Назад в СССР: 1985 - Максим Гаусс
Черт, да на что же я наткнулся?! И почему это случается со мной, словно какая-то закономерность — там, где я, непременно есть следы, так или иначе касающиеся инцидента на ЧАЭС! И ведь как складно вышло — едва я попал на завод, как в первый же день по воле случая или каких-то иных сил был определен в теплое место, где меня озадачили случайной работой прямо в кабинете начальника... Сразу же я стал свидетелем творящейся в его кабинете махинации. Все следы попытались устранить при мне. Потом удаленно пытались выяснить, кто я такой... Затем этот устроенный Степановым пожар. Потом телефонный разговор. И теперь смерть единственного свидетеля?
И в его смерти, косвенно виноват я. Наверное, слишком жестко я надавил, вот человек от страха и не выдержал. Но с другой стороны, а как иначе? Еще неизвестно, чем бы все закончилось, если бы он увидел меня под дверями своего отдела, когда тот не работает — ну очевидно же, я что-то вынюхиваю. Естественно сообщит об этом таинственному Григорию...
Черт! Нужно сваливать отсюда и поскорее — если меня найдут здесь, будет очень много вопросов. А там связать дважды два — не сложно. Наверняка, наши голоса кто-то да услышал и хотя на всем этаже было тихо, стоило поторопиться. Только перед этим нужно хотя бы позвать на помощь, не бросать же так человека...
Я шагнул обратно к столу, засыпанному мокрым мусором, сажей. Все в кабинете было вверх дном перевернуто, стены и потолок покрыты копотью. Под стеклом на лакированному солее увидел список внутренних абонентов завода, с указанием телефонов. Отыскал номер медицинского работника, набрал и захрипел в трубку.
— Это Степанов... Помогите, мне плохо.
Затем я бросил трубку на стол. Стер с нее свои отпечатки, благо платок у меня имелся всегда. То же самое сделал и с ножницами.
Поднялся. Увидел, что из кармана Валерия Николаевича выпали несколько сложенных пополам бумажек. Недолго думая, схватил их и бегом бросился вон с этажа — наверняка сюда уже кто-то идет. Прислушался — никого. Спустился по другой лестнице, вышел из административного корпуса и отправился к зданию, где я и должен был находиться.
Пока шел, мысленно отметил, что начиная с момента вынужденного нападения на Степанова, мной руководило преимущественно чутье подполковника, от реципиента сейчас не было ничего — ни подростковой мнительности, ни сомнений, ни необдуманности — все куда-то ушло. Казалось, будто на эти несколько минут я вновь стал самим собой настоящим. Правда, длилось это недолго. И случилось это чуть ли не впервые, нечто похожее было только при захвате лейтенанта Иванова, и тогда, в Молькино...
А затем это состояние адекватного восприятия куда-то отошло, накатил неестественный страх. Отчаяние. Злость, что я совершил ошибку, по сути, так ничего и не узнав.
Это нападение не дало мне ничего, кроме как подтверждения того, что я и так уже знал. Только имя — некий Григорий. Вряд ли это тот, о ком я думаю, имя Гриша встречается очень часто. А если это как-то связано с иностранными спецслужбами, то имя естественно фальшивое...
Вернулся к работе, затем всем взводом отправились в столовую на обед. По возвращении, весь день делал вид, что все нормально и ничего не произошло. А к вечеру по заводу все-таки разнеслись слухи, что одному из сотрудников стало плохо, но причины не уточнялись. Вызвали скорую помощь, однако вскоре подтвердилось, что спасти его не удалось.
Вот, в общем-то, и все, что болтали люди. Вечером за нами, как и всегда приехал автобус, а с ним прапорщик Кулагин. По возвращению в гарнизон, мы сразу же отправились на ужин. Из-за случившегося, я снова пропустил баню...
Уже лежа в своей кровати, я думал о произошедшем. Некоторое время боролся с собственной совестью — ведь если бы не я, он бы не умер. Но с другой стороны, что сделано, то сделано... Еще неизвестно, чего он мог натворить. Но получается, снова третье лицо или лица, остались в тени... Уже во второй раз, первый был с захватом лейтенанта Иванова. Впрочем, может быть смогли расколоть моего предшественника, но вряд ли срочник мог дать чекистам что-то важное.
Утром проснулся бодрым и свежим, перестал винить себя в случившемся. Доводов было предостаточно. Встал, вместе с остальными дембелями отправился на утреннее построение. Далее по регламенту завтрак и снова путь в автобусе на рабочку. На этот раз водитель выбрал иной путь, поэтому мы не сворачивали на Заводскую улицу, а двигались по проспекту Ленина, затем свернули на Курчатова.
Проехали мимо Ресторана, где мы праздновали выпускной.
Я очень ясно представил себе Юлю. Какая она стала за эти несколько месяцев? Конечно, раз она присылала мне фотографию, но оно не передавало реальности. В жизни она была куда красивее, ярче... Мне прямо сейчас захотелось увидеть ее, да так сильно, что едва поборол в себе навязчивое желание спрыгнуть с автобуса. Успокоил себя тем, что осталось подождать совсем немного — уже в субботу будет увольнение, и тогда если все будет хорошо, мы увидимся и наконец-то проведем вместе столько времени, сколько возможно. Злоупотреблять доверием Прудникова я не собирался, еще неизвестно, что он мне за задание даст...
День прошел без знаменательных событий. Работал как все, таскал брусья и доски, а вот красить я категорически отказывался. Запах краски меня почему-то начал раздражать.
А утром в пятницу я никуда не поехал. Комбат распорядился, чтобы я оставался на территории гарнизона. В общем-то, у меня была свобода действий — я был вне наряда, офицеров днем на территории почти не было, поэтому я мог делать что угодно, в рамках доступного, конечно же.
Подумав о Грише, я вновь достал из вещевого мешка его блокнот. Снова пробежался глазами по сведениям об радиационных авариях произошедших в Союзе за последние тридцать лет. Вроде бы, никакой взаимосвязи между ними не было, кроме одной... Каждая следующая авария, по масштабу заражения была больше предыдущей и носила иной характер. Они не были похожи между собой, но все произошли на военно-промышленных объектах, так или иначе состоящих в сфере оборонки. Неужели и вправду, случайные аварии, вовсе не случайны, а имеют какую-то закономерность?
Как там говорил Григорий, во время нашей последней встречи? Кто-то изучает масштабные последствия от аварий на ядерных объектах. И что же, пришел черед Чернобыльской АЭС? Может, в этом и был смысл, вот только причем тут ЗГРЛС «Дуга-1»? Оба самолета «СУ-24» были сбиты и упали из-за угрозы
