Чужбина - Василий Седой
— Почему у Елены есть подобный бизнес, а у меня нет, — поинтересовалась Элиза.
Так-то понятно почему, но вопрос в тему. Несправедливость, однако.
После Амстердама мы планировали посетить Париж. Наверное, именно поэтому во время разговора возникла ассоциация этого города с модой. В этом мире ему предстоит стать законодателем этого безобразия. Пришлось обещать жёнам решить поднятые ими вопросы сразу по прибытию в Париж. Организуем там пошив модной одежды, а заодно и подобие показов или презентаций новинок. Не знаю, как это правильно называть. Далек я был в прошлой жизни от всего этого.
Тем не менее, пришлось садиться и рисовать что не попадя из того, что удавалось вспомнить по виду женской одежды. Как оказалось, хоть я и не застрял на этом никогда внимания, а в памяти отложилось очень даже немало разнообразных вариантов платьев и жакетов с шубками. Особенно много было всяких фасонов шуб. Я даже не предполагал, что столько всего помню. Может быть, в душе я — дизайнер, и сам об этом не знал? Смеюсь, конечно. Не моё это, точно знаю.
Радости жён не было предела. Они, как кошки возле валерьянки, крутились возле стола, где я пытался изобразить то или иное изделие на бумаге. Некоторые мои рисунки тут же определялись ими, как перспективные. Другие обзывались пошлыми, третьи — вообще неприличными. Но, в итоге, к приезду в Париж они собрали достаточно пухлую папку с понравившимися эскизами, которые решили шить для себя. А раз так, значит, и первый показ будет состоять из отобранных ими экземпляров. Об этом я их и уведомил. Насколько я помню, фишка этих показов была в том, что зрители могли выкупить понравившиеся изделия за какие-то баснословные деньги. Может, конечно, я что-то путаю. Но, по-моему, изделия, продаваемые на таких мероприятиях, всегда шились только в одном экземпляре.
В итоге, немного помучив свою бестолковку, я поставил жён перед фактом. Накидал на бумагу все, что удалось вспомнить по этому поводу, и отдал им, чтобы дальше крутились сами.
Они, собственно, были и не против. Увлеклись напрочь этим делом.
Париж мне надо было посетить по другой причине. Когда-то я обещал Илье Александровичу, что помогу отомстить его недругу. По этой причине, отправляясь в путешествие, в охрану я взял десяток ликвидаторов, а не специально подготовленных для этих целей бойцов. Это прадед в Амстердаме заставил дополнительно забрать поставленных когда-то казаков. Надо сказать, сейчас они совершенно не напоминали тех гонористых разгильдяев, какими были относительно недавно. Это очень серьёзные, знающие себе цену, волкодавы. Такое впечатление они производили.
Если раньше я думал обосновать посещение Парижа простым отдыхом, то сейчас мне не надо придумывать причину посещения. Мои женщины запрягли меня, как лошадь скаковую. Пришлось решать множество проблем и тратить просто неприличные деньги.
Дамы определили, что в этом бизнесе им нужно все лучшее, начиная от здания для будущих показов, заканчивая швеями.
После осмотров немногочисленных зданий, выставленных на продажу, пришлось тратить немыслимые деньги на покупку настоящего дворца. Правда, сгоревшего во время недавних событий, связанных с очередной революцией. Дворец назывался то ли «Почётного легиона», то ли «Ордена почётного легиона», точно не знаю. Да мне и не интересно. Важно, что он находился в подходящем месте, и его можно было во время ремонта перестроить так, как нам будет нужно.
Чтобы не растягивать удовольствие надолго, денег на будущий ремонт я не жалел. И даже при этом раньше, чем через год нам не получить его в нужном виде. Поэтому, как моим дамам не хотелось побыстрее запустить в работу задуманное показы, ничего у них не получилось. Оно и к лучшему. Спешка, сами знаете, когда хороша. В этом деле важна тщательная подготовка. Очень хорошо, что на нашем пути во время метаний, связанных с поисками нужного здания, встретился молодой парень по имени Жак Дусе. Сын торговца одеждой увидел рисунки, нечаянно рассыпанные Элизой возле сгоревшего дворца. Так вот, увидел и пропал. Настолько они ему понравились. В разговоре он рассказал, что с детства мечтает о своём доме моды, где он сможет реализовать множество задумок.
Из него и приказчика, отправленного сюда прадедом по моей просьбе, получился замечательный тандем, который со временем обещал перевернуть местную моду с ног на голову. Приказчик имел к моде такое же отношение, как и я. Он был крепким хозяйственником. А молодой француз, наоборот, творческой личностью. Этим все сказано. Эти двое прекрасно дополняли друг друга, и как не странно, быстро нашли общий язык. Так как ремонт займёт продолжительное время, а народ бил копытом, желая получить новые наряды как можно быстрее, и соответственно, активно выносил мне мозг, пришлось выкупить по примеру Амстердама доходный дом. Только, когда нанятые на работу швеи начали шить эти самые наряды, я смог вздохнуть спокойнее, немного отдохнуть и бесцельно погулять по Парижу. Просто полюбовался местными красотами и поразмышлял о смысле жизни. Итогом этих размышлений стала беременность обеих жён. Если у женщины появляется свободное время, мужику — трандец. Наверное, именно поэтому в этом времени семьи были такие многодетные.
Врага Ильи Александровича мы нашли в Италии. Он во время бушевавшей здесь революции просто сбежал. Надо сказать, мы случайно выяснили его новое место обитания. Подпоили одного из бывших слуг этого аристократа, он и проболтался во время посиделок.
Ребята, отправленные в командировку, сработали на пять с плюсом. Они не стали убивать этого зажравшегося урода, обложившегося охраной, как банковское хранилище. Не знаю, каким образом они смогли так быстро уговорить одну из поварих подсыпать снотворное в еду, но уже на вторые сутки пребывания в Турине мы смогли благополучно выкрасть этого гуся и увезти его во Францию. После пересечения границы, аристократа, накаченного по самые брови маковым отваром, спрятали в арендованном особняке, стоящем в уединенном месте. Туда отвезли Илью Александровича, срочно вызванного сюда из Парижа.
Не знаю, что он там делал со своим врагом, но, по словам бойцов, умирал аристократ страшно. А когда мы встретились после его мести, он, благодаря за помощь, расплакался и честно признался, что уже и надеяться перестал.
Больше в Париже меня ничего не держало, за исключением женщин, вошедших во вкус. Если поначалу мои жены планировали пошить по паре нарисованных мною платьев, то сейчас они уже имели по дюжине штук на каждую. Заманить на корабль их удалось с трудом. Неделю они дулись за то, что я не дал им как следует насладиться моментом. Путешествовали
