Талисман цесаревича - Сергей Юрьевич Ежов
— Юрий Сергеевич, а не поспешили ли мы, с внедрением сей новины? Уравнение детей дворян с детьми черни… — как-то робко спросил предводитель Обоянского дворянства.
— Помилуйте, Модест Петрович! Вы совершили деяние величайшей государственной мудрости, и я непременно доложу о нём государю-императору. Заранее скажу, что Его величество будет премного доволен вами. Я же со своей стороны попрошу отметить ваше рвение и здоровую инициативу.
Мои гости радостно переглянулись и заулыбались.
— И ещё один щекотливый вопрос, Юрий Сергеевич. — поклонился мне предводитель дворянства — Ходят упорные слухи об освобождении крепостных крестьян… Вот и Вы по слухам, освободили всех своих крепостных, а их, опять же по слухам, двадцать тысяч душ!
— Если быть занудно точным, то двадцать одна тысяча семьсот пятьдесят три души. Полторы тысячи душ в прошлом году мне пожаловала светлой памяти императрица Екатерина Алексеевна. Да, я освободил всех, поскольку почитаю крепостное право несколько устаревшей нормой, ныне ставшей помехой в на пути развития нашего любезного Отечества. Но всего более меня убедили к сему поступку экономические расчёты.
— Какие расчёты? — изумился Сильвестр Гордеевич.
— Судите сами, господа: русский крестьянин, в подавляющем большинстве своём, беден. Даже у зажиточных селян лошади мелкие, слабосильные, и тому есть причина. Чтобы кормить сильную, породистую лошадь, нужно много овса. Однако, собрать столько зерна, чтобы пустить его часть на фураж для лошади, крестьянин не в состоянии. И тут мы видим порочный круг: чтобы получить сильную лошадь крестьянин должен вспахать много больше, чем ныне, а вспахать больше не позволяют силы лошади. Да и сам русский крестьянин, зачастую слабосилен, по той же причине: он с детства не докормлен. Я прав, господа?
— Пока в Вашей логике изъянов нет. — покивали мои собеседники.
— Земля, которую я для удобства обработки объединил с общинной, теперь обрабатывается не барщиной, а свободным трудом, поскольку все мужики имеют свою долю от урожая. Я закупил для работ породистый высокопроизводительный скот, лучшие сельскохозяйственные орудия и община пользуется ими на правах аренды.
— Я видел сие в Вашем старом имении, и был сильно заинтригован. — покивал исправник — Но чего же Вы добились этим?
— По результатам этого года я ожидаю увеличения доходов втрое. Расходы уже окупились.
— Хм… Мы бы желали того же и для себя. — переглянувшись с исправников сказал Модест Петрович — Но нет ли ошибки в расчётах?
— Вы легко можете их проверить, обратившись к моему управляющему в Ольшанке.
— Действительно.
— Таким образом, господа, крестьян необходимо освобождать с возможно большей скоростью, иначе они это сделают сами. Пугачёвщина отгремела совсем недавно.
— Но как быть тем помещикам, кто не в силах по Вашему примеру закупить мужикам скот и инвентарь?
— Пусть идёт служить, а не занимается глупостями. Сами понимаете, у такого хозяина просто нет способностей к сельскому хозяйству.
— И всё же.
— Отдав свою землю в аренду мужикам, он получит не меньше, чем получал до того, и
при этом перестанет мешать мужикам. Всем станет лучше.
— Справедливо, хотя и вызовет некоторое недовольство землевладельцев.
— Ходят туманные слухи, что правительства есть желание постепенно изымать земли у дурных хозяев, во всяком случае, все закладные на имения будут проинспектированы, и если помещик просто проматывает состояние, то будут изыматься и земля и деньги. Впрочем, вопрос далеко не решён.
— Если задуматься, в этом есть глубокий смысл. Но всё равно будет весьма много недовольных. — покачал головой исправник.
Предводитель дворянства на минутку задумался, и глаза его просто вспыхнули от гениальной мысли, что посетила его. Не медля ни мгновения, он спросил:
— Юрий Сергеевич, мы знаем, что Вы строите заводы по выделке сельскохозяйственной техники.
— Да, это так.
— Лично меня очень впечатлил Ваш пример с увеличением доходов с имения, при том, что мужиков Вы освободили. Я желаю для себя того же, и Сильвестр Гордеевич, я вижу, созрел для той же идеи. Я прав, Сильвестр Гордеевич?
— Истинно так, Модест Петрович! — истово закивал исправник и повернулся ко мне — Юрий Сергеевич, а нельзя ли нам получить орудия труда, и тогда мы тоже дадим мужикам вольную.
