Перерождение: Древо (СИ) - Эскапист Пауль

В зеленокожих тем временем полетели снаряды от водных и огненных магов, кто был способен атаковать на такое расстояние. И с каждой секундой плотность атаки все увеличивалась, были и первые попавшиеся в земляные ловушки. Маг кинул еще одно заклинание, целясь на сей раз в вырвавшегося вперед врага с секирой, однако, стоило дуге сорваться с рук, как она ушла в совершенно другую сторону, чуть не задев стоящих во второй линии магов.

Озадаченно прислушавшись к своим ощущениям, он вдруг уловил, колебания своей стихии в окружающем пространстве. Это не на шутку встревожило мага, ведь он сам не раз проворачивал подобное в спаррингах против других молниевиков, сбивая им прицел. Однако, по сравнению творившемся вокруг буйством энергии, его потуги не стоили и выеденного яйца. Не на шутку встревожившись появлению мага подобной силы на стороне зеленых тварей, он попытался найти того, кто все это устроил.

Вот только в лесу никого не могло быть — разведчики прочесали там все вдоль и поперек прямо перед самым сражением. Орки же рвались в бой и на подобные фокусы им явно не хватило бы концентрации, тем более владельцев схожей со своей стихии он уже научился ощущать издалека. За неимением вариантов, он, повинуясь какому-то внутреннему порыву, посмотрел вверх и ужаснулся — площадь черного облака заметно упала и сейчас оно закрывало от солнца лишь территорию чуть больше, чем поле сражения, а внутри него абсолютно беззвучно переливались пучки молний.

Никодим почувствовал нарастающее в воздухе напряжение, а после в землю, одна за одной начали бить молнии. Сначала редко и вдалеке от сражающихся, однако с каждой секундой напряжение продолжало нарастать, и маг чувствовал, что оно собирается вокруг его соратников. И когда первая молния поразила одного из солдат, он принял решение — использовать тот же трюк, что и при тренировках с молодняком, выложившись на полную.

Лишь краем глаза отметив, что первая и вторая линия вступила в бой с нападавшими, в то время как Гант вместе со своим огромным мечом сцепился с вожаком зеленокожих, Никодим принялся за дело. Чтобы сбить прицел другому молниевику, необходимо либо подавить его силу, не позволив закрепиться на цели, либо же создать собственную мишень, напитав ее большим количеством силы. Сейчас ему предстояло делать и то, и другое, благо мастерство неизвестного противника и его многозадачность не означала силу — что подавить вмешательство, что создать ложную цель было не сложно. Однако пока он нейтрализовал одну атаку, неизвестный создавал еще пять и постоянно наращивал темп. Все, что Никодим мог делать — не позволять молниям бить по элите своей гильдии, пока та, стоя посреди шторма из молний, каким-то образом умудрялась своими атаками убивать прорывающихся к магам зеленокожих, стоя и молясь за свою жизнь.

Пока воины первой линии, лишенные поддержки большей части магов, из последних сил сдерживали натиск орков и периодически ловили на себя падающие с неба молнии, Гант сражался со своим противником. Он сразу понял, что вот он — его долгожданный враг, которого можно убить, и который может дать достойный отпор. И он не ошибся.

Они кружили в смертельном танце на границе с лесом, иногда расшибая в щепки стволы невысоких деревьев. Мечник одновременно наслаждался боем против столь опасного врага, и подмечал его движения, его ужасающе прекрасный стиль, призванный сокрушить противника мощным и стремительным ударом, от которого невозможно спастись. Сам он, орудуя огромным мечом, которые многие принимали за огромный кусок железа с заостренными краями, придерживался похожей стратегии, из-за чего во время их боя оружия сталкивались на немыслимых, для простых смертных, скоростях, отдача отбрасывала их друг от друга. Но если орк использовал ее для того, чтобы наносить еще более мощные удары и раз за разом менять направление своей атаки, то человек отходил, заманивал, игрался.

В какой-то момент от заметил, что противник начал ускоряться, его атаки стали становиться все сильнее, а на месте потерянного глаза, как будто бы, сверкает синий огонек. Внезапно, при очередном соприкосновении меча с молотом, от последнего прошла яркая вспышка, и тело человека без его воли изогнулось дугой, теряя равновесие. Массивный меч отлетел в сторону и провалился под землю, попав в одну из ловушек, куда все это время и заманивал Гант своего противника.

