Ураганные хроники - Сергей Александрович Плотников
Оставалось только решить, как ей самой к этому относиться. Останавливать или нет?
Рина была уверена, что на их отношения не повлияет ни то, ни другое. Лана предлагала от чистого сердца, и Рина была вольна принять или не принять. Просто она как-то никогда не думала о таком…
Тут рука Ланы скользнула под край ночнушки, к трусикам. Тонкие маленькие пальцы раздвинули ее ноги, по-хозяйски легли на тонкую ткань, там, где она уже слегка повлажнела, и надавили. Рина ахнула. Рука Кирилла ощущалась совсем по-другому! Но…
«Нет, не буду останавливать», — подумалось ей, и ее рука сама собой скользнула в волосы Ланы, чтобы прижать ее чуть сильнее, углубить поцелуй.
Та нажала еще раз, уже с силой, и натянула ткань трусиков.
— Ш-ш-ш, — Лана оторвалась от губ Рины, чтобы пробормотать. — Не пытайся командовать. Сейчас не ты главная, а я. Тебе надо расслабиться.
Нота стальной решимости, спрятанная под нежной ласковостью, усилилась, и Рине как-то совершенно расхотелось «командовать». Она послушно опустила руку Лане на спину, поглаживая ее между лопаток, которые ее ночнушка оставляла открытой. Губы Ланы между тем опустились к шее, начали покусывать и целовать ключицы Рины, тогда как рука ритмично нажимала и подтягивала ткань между ног, не касаясь, впрочем, не то что кожи — даже самых чувствительных мест, которые стремительно начинали сочиться влагой.
Потом Лана и вовсе отпустила там, и с затылка Рины тоже убрала руку, зато спустилась губами по ее торсу. Ее горячее дыхание и острые зубки теперь работали над одним соском Рины, тогда как руки мяли саму грудь.
— Какая… Же… Все-таки у тебя большая… — пробормотала Лана, отрываясь на секунду. — Спелая… Сладкая… Кириллу так нравится…
Рина охнула от одного особенно сильного укуса.
— Твою… Он тоже любит ласкать.
— Да, любит. Он всех нас любит. Но твоя самая красивая. Хотя у Ксюши самая большая.
Лана сказала это без тени сомнения или ревности, как абсолютный факт. После чего толкнула Рину, переворачивая ее на спину, и оседлала сверху.
Выглядела она в этот момент превосходно: изящная, ладная. Ее собственная грудь напряглась под тонкой тканью сорочки, маленькие соски темнели сквозь шелк, губы раскраснелись.
Ринина рубашка уже оказалась задрана до груди, и они совместными усилиями стащили ее через голову, после чего руки Ланы тут же снова завладели Риниными грудями. На сей раз она почти не касалась сосков, лишь сминая и разминая плоть.
— Давай… Разденемся, — пробормотала Рина, опуская руки, чтобы снять трусики.
— Нетушки, — Лана откинула ее руки. — Я же сказала, не командуй!
После чего наклонилась и начала горячо дышать на левый сосок, вылизывая светлую ареолу, которая тут же встопорщилась от ее усилий.
— Я никуда не тороплюсь, — добавила Лана. — Ты не дала мне заснуть, теперь расплачивайся.
«Ах вот оно что…» — подумала Рина.
Лана хихикнула.
— Не-а, ты даже не подозреваешь всего моего коварства! — Она наклонилась, прижалась губами к уху Рины и тихо прошептала: — Но скоро поймешь.
Затем она вновь вернулась к груди Рины и обхватила сосок губами, размеренно посасывая.
«Собирается мучить меня, — поняла Рина, — не давать кончить, пока я не запрошу пощады… Я читала о таком… Ох-х…»
Эта мысль не вызвала у нее никакого внутреннего протеста: наоборот, Рина почувствовала, как возбуждение захлестнуло ее еще сильнее.
…Но она и в самом деле не подозревала всего коварства Ланы!
Сперва Меланиппа очень долго ласкала грудь Рины, пока Рина не начала сходить с ума и умолять ее поторопиться. При этом стонать в голос она не рисковала: Кирилл спал за стенкой и, раз его не разбудили их эмоции по связи, был и в самом деле не на шутку вымотан. И только вечность спустя, когда Рина, казалось, готова была взорваться от одного прикосновения, все же опустилась ниже, стащила с Рины трусики, развела пальцами складки и начала аккуратно, нежно вылизывать ее везде — кроме того места, где Рина хотела ее пальцы и губы больше всего!
Это было ужасно, это сводило с ума, это безумно бесило и… И Рина не желала, чтобы это заканчивалось, вот что самое ужасное! А Лана, ловя ее чувства по связи, приходила в еще больший азарт, иногда аккуратно касаясь пальчиками почти там, где надо, иногда пуская в ход острый влажный язычок — но никогда, никогда не отпуская Рину с той грани, на которую с таким искусством ее вывела!
А потом эта… Эта… Эта отвратительная личность вдруг оставила вниманием эту область и снова переключилась на Ринину грудь!
— Ты… А-ах… Ты вообще собираешься дать мне кончить? — пробормотала Рина, когда Лана выкрутила оба ее соска почти до боли — но в ее нынешнем состоянии ее только прошило словно бы электрическим ударом, и она круто выгнула спину. — Ох, Ла-а-ана…
— Нет, конечно, — своим мягким, нежным тоном проговорила Ланочка. — Я готовлю тебя для Кирилла. Когда он проснется, сможет взять тебя… Такую нежную, податливую, стонущую… Заставить тебя кончить, несколько раз, если захочет… А потом меня — я, знаешь ли, тоже сейчас очень возбуждена! По-моему, он заслужил такой подарок, как ты считаешь?
Рина застонала снова, представив, как Кирилл властно и мощно войдет в нее, прижимая к себе сильными руками… И чуть не кончила в этот момент!
— Ох! — Лана отдернула руки. — Это было близко! Чуть все насмарку не пошло. Надо сделать перерыв.
С этими словами она растянулась рядом с Риной, тяжело дыша, снова накрыла ее губы тем самым жадным, хозяйским поцелуем.
Рина потянулась, чтобы тоже приласкать ее, но Лана отвела руки.
— Нет-нет-нет, — прошептала она. — Я же сказала, я так возбуждена! Одно прикосновение — и все! Я же не ты, я кончаю один раз — и потом ждать… Нужно с Кириллом…
И снова приникла к Рининым губам, одновременно ущипнув ее сосок, словно задалась целью сделать это ожидание как можно сложнее.
* * *
В первый день в Ави я рухнул спать как убитый — помню это хорошо. Неудивительно, после тех мытарств, что мне устроили! И снов мне не снилось… Сперва. А потом я словно стал подниматься из глубины на поверхность, где меня обступили знакомые соблазнительные образы. Тяжелая налитая грудь, светлые ареолы
