Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Снова казуистика?
— Правда жизни. Вы постоянно отталкиваете моё дружелюбие, Фаэрт. И стараетесь казаться угрюмым и жутким монстром. Почему? Возможно случилось что-то, что причинило вам боль, заставило вас закрыться от всех? И вы боитесь довериться…
Он приподнял бровь.
— Ой, не надо тут! — фыркнула я. — Я уже догадалась, что на самом деле вы — добрее, чем стараетесь казаться. Я не поняла пока всего, но за всё это время вы не причинили вот прям совсем уж явного зла никому. Не убили, не… ну или других жуткостей. Но, Фаэрт, так нельзя! Нельзя вечно прятаться от других людей за маской зла…
Колдун вдруг приложил палец к моим губам. Позади раздалось тяжёлое дыхание и фырканье, а затем тяжёлое «бух» копыт.
— Девочка Дрэз, — мягко шепнул принц Чертополох, — ты меня ставишь в тупик. Ты не глупа, но, очевидно, слишком юна и неопытна, поэтому несёшь чушь. Пожалуйста, держи подобный бред при себе. Мне было интересно услышать, что ты таишь в своей пустой голове, но, пожалуй, уже достаточно.
А вот это оказалось обидно.
— Лучшая защита — нападенье? — огрызнулась я.
Он выпустил меня и, не отвечая, прошёл к коню, который, повернув морду, косил на нас выпученным чёрным глазом. Фаэрт подумал, провёл рукой по гладкой спине, и на ней появилось седло со стременами. Из него кожаными змеями вырвались ремни, протянулись, оплели бока, грудь и ягодицы скакуна. Колдун провёл по волосатым, трепещущим от пофыркивания, губам, и тотчас на морде возникла уздечка.
— Как вы так можете нарушать закон сохранения материи? — не выдержала я. — Или, когда вы творите седло, в другом месте оно исчезает?
— Кто сказал, что во всех мирах законы физики одинаковы?
— Но… Но не может же быть, чтобы что-то возникало из пустоты или превращалось в пустоту и…
— Материя может преобразоваться в энергию. Ты должна это знать, если учила квантовую физику.
— Мы не проходили… Подожди, откуда ты…
— Пустоты же в подлинном смысле этого слова нет. Есть материя и антиматерия, энергия и антиэнергия. И много того, о чём крохотные мозги твоих современников даже не догадываются, в горделивом самомнении тщетно воображая, что открыли конечную истину, обнаружив всего лишь четыре из шестидесяти семи законов термодинамики.
— Что⁈
Чертополох обернулся, подхватил меня на руки, словно куклу, закинул в седло. Провёл рукой по моей правой ноге, оказавшейся с его стороны, и по ней тоже побежали ремешки, жёстко фиксируя.
— У тебя удивительный дар, девочка, выводить меня из себя, — заметил Фаэрт. — Спрыгнуть или выпасть у тебя не получится, даже не пытайся. Надоест — постарайся вернуться сюда, в ротонду. Арабель нигде не будет приземляться, кроме моего парка. Так что сбежать не получится…
Я наклонилась и нагло чмокнула его в лоб:
— Не буду, — пообещала и шлёпнула пятками в бока Арабеля.
Чудесный жеребец заржал и помчал меня в небо.
Оглядываться я не стала, решив, что дар выводить из себя — это, в сущности, уже неплохо для начала.
Воздушные потоки подхватили нас, растрепали мои не в меру отросшие волосы, ударили в грудь, заслезили глаза. Мир закачался и поплыл вниз. Я заорала от восторга. Фаэрт прав: кто сказал, что в других мирах действуют те же законы физики, что и в нашем? Никогда особенно не любила эту науку, наверное, не стоит и начинать. Если законы запрещают лошадям скакать по воздуху, то и нафиг такие законы.
* * *
Когда его рыцари вломились в очередной мирно спящий дом, Дезирэ привычно отправился на спальный второй этаж. Принц не связывал себя условностями этикета. Распахнул первые же попавшиеся двери и, хмыкнув, прислонился к косяку. Затем гулко и медленно захлопал в ладони, привлекая к себе внимание увлечённой срамным делом парочки. Девица пискнула и нырнула под одеяло. Парень, заалев, замер, а затем потянул на себя это же одеяло, пытаясь скрыть то, что скрываться вовсе не желало.
— Месье Рамиз? — улыбнулся Дезирэ. — Неожиданная встреча.
— Д-доброе ут-т…
— Не уверен, что оно доброе. А под вами мадмуазель Катарина, не подскажете? Я верно понимаю?
— Это не то, что…
— Да конечно не то, — согласился младший принц, смакуя положение.
Голый рыжий Рамиз приобрёл цвет варёного рака.
— Вы пришли меня арестовать? — он всё же набрался мужества, вскинул голову и посмотрел на мучителя глазами ощипанного петуха.
— Возможно. Но сначала мне нужно кое-кого найти. Не будете ли вы столь любезны подсказать мне, где находится ваш сюзерен и милый друг принц Марион?
Катарина, поспешно натянувшая рубаху под покрывалом, соскользнула с кровати, присела в реверансе.
— Ваше высочество. Тут его нет, — сообщила она. — Хотя, если принц Марион по какой-то странной причине и решил проникнуть в мой дом ночью, то лишь тайком, и мне об этом неизвестно. И ещё менее известно Рамизу. Простите мою дерзость, мой принц, но прошу вас, позвольте нам одеться. Ваш визит несколько… неожиданнен для нас.
— Что ж, тогда мне придётся обыскать ваш дом, моя милая Катарина.
О, это тонкое искусство фамильярности! Приободряющей, уничижающей, низводящий человека до состояния скота или, напротив, возвышающей до первого круга. Дезирэ владел им в совершенстве. Катарина, верно истолковав его намёк, покраснела. Её золотистые растрёпанные волосы парадоксально подчёркивали красоту фигуры и лица.
— Мой дом к вашим услугам, мой принц, — она всё ещё не поднималась из реверанса, и сорочка, конечно, была не в состоянии скрыть соблазнительные очертания юной груди. — Но позвольте нам остаться наедине на пять минут, чтобы привести себя в порядок.
Дезирэ учтиво наклонил голову и вышел, не до конца прикрыв дверь. Он начинал злиться, и эта пикантная мизансцена немного развеселила его. Жаль, что Катарина — дочь графа. Сценку можно было бы и продлить. Принц засёк время. Однако, к его разочарованию, жертвы справились раньше.
— Прошу вас составить нам с месье Рамизом и бабушкой компанию, — Катарина в голубом платье оказалась очень хороша. Правда Дезирэ с удовольствием бы растрепал волосы, убранные под чепец, снова. — Вы будете чай или вино? Пока ваши солдаты ищут в моём доме того, кого ищут, мы могли бы побеседовать в гостиной.
— Кто ж пьёт вино с утра? — благодушно пожурил её принц.
— Рамиз, милый, проводи Его высочество в гостиную. Я помогу бабушке спуститься. Боюсь, что незнакомые мужчины ранним утром её напугают.
— Мадам Элен, — вспомнил Дезирэ. — Странно, что вашу знаменитую бабушку способен напугать какой-то там мужчина. Или мужчины.
Катарина предпочла не заметить ядовитое оскорбление в невинных словах, улыбнулась,
