Случайностей на свете не бывает - Елизавета Пузырева
Трейд не показал и виду, что удивлен, когда увидел меня, подошедшую, с другой стороны. Да и я не стала комментировать, ну захотелось мне пройтись, что с того…Молча пропустив меня в арсенал, он, плотно прикрыв за нами тяжелые двери.
Тирианский арсенал был пуст и слабо освещен. Темные массивные балки, нависавшие над головами, словно скрадывали и тот скудный свет, что лился из единично включенных шаров. Совсем не так, как в первый мой визит, когда Жало отозвался на мой зов. Мой начальник хотел было добавить освещения, но я его остановила, чутьем понимая, что излишняя яркость будет некстати.
– Ани, я все – таки не могу сказать, что одобряю вашу идею. Благодарность благодарностью, но ваша безопасность меня очень беспокоит. Это Черные горы! Надо было вам лекцию о них прочитать сначала! Напугать как следует!
– У меня нет страха. В прошлый раз, Николас, я контролировала ситуацию, понимаете, чувствовала, что в любой момент могу потянуться за ориентиром и уйти, меня никто не удерживал. Я просто хотела уйти не с пустыми руками, поэтому и медлила. Жало тоже был и будет начеку.
– Ориентиром был?
– Взгляд Олдри.
– Что ж, на этот раз взгляд будет моим. Жало – это хорошо, но, а другую руку и предлагаю перехлестнуть с моей рукой моим браслетом. Это мощный артефакт, защитный, достался мне от отца нынешнего Императора. Кто бы не приблизился, нас защитят.
– Да, конечно, как скажите, я не против, – отозвалась я как можно спокойней. Хотя что – то неуловимое мазнуло мой сознание, словно робкий, нерешительный луч солнца сквозь нависшие, плотные осенние тучи. Подумаю об этом позже, сейчас не время.
Секунду, другую я наблюдала, как Трейд расстёгивал на своем запястье браслет из ровных неприметных на первый взгляд тускло – серых пластинок. Аккуратно подстриженные ногти, ровные, длинные пальцы, словно у пианиста, непрошено мелькнуло в моей голове. Крапинка на белоснежном манжете, чуть выдвигающимся из плотного рукава. Я непроизвольно, словно зачарованная подмечала каждую деталь, каждую мелочь. Трейд замер на мгновение, поймав мой взгляд. Ох… мне стало холодно, зябко, вздрогнув, я будто дала отмашку мурашкам, которые только того и ждали, чтобы сползти по моей спине застуженными колкими льдинками. Унимая дрожь, я решительно протянула руку, ведь нет повода для страха, так чего же я боюсь? Я же к драконам собралась не страшась. Или это не страх? Виток, другой, я услышала щелчок, браслет плотно, словно влитой застегнулся на наших запястьях, а пальцы переплелись. И вместе с тем дрожь унялась, словно опала. Защитный, говорите, браслет, господин начальник? От всякого кто приблизится? А от вас? Мою ладонь плотно сжимала рука Николаса Трейда. Плотно так, что я почувствовала, как кровь бежит по его жилам, как стучит пульс, эхом отзываясь на удары сердца. Вот они стали чаще, гульче. Я подняла взгляд – серые, почти стальные глаза оказались лишь обманкой. Сталь была лишь занавесом, шторой, которую можно было раздвинуть и вот пожалуйста, лёгкая, невесомая дымка, с робкими прожилками зелени, тающими, словно стесняющимися своего существования. Не говоря ни слова, я нырнула за стальные, неприступные шторы ухватилась взглядом за эти прожилки, и уже привычно, словно оттолкнувшись ушла в себя.
Плотная, густая тьма, словно ожидая моего появления, клубившись, можно сказать у самого порога, махом подступила к моему сознанию близко – близко, но, лишь обдав на секунду своим теплым прелым дыханием скучающе пропустила вперед. Знакомиться со мною ей уже не надо, знакомы, на днях виделись. Я же, держась крепко накрепко за зелень прожилок уходила все дальше в глубь, шаг за шагом удаляясь в Черные Горы. Жало в моей руке не испытывал ни малейшей тревоги, спокойно сопровождая меня в гости к драконам.
Первое, что я почувствовала был жар. Вот он опалил мое лицо и шею, в миг пересушил губы и словно заглянул внутрь меня, глубоко, глубоко. Я шумно выдохнула. Нет, ну жарко, право слово…
– Привет, – сказала я негромко.
– Не шутишь? – прошелестело над ухом, негромко, но я все же вздрогнула.
– Какие шуточки, вежливость она и в Африке, знаете ли вежливость. Здороваться надо всегда. При любых обстоятельствах.
– В Африке? Где это? Ты там бывала?
– Нет, не бывала. Я вообще до недавнего времени нигде толком не бывала. Сиротский приют да городок, поблизости, в котором живут мои приемные родители – вот и вся моя география. А Африка – это далекий, жаркий материк, в другом мире, о котором здесь так мало знают. Там водятся большие под два метра ростом обезьяны, гориллы, а ещё крокодилы с огромной пастью и множеством острых зубов, бесстрашные львы, которых называют царем зверей.
– Хм, никогда о таких не слышал. Но, роста во мне точно больше будет, да и зубы я думаю не тупее, чем у того крокодила, о котором ты говоришь.
– А бесстрашие у тебя есть? Как у льва?
– Бесстрашие….
Вязкая тишина в миг окутала меня словно пеленою, а жар отступил. Я только сильнее ухватилась за прожилки, что удерживали меня.
– Знаешь, если бы мы имели бесстрашие, то не предали бы завет, что связывал нас, не попрали бы девиз нашего племени. Мы не смогли. Своими поступками отреклись, отказались, почли за ничтожное, и в итоге остались ни с чем. Корысть, обольщение найденными несметными сокровищами затуманили наш разум, и мы предали самих же себя, родную кровь. Побоялись упустить выгоду, наплевав на все законы погнались за миражом. Так что, нет, мы не бесстрашны. Я не бесстрашен.
– А что это за девиз?
– Девиз… Давно я его не произносил вслух… Ничего для себя, все для друга.
– Какие слова правильные.
– Важно не говорить, а следовать тому, что произносишь. Запомни это.
– Да, я запомню. Обязательно. Это правильные слова. Знаешь, у нас называют лицемером тех, кто говорит одно, а живет по-другому.
– Лицемер? Примеряет лица? Объясни пожалуйста.
– Ох, прости пожалуйста, я не хотела обидеть.
– Да не переживай, я не нежная эльфиечка, семнадцати лет от роду, обижаться на слова не буду. Просто слова такого не слышал. А знаешь какого это так вот жить годами, столетиями, метаться, словно в клетке в своих мыслях, врастать своей сущностью в эту ненавистную шипастую шкуру, деградировать, тупеть понемногу, теряя себя? Так что оно значит?
– Лицемер он как будто меняет лицо, ты прав. Вот он улыбается, хотя на самом деле сердится, но не показывает этого, ибо то не выгодно или не прилично в этом окружении. Ненавидит, давится, захлёбывается своей злобою, но
