Звезда заводской многотиражки 2 - Саша Фишер
– Я навещу твою бабушку, Жан, – сказал я. – Ты отлично справился. Позвоню, когда будут подробности.
– Ну ладно, тогда все, пока! – в трубке запищали короткие гудки.
Я примерно себе представлял, что сейчас будет. Жан вернется на кухню с видом «ничего странного не произошло». Мама докопается, кто звонил, а я, в смысле, Жан, буду отнекиваться, что, ты же все слышала, Гришка-лопух, который с какой-то балды решил, что нам на каникулах надо домашнее задание делать. А на самом деле не надо, в дневнике ничего не записано. И тогда у мамы проснется подозрительность настоящего контрразведчика, она пойдет названивать маме Галки Телеповой, чтобы та узнала у дочери, точно ли нам ничего не задали, или это просто Жанчик лопух.
Я всегда так делал, когда надо было от чего-то важного внимание отвести. Работало железно, потому что у мамы был какой-то пунктик на домашке.
Выходные прошли в ударной работе. Ну, то есть, вечер пятницы мы дружно прогудели на квартире у Ирины-Элис, а когда проснулись, то всем мужским составом поехали в мою новую квартиру. И еще Лизавета за нами увязалась, потому что кто-то же должен проследить, чтобы все было обставлено со вкусом и шиком.
По поводу дивана пришлось с Дарьей Ивановной немного даже поругаться. Они ни в какую не хотела расставаться с этим продавленным чудовищем. Мол, крепкая штука, чуть почистить – и еще послужит. Мол, хочешь на полу спать – спи, а диван не трогай. Пришлось разводить дипломатию, льстить, давать клятвенные обещания и смотреть на нее глазами беспомощного тюлененка. В конце концов я просто раскрыл его фанерное нутро, чем потревожил безмятежно отдыхающих там клопов. Вид насекомых вроде убедил хозяйку. Она ушла, бормоча что-то про «надо узнать у Кирилла Петровича про отраву», а мы, воспользовавшись случаем, выволокли, наконец, треклятый диван на помойку.
Веник предлагал просто стащить пустые поддоны от кирпичей. Типа, да не заметит даже никто, нафиг они никому там не сдались, лежат и гниют. Потом вывезут на свалку вместе с остальным строительным мусором. Не убедил. Я пошел искать прораба. И даже нашел. Взялся объяснять ему, что мне надо. Кажется, он с первого раза даже не понял, чего я от него хочу. Пришлось объяснить еще раз. Смотреть на дядьку было жалко, на самом деле. Явно вчера ему было очень хорошо и весело, за что сегодня приходилось расплачиваться головной болью и жгучей завистью к собутыльникам, у которых суббота выходной.
Я сбегал в продуктовый за «червивкой». Так традиционно называли вино яблочное крепкое плодово-ягодное. Не то, чтобы это и была цель, просто ничего другого алкогольного в этом магазине не оказалось. И еще через десять минут мы с прорабом были хорошими друзьями. А поддоны? Да забирай, сколько надо, кто их считает вообще?!
Вторым делом оказался налет на местную комиссионку. Неожиданно это место оказалось эпицентром какой-то теневой жизни. Сам магазинчик не представлял собой ничего особенного и сверхъестественного. Разве что был тесноват. Обычные советские магазины, неважно, одежды или продуктов, были просторны и минималистичны. Места было много, а товаров не очень. Не в смысле, прилавки пустые, до пустых прилавков еще лет пять-шесть. Просто товары однотипные. Много одинаковых банок. Много одинаковых пальто. Много одинаковых ботинок. Комиссионка – другое дело. Здесь было напихано вообще все на свете. Вот стопка потертых детских книжек, а вот разномастные тазики, поставленные друг в друга. Вот висит одежда, а вот рядом лопаты стоят.
А на торцовой стене того же дома – импровизированная доска объявлений. Бумажки с бахромой отрывных кусочков были наклеены вековым слоем, прямо друг на друга. Прямо историю частной торговли отдельно взятого района Новокиневска можно изучать по этому вот замечательному источнику.
Ну а рядом со стендом толклись, как бы невзначай, мужчины и женщины весьма тревожного вида. Они воровато зыркали по сторонам и вроде бы ничего не делали. Если кто-то останавливался поизучать объявки, то к нему какое-то время присматривались, и только где-то через минуту-две один из «темных личностей» начинал осторожно приставать с расспросами: «А не надо ли многоуважаемому гражданину чего-нибудь достать?...»
Но мне ничего «достать» было не надо. Меня вполне устроил ассортимент самого магазина. Потратив несколько рублей, я стал обладателем простенькой тканевой люстры, эмалированной кастрюльки, комплекта «тарелка-кружка-ложка-вилка», темно-зеленого эмалированого тазика и швабры. Швабру, правда, не купил, а подобрал на улице. Похоже, кто-то в сердцах вышвырнул этот инструмент наведения порядка в окно. А я пройти мимо не смог по двум причинам – во-первых, понял, что мне и правда нужна швабра, а во-вторых, здесь явно случилась какая-то драматичная история, а я питаю к ним слабость. Теперь каждый раз, когда делаю уборку, буду гадать, что именно случилось с этой штукой. Может быть, подвыпивший муж возвращался домой, жена взялась махать на него шваброй. Он у супружницы эту штку отобрал и выбросил от греха в окно. А может это суровая мать заставила дочь пятый раз перемывать полы, заясняя, что как следует можно помыть только руками, а швабра эта твоя – это для лентяев и лодырей. И швабра полетела в окно. Где я, как настоящий лентяй и лодырь, ее подобрал. Как-то так, в общем...
Шифоньер был громоздким и неудобным. И еще у него постоянно заедали дверцы. С трудом открывались, с трудом закрывались. Но выкидывать его я не стал, потому что... Потом выкину, если потребуется. А пока надо же где-то вещи хранить.
К вечеру субботы жилье мое наконец начало мне нравиться. Из кирпичных поддонов мы соорудили прочный и устойчивый подиум, на который теперь осталось только положить матрас. Доска объявлений принесла нам парочку стульев, побитый жизнью, но устойчивый кухонный стол, настенные часы с гравировкой «Дорогому Юрию Михайловичу на юбилей!» и высокую тумбу от кухонного гарнитура, которая отлично встала в угол между стеной и раковиной. Привлеченные суетой соседи натащили мне из своих запасников пару комплектов старенького, но еще целого постельного белья, пару подушек, одеяло и здоровенную тюлевую занавеску. А на блошинке рядом с магазином «Космос» я прикупил маленькую дачную плиту со спиралью. Автономность, так автономность. Ну ее, эту общественную кухню. Не очень-то хотелось толкаться там по утрам, чтобы сварганить себе завтрак.
К вечеру воскресенья я выдохнул. Общими усилиями комната приобрела полностью жилой вид в стиле не то шебби-шик, не то скандинавское хюгге. Что меня полностью
