Возвращение царя обезьян - Андрей Олегович Белянин
По обеим сторонам от трона стояли два прислужника в простых белых халатах и высоких чёрных шляпах. Красная ковровая дорожка, простиравшаяся от трона через всю площадь, обрывалась у скромных кресел высоких чиновников – восьмерых святых старцев, пришедших судить виновных и определять наказание для осуждённых.
Зрители ютились в сторонке, им было позволено наблюдать за процессом. Большинство из них, конечно, были обезьянами с горы Цветов и Плодов. Бессмертные, чиновники и управители стояли в одной толпе с ними, напряжённо сжимаясь и стараясь быть хоть на один фэнь дальше от этих диких, голых, волосатых гостей. Кое-кто из обезьян задумчиво ковырял в носу, кто-то в ухе, кто-то в пупке, а кто-то и в… Ловкая длинная рука бабушки Бонобо быстро раздала несколько затрещин, и расстроенные обезьяны спрятали руки за спины. Их цивилизованные соседи облегчённо выдохнули.
Ольга сидела на скамье рядом с Укуном и его братьями. Чжу Бацзе ел рисовую лепёшку и даже нашёл где-то кусок серой ткани, чтобы использовать его как салфетку, а не вытирать руки о штаны. Белые голуби с пушистыми хвостами ходили у его ног и подбирали крошки.
– Даже не думай, брат, – предупредил демон-свинья, заметив, как Ша Уцзин сглатывает слюну, с аппетитом глядя на особо жирненького голубя. – Отломи вот лучше кусок от моей лепёшки. Только немного!
– Сам ешь свою траву.
– Рис – это не трава! Рис – всему голова! – громко заявил демон и тут же съел все остатки лепёшки, чтобы его высокий брат не успел передумать.
– Вообще-то хлеб всему голова, – обернувшись, поправила блондинка.
– Нет, рис! – упорствовал Чжу Бацзе.
– А у нас говорят, что хлеб.
– А вот давай спросим у императора, что всему голова – рис или хлеб?
– Голова – всему голова! – раздражённо оскалился Сунь Укун. – А рис и пшеница – это просто растения, питающие брюхо!
– Ой, всё! – хором сказали Ольга и Чжу Бацзе и синхронно скрестили руки на груди.
Хануман сидел на той же скамье, но чуть-чуть поодаль, с любопытством поглядывал на спорщиков, но в разговоры не лез. Поглаживал свою булаву, изредка чесал пузо, поправлял бусы и серьги, о чём-то мечтательно закатывал глаза.
Ольга посмотрела на другую сторону площади и аж подпрыгнула от злости: чернобурая стерва Да Цзи явилась на суд и шла прямиком к их лавке.
– Она что, сюда к нам сядет?! – возмущённо вскочила девушка.
– Перед судом все равны, – пожал плечами Великий Мудрец и равнодушно зевнул.
Лисица подмигнула Ольге, уселась рядом с Ша Уцзином, но после того, как он улыбнулся, обдав её гнилью своего дыхания, быстренько отодвинулась подальше.
Сунь Укун был спокоен, словно это не его собирались судить за многожёнство и обман. Он безмятежно улыбался в небо, щурясь на ярком утреннем солнце.
Прошедшую ночь они провели во дворце. Хануман хотел тут же унестись в Индию, оседлав уж если не крылатого коня из конюшен Нефритового императора, то хотя бы ближайшее облако. Но никто не может уйти от суда, который объявляет Юй-ди.
Хоть индийский царь обезьян и был околдован подлой лисицей, но всё же он разрушил тронный зал. И от золотого трона остался только смятый кусок металла на ножках, в которые был вмонтирован вайфай-роутер. Поэтому индиец лёг, куда сказали, а именно – на жёсткий пол под открытым небом.
Укуна тоже разместили подобным образом, но предусмотрительно увели в противоположную часть дворца, чтобы два царя обезьян вновь не вздумали выяснять, кто же из них сильнее и царственней. Братья-демоны разбрелись по своим делам. То есть долговязый Ша Уцзин вообще пропал до утра, и где он промышлял своими кровожадными людоедскими делами, лучше не знать. А вот Чжу Бацзе саратовская аспирантка видела на кухне – он старательно обхаживал поварих и посудомоек. И нет, не с целью любви, а тупо пожрать…
Конечно, Ольга не планировала спать на голом полу ни на улице, ни в помещении. Поэтому она нашла единственного, кто мог ей помочь. Императора по таким пустякам тревожить было неудобно, так что оставался страж Ли. Ему деваться было некуда.
