Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович
Моя девочка здорово продвинулась в работе с клинком. Но сила и масса были не на ее стороне. Да и как боец Скиди сильнее. И поддаваться не собирался. Это же Скиди. Для него любая победа — вопрос принципиальный.
Заря расстроилась. И обиделась немного. Не на Скиди, а на брата, который бросил ее один на один с более сильным противником. Скиди же она, наоборот, поблагодарила, как положено, «за науку». Потом подобрала меч и, потирая ушибленную ладошку, подошла ко мне. Пожаловаться на неловкого брата и потребовать у меня персонального урока фехтования.
И тут на глаза ее попался скудоумок. И она, будучи не в самом лучшем настроении, брякнула:
— Этого гони, муж. У него дерьма полон рот.
Нет, не тот это мир, где благоволят слабости. Слабым — да, бывает. Всякий может ослабеть. От раны, например. Но должен вести себя соответственно. Например, быть готов умереть.
Отрок умереть был не готов. Но тем не менее собрался убивать.
Не успел.
Десятник ловкой подсечкой сбил его с ног раньше, чем скудоумок извлек меч, врезал ему пяткой в солнечное сплетение, наступил на правую руку:
— Лежать!
Грамотно. Сразу видно, популярное среди северян искусство превращения вооруженного врага в пригодного для упаковки пленника гридень знал в совершенстве.
Но по факту он ему жизнь спас.
— Ой дурак… — с ноткой жалости протянула Заря, пряча клинок в ножны. — Дядька Ольбард, не убивай его, пожалуйста! Пожалуйста!
Явно переигрывает. Я не стал вникать почему. Не тот повод. Может, она с сестрой скудоумка в детстве дружила… Но когда Ольбард вопросительно поглядел на меня, то я пожал плечами и кивнул на Зарю. Мол, с ней решайте.
Вокруг нас уже образовалась небольшая толпа.
— А как, по-твоему, с ним обойтись? — с интересом спросил Ольбард.
Заря покосилась на меня. Я вновь пожал плечами. Сама решай.
— А отдай его нам! — азартно предложила Заря. — Может, поумнеет и вежеству обучится. Так, Вильд?
Ее брат ответил философски:
— Или так, или умрет.
— Вот! — подхватила моя младшая жена. — А умрет, так, может, с толком, а не без толку, как сейчас.
— Зарра, зачем он нам? — Это уже Скиди. — Пока он меч доставал, ты бы уже мужу рубаху вышить успела.
Заря покраснела. Так, что даже под загаром заметно. И я знал почему. Вышивала она примерно так же, как и я. Никак.
Пришлось мне подключиться, чтобы ее прикрыть.
— Скиди, ты помнишь, как мы познакомились?
Нахмурился. Неужели забыл?
— Помнишь, как ты на меня с топором бросился?
Вот теперь и он покраснел.
А ты как думал, ученик? Кем бы ты был, хольд и, несомненно, будущий хёвдинг Скиди Оддасон, если бы не попал в мои умелые руки?
— Грести умеешь? — спросил я валявшийся в пыли предмет обсуждения.
Молчание.
— Ярл задал тебе вопрос, негораздок! — десятник пихнул парня ногой.
— Ну могу…
— Место на руме еще заслужить надо! — вставила Заря.
— Ольбард, что скажешь?
— Его жизнь принадлежит тебе, Ульф-ярл. Убей или забирай. Мне такой дружинник не нужен.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Не у скудоумка-негораздка, у десятника.
— Тудков Барсук, Ульф-ярл, — с достоинством ответил тот, расправив пальцами синие, как у князя Ольбарда, усищи.
— Отпусти его, Тудков. Он больше не станет шалить. Скиди!
— Ярл?
— Подними его.
Скиди ухватил «кандидата» за край затрещавшей рубахи и привел в вертикальное положение. Недоросль не сопротивлялся. Состояние «пыльным мешком по макушке». И пыль эта теперь понятно где.
— В озеро его сунь. Пусть… хм… еще разок помоется.
А как ты думал, хускарл? Инициатива имеет.
— Да, ярл!
Недоволен. Но ему тоже полезно. Что-то он зазвездился, Скиди Оддасон.
— Ульф, ну пожалуйста! — взмолилась Заря.
Судьбу отрока она только что решила. И теперь желала показать мне, что, несмотря на проигрыш Скиди, с мечом она управляться не разучилась.
