Василий Сахаров - Тропы Трояна
Удар! Безумный грохот металла. Шум. Крики и ржание лошадей. Два сильных отряда столкнулись в поле между городком и лагерем киевлян, и на какое-то время глаза Изяслава подёрнулись кровавой пеленой. Копья дружинников разлетались в щепки. Мечи вонзались в тела людей. Злые жеребцы кусали друг друга, а выбитые из сёдел всадники валились наземь, прямо под их кованые копыта. Людская кровь лилась рекой, и, сам не понимая, что он кричит, великий князь рубился словно безумный. Его меч кромсал врагов и сносил головы. Изяслав вертелся, крутился и подмечал всё, что было вокруг него, но совершенно потерял счёт времени. Боевое безумие захлестнуло его, и очнулся он, лишь когда увидел перед собой Юрия Владимировича Долгорукого, который, несмотря на свой почтенный возраст, всё ещё крепко держался в седле.
На краткий миг для двух непримиримых соперников всё замерло. Они находились на поле битвы, но она их не касалась. Воины рубились, не обращая внимания на двух князей, и они, окатив друг друга злыми взглядами, вскинули мечи и начали свой собственный поединок.
Рюриковичи съехались, и их клинки скрестились. Размен стремительными ударами, и всадники разлетелись в стороны. Разворот. Снова рывок на врага, и более молодой Изяслав, привстав на стременах, опустил верный булатный клинок на Юрия. Однако Долгорукий не ослаб, хотя годы и брали своё. Он подставил под удар щит. Скрежет и треск. Щит Гюрги лопнул, и он сбросил его с руки, а затем попытался вонзить свой клинок в горло Изяслава. Мимо! Великий князь уклонился и закружился подле суздальского владетеля.
Дзан-г! Дзан-г! – звенела сталь, и солёный пот вперемешку с кровью застилал глаза соперников. Но вскоре Изяслав изловчился, ловко перегнулся с седла и всё же достал бедро Долгорукого. Клинок вспорол кольчужные чулки и добрался до мяса. Рывок! Кровь потекла по ноге Гюрги, и он вскрикнул от боли. Долгорукий попытался оторваться от Изяслава, и это у него получилось. Он выскочил из конной схватки. Но бьющихся в поле конников к этому времени уже окружили киевляне и воины из племени голядь, и конь князя Юрия Владимировича налетел на рогатину одного из пеших бойцов. Он с хрипом завалился наземь, Гюрги начали бить его ослопами, и, когда к нему подоспел Изяслав Мстиславич, князь уже не дышал, а тело его представляло собой сплющенный кусок из костей, мяса и брони.
При виде мёртвого врага боевое безумие окончательно оставило Изяслава, и он выкрикнул:
– Всем назад! Отойти!
В измазанном кровью воине трудно было узнать великого князя, но его признали, и язычники отступили от мертвеца. Изяслав Мстиславич слез с коня и, передав повод одному из подскочивших дружинников, приблизился к Долгорукому и склонился над ним. Юрий Владимирович не дышал. На его разбитом лице зияли наполнявшиеся кровью дырки, и, глядя на искромсанное тело родственника, великий князь тяжко вздохнул и задумался. Изяслав вспомнил молодость, когда он и Гюрги ещё не были врагами, совместные походы в степь и планы о том, как обустроить Русь, чтобы всем, кто живёт в её пределах, было вольно и спокойно. Думал ли он тогда о таком вот конце? Нет. Конечно же не думал. И на краткий миг душу великого князя наполнила великая печаль.
Впрочем, он был не сам по себе, и тосковать ему не дали.
– Княже, – на плечо Изяслава легла крепкая рука Микиты Колыванова, – Москву взяли. Суздальцы и владимирцы сдаются и надеются на твою милость, а дружинники Святослава и Гюрги почти все полегли.
– Что с Ольговичем? – не оборачиваясь, спросил Изяслав. – Где он? Вырвался?
– Нет. Погиб, рядом совсем.
– Ну и ладно. Это всё?
Воевода убрал руку и замялся, а затем выдавил:
– Вместе с пленными епископ Мануил Смоленский.
– И что мне с этого ромея?
– Он прилюдно проклинает тебя, великий князь.
– Так заткните ему рот.
Изяслав посмотрел в глаза Колыванова, а тот пожал плечами:
– Но это же духовная особа.
– Тогда отделите его от воинов.
– Понял. Будет исполнено.
Воевода направился в городок, а великий князь вернулся в свой шатёр, привёл себя в порядок, а потом, уже вечером, собрал военный совет. На нём было решено часть воинов, преимущественно чёрных клобуков и переяславцев, отправить обратно в Киев, к которому подходили войска Владимирко Володаревича Галицкого. А всем остальным полкам предстояло продолжить поход, дабы взять Владимир и Суздаль, а затем повернуть на Переяславль-Залесский и Ростов, под которым стояли отряды венедов и новгородцев. План был прост: следовало прижать сыновей Гюрги и остатки Ольговичей, а потом поставить во враждебных городах свои гарнизоны. Это было правильно, и воеводы расходились удовлетворёнными. Однако одного из них великий князь оставил для доверительной беседы.