Она отыскала его, стоящего на перилах и смотрящего вниз сияющим третьим глазом. Его одежда развевалась на ветру, однако из туго завязанной причёски не выбилось ни волоска. В другое время она позавидовала бы такой идеальной фиксации и обязательно спросила, какой гель для волос даёт такой шикарный результат, но сейчас это была совершенно неподходящая тема для разговора с человеком, стоящим на перилах террасы и всматривающимся в темноту. Ольга сразу предположила худшее, а в Китае суицид всегда был в тренде….
– Эй, ты чего? – бросилась вперёд девушка, ухватив его за развевающуюся штанину. – Не надо. Это не выход.
Китаец, нервно оглянувшись, непонимающе посмотрел на неё и дёрнул ногой, пытаясь вырваться из её пальчиков, но блондинка твёрдо вознамерилась не допустить беды.
– Я серьёзно говорю. Выход из депрессии только один: через антидепрессанты, которые подберёт грамотный психиатр, а потом курс психотерапии. Мне вот нравится когнитивно-поведенческий метод. Но, если ты против, есть ещё гештальт, психодрама, телесно ориентированная терапия, метафорические карты… В общем, столько всякого интересного, почему бы не попробовать? Ты только подумай, это же такое поле для исследования самого себя!
Она дёрнула его за штанину посильнее. Не удержавшись, страж свалился на террасу, чудом не придавив собой блондинку.
– Я не собираюсь убивать себя, о глупая женщина! – сердито начал он, поднимаясь на ноги и отряхивая колени. – Мой путь ещё не завершён!
– Да? А почему тогда ты стоишь на перилах и смотришь вниз?
– Потому что я страж, – закатив все три глаза, ответил мужчина. – Страж небесных врат. Мой долг – стеречь небесные врата. Чем я и был занят, пока не пришла ты, Аолия, ученица и жена царя обезьян, и не сдёрнула меня вниз.
– Да? Ой. Ну извини, – покаялась Ольга. – Тут просто такое дело. Мне бы поспать. Где у вас тут отель? Или хотя бы хостел. Но только чтобы ванна и туалет были в номере, а не в общем коридоре!
– Отель? Ванна? – непонимающе переспросил страж небесных врат. Его светящийся третий глаз потух, как фонарик, у которого сели батарейки.
– Да как же тебе объяснить такие элементарные вещи…
После долгих прений Ольга всё-таки добилась максимально возможного уровня комфорта – была сопровождена в конюшню, где новый конюх, китайский мальчик лет тринадцати, сонный и с трудом понимающий, что от него хотят, бросил мешковину на кучу сена и, подав желтоволосой женщине руку, помог взобраться на «постель».
– Утром убью всех, – скептически заявила блондинка, пытаясь поудобнее устроиться на сене. – Меня оправдают… наверное… ну и пофиг, и всё…
С утра настроение Ольги было совсем не радужным. Она до сих пор периодически извлекала соломинки из волос и из-под футболки. Откровенно плохо выспалась. Ей снилась лаборатория, поэтому теперь её ещё и мучило чувство вины – как она может торчать здесь? Вдруг там что-то случилось? Она всегда ездила в лабораторию, даже когда болела. А теперь сидит тут, ничего не изучает, не занимается диссертацией, играет в какой-то дурацкий суд, вместо того чтобы вернуться домой!
И вообще ничего не решает. Ни на что не влияет. Ничего не контролирует. Даже свои же собственные дурацкие магические способности. Насколько увеличится предмет в её руке? Когда это произойдёт? Как оно рванёт в итоге? Не заденет ли её саму взрывная волна? Она совершенно не понимает механизм этой магии, а её «учитель» даже не собирался ей хоть что-нибудь объяснять. Он просто сидел и ровным счётом ничего не делал…
– Ты худший учитель на свете, – честно сказала Ольга.
– Что? – удивлённо обернулся царь обезьян и в следующую секунду страшно обиделся.
Как раз в этот момент на площадь опустились богиня Гуаньинь и У Мован с женой.
Царевна Яшмовое Личико традиционно была в красном. Она раскрыла красный веер и принялась нервно им обмахиваться, то и дело поглядывая на мужа.