— Да-да, Юрий Сергеевич, предложенная Вами метода представляется очень действенной.
— Хорошо, господа. Для начала маленький вопрос: вы приехали в Петербург с семьями или в одиночку?
— Разумеется с семьями.
— В таком случае сделаем следующим образом: сейчас вы отправляетесь к семьям и сообщаете им, что послезавтра вы в полном составе явитесь на приём к Их величествам. Приглашения вам доставят завтра в полдень, там и будет указано точное время вашей аудиенции.
— Господи боже мой! — ахнул предводитель дворянства — Мы с семьями будем иметь счастье лицезреть Его Величество и Её Величество?
— Я много им рассказывал о вас и о вашем ко мне участии, господа. Государь и государыня выражали желание познакомиться с вами, вот всё и случится ко всеобщему удовольствию.
— Но наши жёны измучают нас вопросами, что же им надеть?
— Это вы точно подметили, Сильвестр Гордеевич. Отвечайте, что приём будет малый, можно сказать семейный. Императорская чета весьма скромна в быту и на такие малые приёмы следует одеваться скромно и со вкусом. Ваши супруги, как я помню, в полной мере обладают и первым и вторым качеством.
Взбудораженные неожиданными перспективами мужчины ушли, а я отправился к Лизе.
* * *
Через день состоялся обещанный визит.
Павел Петрович и Наталья Алексеевна очень заинтересовались моим рассказом о старых друзьях моего отца, оказавших мне немалую помощь.
— Пусть приезжают к послеполуденному чаепитию. — сказал Павел — У меня есть мысли как использовать твоих друзей во внутренней политике государства.
— Они будут счастливы, оказать Вам любую услугу.
— Нисколько не сомневаюсь.
В точно назначенное время во внутренний двор Зимнего Дворца въехали два автомобиля. Из открытых дверей вышли Модест Петрович, Сильвестр Гордеевич и их семейства: жёны, и старшие сын и дочь. Малолетних детей они, должно быть, оставили дома, в Обояни. Мне из окна второго этажа ясно были видны лица приехавших — восторг от поездки в невиданном экипаже, на котором ездило царское семейство, восторг от вида роскошного двора, и ещё больший восторг от предстоящей встречи с властителями величайшей в мире империи.
К приехавшим подошел сержант Павловского полка, и учтиво поклонившись, пригласил следовать за собой. А я отправился в семейную гостиную Павла и Натальи.
— Приехали? — повернулась ко мне Наталья Алексеевна.
— Уже поднимаются по лестнице.
Я встретил гостей у двери, и, подвёл к стоящим около стола Павлу и Наталье:
— Ваши императорские величества, имею честь представить вам друзей моего покойного батюшки, много сделавших и для меня лично. Предводитель дворянства Обоянского уезда Курской губернии, Модест Петрович Гундоров, его супруга Аделаида Авксентьевна и сын Андрей Модестович. Старший их сын ныне служит в войсках фельдмаршала Румянцева, и насколько я знаю, числится на хорошем счету.
Предводитель дворянства признательно глянул на меня и почтительно поклонился царю.
— Исправник Обоянского уезда Курской губернии Ломакин Сильвестр Гордеевич, его супруга Зинаида Константиновна и их дочь Елизавета Сильверстовна. Старший их сын также служит, но по артиллерийской части, в Кронштадтской крепости. Недавно я имел разговор с адмиралом Грейгом, и Самуил Карлович отозвался о старшем лейтенанте Ломакине очень хорошо. Хочу порадовать его родных известием, что за успешное освоение экспериментальной крепостной пушки ваш сын и брат представлен к новому чину, капитан по артиллерии.
— Весьма рад принять столь достойных людей. — приветливо склонил голову Павел — Если позволите один вопрос, Модест Петрович.
— Сколько угодно Вашему величеству!
— Князья Гундоровы вам не родичи?
— Мои предки является побочной ветвью этого достойного рода, к сожалению пресекшегося.
Павел Петрович ничего не ответил на эти слова, только уважительно покивал, пожал руку мужчинам, включая и подростка, а дамам поцеловал ручки.
Наталья Алексеевна расцеловалась с дамами и подала ручку для поцелуя мужчинам.
Модест Петрович произнёс небольшую, но весьма прочувствованную речь, на что Павел милостиво улыбаясь, разрешил обращаться запросто, без чинов.
— Прошу за стол. — пригласил Павел, и занял своё место во главе стола.
Все последовали его примеру, а когда рассаживались, подошла Луиза. Снова последовала процедура представления, после чего все заняли свои места. Сначала поговорили на общие темы, потом пришел черёд серьёзных речей.
— Юрий Сергеевич сообщил, что вы, при известных