– Ты что-то хочешь от меня, великий князь? – спросил Изяслава вождь Витовт Лютоверг.
– Да, – кивнул Рюрикович и встал перед язычником. – У тебя есть надёжные воины, которые могут хранить тайну?
– Конечно. – В голосе лесовика была уверенность в себе и своих соплеменниках.
Это понравилось великому князю, и он сказал:
– Сегодня ночью надо убрать одного человека. Придушить. Тихо. Спокойно и незаметно.
– И кто это?
– Епископ Мануил.
– А почему это не могут сделать твои дружинники?
– Думаю, проболтаются, ведь епископ не простой человек.
– Ясно. Сделаем.
Лютоверг покинул великого князя, и ночь в войске того прошла относительно спокойно. Стонали раненые, молились священники, ржали покалеченные кони, коих никто не желал добивать, а похоронные команды закапывали убитых. Всё это было естественно. Но в целом время до рассвета пролетело мирно, люди отдохнули, и только новость о внезапной кончине епископа Мануила немного встревожила воинов. Однако смертей в лагере было более чем достаточно, поэтому о священнослужители вскоре забыли, а в полдень войско разделилось. Чёрные клобуки и отряды переяславского ополчения начали марш в сторону столицы, а основное войско великого князя пошло на Владимир и спустя сутки столкнулось с полками князя Глеба Юрьевича Долгорукого.
Четвёртый сын Гюрги торопился в Москву, на соединение с отцом. Вместе с ним было три с половиной тысячи воинов, и неожиданно он оказался перед десятитысячным войском Изяслава. Отступить не успел и стал готовиться к сражению. Но оно не произошло. К нему выехали плененные киевлянами суздальские бояре, и от них Глеб узнал, что всё потеряно и отец погиб. Сопротивляться было бесполезно, и Долгорукий признал своё поражение, а затем дал Изяславу Мстиславичу клятву на верность, и на этом гражданская война в северо-восточных пределах Киевской Руси закончилась.
После этого в крупных городах Суздальского княжества, от Владимира до далекого Великого Устюга, встали гарнизоны из новгородцев и киевлян. Затем, по совету венедов, о которых Изяслав никогда не забывал, самое крупное после Новгорода русское княжество было поделено на семь частей: Югра, Белоозеро, Ростов, Переяславль-Залесский, Тверь, Владимир и Суздаль. Ну а далее эти владения были распределены между наследниками Гюрги.
Самые жирные куски, Суздаль и Владимир, как водится, достались старшим детям, Ростиславу Юрьевичу и Глебу Юрьевичу. Тверь отошла Борису Юрьевичу. А остальным деткам, чья мать-гречанка пыталась вывезти их в Константинополь, Василько и Мстиславу Юрьевичам, досталось в кормление Белоозеро. Что же касается других земель, Югры, Ростова и Переяславля-Залесского, то они перешли во владение великого князя и стали управляться его наместниками.
Вот такими были итоги битвы под Москвой, и не всё получилось так, как того желал Изяслав Мстиславич. Конечно, в идеале он хотел забрать под себя всё. Но до царского венца было ещё далеко. Поэтому Изяславу приходилось постоянно оглядываться на других Рюриковичей и прислушиваться к их мнению. Впрочем, великий князь считал, что это временно, и не расстраивался, ибо жить собирался долго, и планов на будущее у него имелось очень много.
Глава 25
Киев. Лето 6657 от С. М. З. Х.
Смеркается. За окном моей комнаты раскинулся город Киев, который радуется победам великого князя и отступлению галичан. Люди гуляют, поют и веселятся, выпивают и провозглашают здравицы в честь Изяслава Мстиславича. Но мне всё пофиг. Скучно. Навалилась усталость, и не хочется ничего делать, хотя в общем-то я всем доволен. Потери небольшие, деньги от киевлян получены, и до большой крови не дошло. А встреча киевлян и галичан прошла так.
Обозлённый серьёзными потерями и постоянными нападениями моих летучих отрядов Владимирко Володаревич всё же дошёл до городка Ростовец, что находится на западе Киевского княжества, и остановился. Здесь его поджидал Мстилав Изяславич, который собрал войско, не уступающее по численности галицкому. Два князя приготовились к кровопролитному сражению, и шансы сторон я оценивал как равные, потому что потрепал Владимирко Галицкого изрядно, лишил его почти всех обозов, а за сына великого князя встало киевское ополчение и пограничные дружины. План по обороне удобной позиции у Мстислава имелся, и с советами я ни к кому не лез, опытных воевод и без меня хватало. Поэтому спокойно занял место на левом фланге войска великокняжеских сторонников, приготовился к драке и на всякий случай прикинул, куда мне следует отступать, если киевлян всё же разобьют.
