СССР: вернуться в детство 4 - Владимир Олегович Войлошников
Приоткрыла дверь кабинета на выход — а матушка Вовина у лестницы переминается, явно же меня поджидает. Я развернулась к инспекторше:
— Простите, вы могли бы проводить меня на выход? Там такая странная женщина стоит, она меня по дороге сюда остановила, угрожала поймать и побить, и теперь она там караулит, я боюсь.
Инспекторша нахмурилась, выбралась из-за своего стола и выглянула в коридор. Лицо её слегка вытянулось:
— Алевтина Александровна, подойдите сюда, пожалуйста!
Я пискнула:
— Спасибо, всего доброго! — оббежала раздосадованную Вовину мать по широкой дуге и понеслась вниз по лестнице.
Да, я приврала. Но когда ты находишься в заведомо проигрышной ситуации, наплетёшь, что в голову взбредёт…
ЖИТЬ СТАЛО ЛЕГЧЕ!
Конец июля — начало августа.
Однозначно, надо повесить плакат с этой фразой Сталина. А если не найду — купить с подходящей картинкой и наклеить поверх надпись: «Жить стало легче, жить стало веселее!» — И. В. Сталин. Смотреть буду в минуты тягостных сомнений. Потому что, так или иначе, нас всё равно вывозит в нужную сторону.
Из жизнеутверждающих новостей — прежде всего, вернулись наши, загорелые, довольные, с целой коробкой ракушек, обязательными фотками с обезьянкой и быстропортящимися фруктами (которые поэтому сразу в первый же вечер и съели — все два ведра).
Я посвятила маму в тонкости своего похода в опеку, чтоб она там не ляпнула, что на юга летала. Они с Вовкой сходили к этой инспекторше, что-то там поговорили. Снова приходили проверки — спальное место, обеспеченность продуктами, Вовкин шкаф смотрели, школьную канцелярию, о Господи…
На очередную проверку инспекторша возьми да и явись с Вовкиной матерью. У Вовы лицо такое сделалось, как будто он в парадных туфлях в свинскую какаху наступил. Те такие только на порог вошли:
— Здра-а-авствуйте, — а Вовка и говорит, холодно так:
— Алевтина Александровна, что же это вы всё никак не успокоитесь? Мы вас в дверь — а вы в окно. Я не желаю с вами общаться. Вы если будете настаивать на нашем с вами совместном проживании, я ж на вас фотоальбом начну собирать, с вашими любовниками. Выясню, где они живут, жёнам фоток отошлю, для улучшения общественного морального облика…
Алевтина Александровна круто развернулась и умчалась в сторону калитки — не знаю уж, ждал её кто-то или в город пешком побежала. А инспекторша рот разинула и стоит.
— Пройдёмте, — говорит Вова, — в прошлый раз товарищ капитан из детской комнаты милиции живо интересовалась моим школьным ранцем, так вот он готов, освидетельствуйте, пожалуйста.
В общем, в очередной раз нам написали, что условия удовлетворительные, а что там дальше — фиг поймёшь. Так меня это достало, что в очередной визит тащмайора я решила ему намекнуть — прямо так, прямее некуда:
— Сергей Сергеич, примените своё красноречие, повлияйте как-нибудь на отдел опеки, потому что если нас будут пытаться разлучить…
— Хрен вам будет, а не беседы, — невежливо закончил Вова.
Сергей Сергеич посмотрел на нас внимательно и против своего обыкновения объяснил, что волноваться на эту тему не нужно. Методы, Вовой озвученные — вполне рабочие. Досье на Алевтину Александровну давно собрано.
С одной стороны это успокаивало. А с другой, я, между прочим, подумала, что у них там вообще на всех интересующих лиц досье собрано. Мда.
С первой же полной зарплаты бабушка попросила свозить её в юбилейнский партком и гордо внесла за себя членские взносы — девять рублей. Парткомовский дядька ещё сказал, что до трёхсот включительно можно было по два с половиной процента заплатить, но, по-моему, бабушке хотелось красиво выступить. Триста рублей! Кажется, она чувствовала себя миллионером.
Если говорить о наших планах «на земле», совершенно шикарной новостью было то, что у нас появилось несколько новых сотрудников, здорово облегчивших мне (и всем нам!) существование.
Дядька-кольщик сосватал нам в Шаманку свою племянницу, Арину (да-да, родители назвали её в честь няни Пушкина, а учитывая, что папа у неё был Родион…). Хозяйство у нас не такое чтоб огромное, я с Ариной Родионовной переговорила.
— Понимаешь, — говорю, — тут всё по-честному. Можно взять на себя небольшой сектор и получать небольшую зарплату. Пришла утром, коз подоила — и гуляй, Вася. Сорок рубликов в месяц. Можно в птичнике дополнительно помогать, побольше будет. А летом у нас ещё огород, можно на полный рабочий день и, соответственно, рублей триста. Ты как хочешь?
— Я б на триста пошла, — приценилась Арина. — А осенью что ж?
— А осенью… Осенью «Подворье» заработать должно. Посмотрим, глядишь, и на осень подработку найдём, чтоб на голодном пайке не сидеть.
Итак, Арина взяла на себя птичник и половину дойки, плюс по необходимости помощь в теплицах. И это не могло не радовать, потому как постоянно растущая задача объять необъятное становилась для меня всё труднее.
Тётя Нина договорилась-таки с девушкой делопроизводительницей. Теперь наши документы сразу оформлялись в соответствии с текущими требованиями, а не как я себе могла бы вообразить.
А папа привёл мне завхоза. Это был хороший дядька, даже уже дедушка, с опытом работы по нашей части. Они с баб Раей нашли общий язык, и это не могло не радовать. Теперь я спокойно могла расписать им фронт работы и оставить проект на пару недель.
А оставить придётся: мы же в позапрошлом году, когда коз привезли, с Марией Степановной обсуждали возможность приобретения нового производителя года через два — да как-то об этом и подзабыли, вроде, годик можно было ещё потерпеть… А она вот не забыла. И выписала нам молодого и перспективного козлёнка! Сюрприз!
Говорила я, что не одобряю сюрпризы, да?
Забрать юного альпийца следовало как можно скорее, пока вес позволял транспортировать его в ручной клади. Поэтому на восемнадцатое августа у нас с Вовкой уже были куплены билеты на самолёт.
СТАВРОПОЛЬ
19 августа 1986.
Встречал нас в этот раз лично Олег Петрович на милицейском бобике. Радовался, удивлялся, какой Вовка здоровый вымахал — почти отцу уже по плечо. Это, конечно, некоторое преувеличение, но учитывая, что папаня у Вовки почти два метра ростом, Вова реально не мелкий. Не то что я, метр с кепкой.
Встретили нас душевно, посидели так славно. Братец у Вовки забавный, маленький, смешно общался с нами на тарабарском языке, смело ходил вдоль дивана и с азартом дёргал нижние дверцы шкафов, сплошь от него завязанные резинками. А то, знаете, есть у детей такое распространённое развлечение — открыть шкаф и всё из него выгрести. Особенно бодрит, если это кухонная тумба с баночками всяких круп,
