепнула она совсем тихо, – но однажды прозвучало имя герцога Лонгшира… Мне показалось, он вовлечен, но в какой степени… не знаю.
Я погладил ее по голове, шелковые длинные волосы ниспадают на плечи и грудь, красиво смотрится, а голенькая она совсем не такая уверенная, как при всех регалиях, и жутко стесняется, то и дело тащит на себя одеяло.
– Не знаю такого… Хотя неважно, королевство большое, не все герцоги толкутся при дворе.
Она кивнула.
– Да, у некоторых дворцы не уступают королевскому.
– Ладно, – сказал я, – спи.
Она застенчиво улыбнулась.
– Я еще никогда не спала с мужчинами. Вот так, в одной постели. Говорят, так только у самых бедных крестьян… А вы, Юджин, полководец…
– Что-что? – перепросил я.
– Не придворный, – пояснила она. – Вы утолили мужской голод и… все. Ничего сверх. Из того, что требуется пресыщенным глердам двора. Кем бы вы ни прикидывались, но в постели каждый мужчина себя выдает, кто он есть и чего стоит. Вам не нужно никаких утех…
– Гм…
– Вы ворвались в меня, – пояснила она, – как захвативший крепость полководец. Крепость ваша, а все ее украшения вам неинтересны.
– Любопытное сравнение, – пробормотал я.
Она посмотрела на меня серьезными глазами.
– Глерд, не буду от вас скрывать… красивой, но бедной девушке, это я о себе, приходится уживаться при дворе, уступая домогательствам и желаниям высшей знати. Для того нас и набирают, чтобы распаленные страстью вельможи не уходили по ночам в притоны на окраину города, где их могут ограбить и даже зарезать… Потому я уже научилась разбираться в мужчинах. От вас будет многое зависеть в этом мире, глерд!
– Спасибо за пророчество, – сказал я, – хотя я в них не верю.
– Я тоже, – сообщила она. – Это не пророчество, а понимание мужской сути. Всегда вы таким были или недавно взматерели, неважно. Сейчас вы настоящий, каким должен быть мужчина. И мне хорошо и защищенно в кольце ваших рук… Кстати, голова уже не болит, а чувствую я себя так хорошо, как никогда в жизни.
Я развернул ее к себе задницей, подгреб ближе, вжимая в себя ее мягкое нежное тельце. Так и заснули, как сложенные в кухонном ящике столовые ложки.
Наверное, чтобы лучше понять женщину, проще всего провести с нею ночь под одним одеялом. Утром я проснулся первым и некоторое время смотрел на это теплое и беззащитное существо, что, как бы мы ни поворачивались во сне, все равно подгребалось ближе и почти заползало на меня, инстинктивно ища защиты у более сильного и свирепого существа.
Она сняла не только одежду, но и роль, которую играет при дворе, поняла женским инстинктом, что с настоящими мужчинами, а меня считает именно таким, это бесполезно и даже вредно. И вот теперь у меня вместо настороженности только жалость и желание чем-то помочь, но, увы, в такой помощи нуждается все население этого королевства и всех остальных.
Осторожно начал выползать из-под ее теплого нежного тела, сперва переложил кудрявую головку с эротично распущенными волосами с моего плеча на предплечье, аккуратно сдвинул согнутую ногу с моего пуза.
