Этот мир не выдержит меня - Максим Майнер
— Нет, — с ноткой торжественности в голосе произнёс Фольки. — Я предлагаю тебе задуматься о том пути, которым ты идёшь… На нём тебя ждёт много врагов, но их число зависит только от тебя!
— Благодарю, что поделился со мной этой невероятной мудростью.
— А пока, — тут северянин чутка сбавил накал торжественности, — не мог бы ты не заводить новых врагов хотя бы до конца этой седмицы, а? Из-за тебя у меня будет столько недоброжелателей, что придётся уходить из этих мест, когда срок нашего уговора подойдёт к концу…
— Говоришь так, словно тебя до нашего знакомства здесь сильно любили, — усмехнулся я. — Но постараюсь не портить тебе жизнь… Если ты, конечно, соизволишь доставить нас туда, куда мы собирались.
Фольки кивнул, и телега тронулась с места.
До приметного камня мы ехали полчаса, не больше, и всё это время северянин что-то нудил по поводу судьбы-злодейки, которая свела его со мной. Я слушал его бубнёж краем уха, продолжая осматривать окрестности. Это только молния не бьёт два раза в одно и то же место, а вот нападения могут следовать друг за другом без каких-либо ограничений…
Однако до гигантского валуна мы добрались без происшествий.
Я ещё издали увидел встречавшего нас легионера — его бронзовый шлем так задорно блестел на солнце, что разглядеть, наверное, можно было даже с орбиты. Добавлял «незаметности» великолепный пурпурный гребень, который возвышался над головой чуть ли не на полметра — в общем, мечта снайпера, а не боец. Здесь, конечно, другая война и другие реалии, но выглядело всё это до крайности странно и непривычно.
Кроме роскошного шлема, легионер был облачён в чернёную кольчугу и невзрачный (особенно на фоне шлема) коричневый плащ. На поясе поблёскивал металлическими ножнами кинжал — скорее декоративный, чем боевой, если судить по весьма скромным размерам. Никакого другого оружия видно не было.
Когда мы приблизились, ветеран шагнул вперёд, и я смог разглядеть его лицо, наполовину скрытое бронзовыми нащёчниками. Вот так встреча! Бойцом, который должен был организовать свидание с графом, оказался Марк — декан разведывательного контуберния и, по совместительству, человек, едва не угробивший меня сегодня утром.
В его взгляде не было злобы или агрессии, но это ничего не значило — перед тем как метнуть кинжалы, он тоже не проявлял ко мне неприязни. Настоящий профессионал умеет прятать чувства и эмоции, а Марк, безусловно, являлся хорошим профессионалом.
Я прикинул, мог ли разведчик видеть мою «беседу» с Альбом и его друзьями? Очень вряд ли. Расстояние и холмистый рельеф местности должны были надёжно защитить нас от его придирчивых глаз.
— Рад снова увидеть тебя! — Марк улыбнулся. И эта улыбка была настолько приторно дружелюбной, что у меня ни на секунду не возникло сомнений в её искусственности.
— Взаимно, — соврал я. — Прекрасно выглядишь… Помнится, в лагере ты был одет несколько по-другому.
— Прекрасно выгляжу? Не смеши меня! Пришлось напялить на себя всю эту сбрую, иначе наш любимый сеньор мог посчитать, что я недостоин звания ветерана девятого «стойкого» легиона…
— Ну, я уверен, перед таким шлемом он точно не устоит и придёт в полный восторг.
— Уж я надеюсь! Не терпится поскорее снять всю эту парадную ерунду… Не возражаешь, если положу кольчугу и шлем в твою телегу?
— Никаких возражений, — я протянул руки, чтобы принять шлем. — Ты разоблачайся, а я спрячу твоё сокровище, пока вороны не слетелись…
— Давай, я сам уберу — не хочу тебя утруждать.
— Ничего страшного, мне это только в радость.
— Но…
— Никаких «но», — я вернул Марку приторную улыбку. — Считай, что ты мой гость, и я, как хозяин, обязан проявить вежливость…
— Как скажешь, — разведчик хмыкнул и протянул шлем, оказавшийся довольно тяжёлым.
Носить такую бандуру постоянно — это, наверное, то ещё удовольствие. Наша родимая стальная каска образца 1960 года была раза в два легче, но и от неё иногда так ныла шея, что некоторые в Афгане предпочитали обходиться одной панамкой. Которая, понятно дело, защищала только от солнца.
И вообще, уверен, что всю эту ерунду Марк затеял лишь для того, чтобы незаметно осмотреть повозку. Ничего удивительного в его поведении не было — я бы и сам пользовался любой возможностью, чтобы получить хоть какую-то информацию, однако его любопытство мне не нравилось. Не люблю находиться в «разработке» — это всегда плохо заканчивается.
Тем не менее я не стал бы ему мешать, если бы не спрятанные под мешковиной самострелы. Наличие оружие всё существенно усложняло. Мало ли как ветеран отреагирует на запрещёнку — вдруг сдаст графу и глазом не моргнёт.
Поэтому я сам погрузил в телегу шлем и кольчугу, а заодно проверил, не торчит ли где-нибудь кончик болта или часть арбалетного ложа. Всё было в полном порядке, но за Марком определённо стоило присматривать — не нужно ему знать о моём арсенале.
Вскоре мы поехали дальше. Повозка покачивалась на неровностях дороги, которая извивалась между невысокими холмиками, солнце жарило с неимоверной силой, а нос щекотало запахом нагретой травы.
Я обратил внимание, что разведчик и Фольки будто бы не замечали друг друга. Марк вышагивал сбоку от телеги, северянин насвистывал себе под нос какую-то песенку, но в воздухе ощущалась атмосфера вражды. Такая, как между супругами, которые недавно поссорились — вроде и скандала уже нет, однако обстановка весьма напряжённая.
Вообще, я не собирался представлять северянина и легионера друг другу — в этом просто не было никакой необходимости. Однако теперь стоило выяснить, в чём была причина такой неприязни между явно незнакомыми людьми. Любая информация полезна, а информация о конфликтах — полезна вдвойне, поскольку её очень легко использовать в собственных интересах.
— Марк, прости, что сразу не представил тебе моего спутника, — сказал я. — Его зовут Фольки, и он, вместе с девушкой, был в плену у разбойников.
Разведчик едва заметно кивнул, показывая, что услышал меня, но на северянина даже не взглянул.
— Фольки, а это Марк, — продолжил я. — Ветеран девятого легиона.
— Псиной воняет… — едва слышно процедил сквозь зубы Фольки. — Имперской псиной…
Я уже замечал, что северянин
