Ледащий #1 - Анатолий Федорович Дроздов
– Кто ваши родители? – продолжил адмирал.
– Отца не знаю, мать, Кислицына Кристина Алексеевна, медицинская сестра, работала в Царицыно. Вскоре после моего рождения переехала в Борисфен. Там встретила моего будущего отчима и вышла замуж.
Называя имя и фамилию фиктивной матери, Николай ничем не рисковал. Существенная часть архивов Нововарягии сгорела при пожарах, вызванных бомбежками. Начнут искать, опрашивая медперсонал? Смешно. Больниц в республике хватает, к тому же столько лет прошло…
– Кем был ваш отчим?
– Сержантом-шефом в Иностранном легионе.
– Француз?
– Слав или варяг по происхождению, но отслужив пять лет, он получил французское гражданство, и в этом качестве женился на моей матери. После чего увез нас в Сенегал, где служил инструктором для новобранцев.
– Он научил вас воевать?
– Да, хотя не только он один. Но это долгая история. Вряд ли стоит вспоминать.
– Я с удовольствием послушаю, – не согласился князь.
«Что же, слушай!» – мысленно пожал плечами Николай. То, что он собирался сообщить, произошло на самом деле, но не с ним, а с сослуживцем, с которым воевал в Чечне. Как-то раз на отдыхе они душевно посидели, и Миха – так его все звали, рассказал свою историю. И даже паспорт показал французский, тем самым подтвердив, что не соврал.
– Мы переехали в Дакар, где я и жил до восемнадцати. Учился в школе для французов, но не успел ее закончить – помешали боевые действия. В стране произошел переворот: мятежники при помощи сепаратистов Гамбии свергли и убили президента, а после стали вырезать всех белых под лозунгами: «Смерть колонизаторам!», «Очистим Сенегал от европейцев!». Район, в котором мы с родителями жили, считался привилегированным. В нем селились французы, немцы, англичане и другие европейцы. На рассвете в него ворвалась банда… Родители были дома – воскресенье, а нашу школу накануне отправили в морской круиз – каникулы, благодаря чему ученики и уцелели, а вот мой отчим с матерью погибли.
Николай на время замолчал, освежая в памяти рассказанное Михой. Случившееся с ним произошло в другой стране на юге Африки, но в этом мире в Сенегале тоже кипела гражданская война – Николай не зря читал газеты.
– Отчим воевать умел, и оружие в доме было. Отстреливался до конца. Помощь запоздала – легион вошел в Дакар, когда все было кончено. Мне позже рассказали, что у нашего коттеджа нашли с десяток мертвых чернозадых. К сожалению, бандитов оказалось слишком много. В окна дома выстрелили из гранатометов, он загорелся… Так я остался сиротой.
– Что было дальше?
– Меня взял под опеку легион. Мне в то время минуло пятнадцать, и в батальоне меня знали. Отчим хотел, чтобы я стал офицером, и часто брал меня с собою на занятия. Мне пошили форму и даже в шутку прикрепили лычки на погоны. Легионеры звали меня petit major, то есть «маленький майор». В французской армии это суб-офицерский, то есть младший чин. Я занимался вместе с новобранцами: бегал, прыгал, подтягивался, проходил по полосе препятствий, стрелял на стрельбище. Начальство это поощряло, поскольку взрослые солдаты, видя, как мальчишка легко справляется с заданиями, поневоле стремились сделать это лучше. Я попросил командование зачислить меня в легион – хотел мстить за родителей, но препятствием стал возраст. Требовалось 17 с половиной лет. Мой chef de bataillon[1] взял меня воспитанником. Я жил в казарме, занимался с легионерами, а после стал и воевать. Меня кормили, одевали, но жалованья не платили. Мне это было все равно – лишь бы бить повстанцев. К тому же от родителей остались накопления. Не слишком много, но для меня достаточно. Поначалу меня не брали в рейды, но в шестнадцать у меня открылся дар, и мои способности для батальона стали очень ценными.
– С чего вы начали? – поинтересовался вице-адмирал.
– Летал, – Николай пожал плечами. – Как понимаете, произвести разведку сил противника и сделать это незаметно для врага – очень нужное умение. Есть вертолеты, самолеты, но их появление над позицией мятежников выдает шум двигателей. Негры прячутся. Меня не слышали, а часто и не видели – нередко я производил разведку по ночам. Найти противника труда не составляло – негры жгли костры. Лагеря мятежников накрывали артиллерией, а выживших легионеры добивали. Я тоже принимал участие – мстил за родителей. Порой мы брали пленных, чтобы узнать, где остальные, и какие замыслы мятежников. Мне поймать повстанца живым труда не составляло – догнал по воздуху и оглушил, затем связал. Но потом все это надоело. Однажды сел, подумал и решил, что мне не улыбается всю оставшуюся жизнь гонять повстанцев по саванне. У меня есть Родина, которую я плохо помнил, но она меня манила. Подумал, что найду себе там применение. К тому времени мне минуло восемнадцать, и chef de bataillon предложил мне заключить контракт. Вербовка кандидатов в легион ведется исключительно на территории Франции, я сел в самолет и отправился в Марсель. Но там нанялся матросом на сухогруз, идущий в Петроград, в порту сошел на берег и на поезде доехал до Ростова-на-Дону. Оттуда на такси – до линии границы. Ее перелетел – гражданина Франции могли не пропустить в республику. Добрался до Царицыно, а здесь прибился к ополченцам. Остальное вы знаете.
Эту часть рассказа Несвицкий, разумеется, придумал. Миха, конечно, не летал, он просто перебрался в Россию, где поступил в военное училище – российским паспортом естественно, у него он тоже был. Об Иностранном легионе Миха отзывался без симпатии.
– Votre passeport français est-il conservé? (Ваш французский паспорт сохранился?) – поинтересовался князь.
– Hélas, mon amiral. Une mine est entrée dans mon sac de sport et l'a brisée en morceaux. Il contenait un passeport. Mais je ne suis pas désolé. (Увы, мой адмирал. В мой вещевой мешок попала мина и разнесла его в клочки. В нем находился паспорт. Но я не сожалею.) – ответил Николай.
– Французский, вижу, знаете, – улыбнулся собеседник. – Еще какими-нибудь языками владеете?
– Английским и немецким