— Князь? — Я повернулся к Ольбарду.
Мы вроде беседовали. Отойти просто так — невежливо.
— Конечно. Ульф, не возражаешь, если я погляжу?
Не Ульф-ярл, а Ульф. Хороший знак.
— Конечно. Твой взгляд точно лишним не будет, Синеус. — И Заре: — Пойдем, сокровище мое, покажешь дяде, как ты франкский меч тупишь.
Фыркнула. Но промолчала. Боялась, передумаю. Опять-таки когда еще будет возможность показать дядьке, как она может. Да не с луком (это он уже видел), а с самой что ни на есть мужской снастью — мечом и щитом.
Я постарался, чтобы зрелище вышло убедительным. Меч взял не свой, а учебный — тяжелый и не из лучшего металла. Оно и для клинка Зари полезней. Не выщербится и не затупится, если нечаянно не на плоскость, а на лезвие принять.
Мне, кстати, такое тоже полезно. Заря быстрая. Очень. И мне с утяжеленным и посредственно сбалансированным железом тягаться с ней непросто. А я вдобавок еще и щит взял поувесистее и очень постарался дать Заре поработать в удобном для нее формате: подвижности не сковывал.
Ольбард, понятно, видел начальную фору, которую я дал жене, но то, что я ей и в процессе немного помогал, вряд ли заметил. А остальные и подавно. Разве что кроме Харры. Стрекоза вырос в настоящего виртуоза. Я с ним тоже позвенел немного, и убедился, что он процентов на десять быстрее меня обычного. А что такое десять процентов в бою? Смерть. Твоя или врага.
В общем, погонял я Зарю (а скорее, она меня) минуток десять, а взмок так, словно полчаса в шторм весло вертел. Понятно, лето, жарко, но все же. Что значит некачественное оружие. Вроде и тяжелее всего на килограмм, а вот. Потому мы все так франкские мечи и ценим. С ними куда меньше устаешь. В бою же «устал» означает — умер.
Но это не бой, так что мы не умерли, а отправились купаться. А потом — в отведенную мне Ольбардом светлицу. А там вообще прохладно. Ветерок в окна задувает, деревом пахнет (терем всего год как надстроили), травкой свежескошенной.
А если на травку простынку льняную постелить и опрокинуть на нее пахнущую солнцем и водой любимую женушку…
Хотя правды ради: опрокинули меня. Но я не возражал. Смотрел вверх на мушиный хоровод в просочившейся меж стропил световой полоске и думал: даст мне Ольбард людей или не даст?
Думал, впрочем, недолго. Секунд двадцать. Примерно столько, сколько понадобилось Заре, чтобы разобраться с завязками моих штанов.
Заря глядела на спящего мужа. С любовью, но недолго. Потому что ее ждало дело, которое нельзя отложить до утра.
Перун подсказал ей путь и сам повел ее по этому пути. Дал ей того, кто отдаст ей место в дружине Молниерукого. Она не сразу это поняла, но наверняка именно бог подсказал ей попросить у мужа в дар Перунова воина. Пусть Бивой и не из лучших варягов, но он варяг, воин, и он посвящен. Если Заря сделает так, что Бивой покинет священную дружину, это место по праву будет принадлежать Заре.
В коридоре было темно, но где лестница, Заря и так знала. Лестница скрипучая. «Поющая», как говорил муж. Но если ступать правильно, у самых перил, то звук чуть слышен. Лишь в самом низу Заря сообщила громким шепотом:
— Это я, дочь Трувора.
Чтобы отрок-караульщик не всполошился.
Во дворе — никого. Из людей. Пара сторожевых псов подбежала, обнюхала и убралась. Своя.
Заря вынула из ящика один из деревянных учебных мечей. Понадобится.
Еще разок опозналась с часовым и через узкую калитку выбралась за стену.
От терема до кораблей — меньше полета стрелы, так что вскоре она уже перебиралась через борт «Клыка Фреки».
Тут пришлось снова назвать себя. Пара дренгов из кирьялов караулили сторожко.
Тот, кто был ей нужен, дрых между скамей.
Заря пнула его в бок.
— Просыпайся. — И добавила, вспомнив, как обозвал его Барсук: — Встал, негораздок!
Бывший отрок с ворчанием поднялся. Руки у него были связаны за спиной (Заря попросила), волосы всклокочены. Ростом он был повыше Зари, но ненамного.