Оторвав голову от земли и все еще не вернув контроль над телом, он мог лишь смотреть как к нему приближается противник. Как скачут молнии по его молоту, то руке и телу. Как светиться яркая точка на месте потерянного в когда-то глаза. Гант видел, как орк поднимает молот, чтобы добить проигравшего, как голова его отделяется от тела и падает к ногам, а тело, движимое инерцией и чистым гневом, делает шаг вперед и падает, пуская полот рядом с головой мечника.

Гант моргнул и посмотрел в сторону первой линии, от которой осталось всего пару человек, спасающихся от бьющих сверху молний. Увидел он и молодого мага с характерной вышивкой на плече, выдающей в нем мага воздуха. Контроль над телом начал возвращаться, а черное облако, испускающее град молний, рассеиваться, позволяя осознать, что из более чем ста пятидесяти человек, в живых осталось от силы полтора десятка, если считать укрывшихся в лагере.

— Слава Исх’Кину, прорвались… — само собой вырвалось у Ганта, когда он понял, ка сколько близка затея была к провалу и как сильно они все недооценили орков.

* * *

К северо-западу от Алтонии, столицы Республики, лесистые равнины плавно перетекают сначала в небольшие холмы, а затем и в полноценные горы, между которыми раскинулось Прибежище Императора — ныне малонаселенная долина с парой крупных деревень и одним монашеским поселением, которое раскинулось вокруг двух, соединённых между собой, космических кораблей. Об истинном их предназначении остались лишь легенды, передаваемые из уст в уста, а также записанные на деревянных дощечках, оставшихся со времен восстания против Императора, однако последних было ничтожно мало и информация на них никак не помогала главной цели монархов — раскрытию секретов изначальных, доступ к которым преграждали массивные двери.

По преданиям, как только четыре загадки изначальных будут разгаданы, двери отворяться, дабы передать открывшим их еще более глубокие тайны мира, с помощью которых человечество сможет вернуться к звездам. Туда, откуда прибыли изначальные. И поможет им в этом Исх’Кин — голос, что давал ответы изначальным, и который молчал в тот момент, когда Император был свергнут, не дав тому шанса спастись. Именно ему молились монахи, надеясь однажды услышать ответ, и проповедовали свою верю в церквях.

Вот только проповеди пусть и важная, но не основная деятельность монахов — они искали истины, что откроют путь к наследию изначальных. И они преуспевали этом — первая, и самая легкая из тайн была разгадана стараниями лучших умов Ордена, сумевших узнать, на сколько велик их мир, представляющий из себя огромный шар, что движется в пустоте среди звезд. Однако оставались еще три загадки, что призывали служителей церкви отыскать формулу самого легкого элемента, вникнуть в тайны молнии и света, а также воскресить обитель изначальных, заговорив на языке богов.

Все это время монахи успешно шли по замыслу одного из изначальных, что встал на сторону Республики, и чье имя оказалось незаслуженно забыто. Именно после выполнения данных заданий человечество будет способно принять оставленное ему наследие и перепрыгнуть столь опасный, для каждой развивающейся цивилизации, рубеж по выходу за пределы родного мира. Вот только даже в самом продуманном плане всегда найдется некий изъян. Переменная, чье влияние не учитывалось человеком науки…

…Во тьме одной из пустующих комнат давно покинутого и запечатанного грузового корабля, освещаемой лишь одной маленькой, медленно мигающий синей лампочкой, внезапно раздалось тихое жужжание. Оно было столь тихим, что полети в этой комнате кровососущее насекомое, то на фоне писка его крыльев нельзя было бы различить произошедших изменений. Однако здесь, в абсолютной тишине, данный звук раздался громким эхом на пустые, покрытые металлом, коридоры, где не было ни единого живого создания, способного его услышать. Но этого не требовалось — случайный зритель и не понял бы всю глубинную суть произошедшего, всю неестественность и анормальность процесса, происходящего в недрах детища высокоразвитой цивилизации. Итогом этого процесса стал свет от вспыхнувшего экрана консоли, что развеял многолетнюю тьму и явил миру всего две строчки: