Александр Прозоров - Молот Одина
Любый не мог выдавить славянских богов из городов с такой же легкостью, с какой вытеснял их из деревенских святилищ. Горожане куда сплоченнее селян, их боги всегда рядом с ними, в твердынях стоят большие дружины. Горожане выдавили лесовиков и первородные народы далеко прочь от своих крепостей. Так просто в городские святилища колдуну было не попасть. Только силой – захватив твердыни и выбросив, утопив священные камни славян. И поставив вместо них свой истукан. Иначе – никак.
Войну требовалось продолжить.
* * *В эти же самые часы в храме Девы, в далеком Крыму, тоже говорили о войне. Стража вынесла из храма Девы раненого Тогая, сына Карачана, что поведал богине о схватке на берегу Итиля, унесшей жизни трех ее потомков. И признался могучей Табити в клятве не причинять более вреда славянам.
Заметно побледневшая в горе женщина, словно борясь со смертным холодом, ступила на край очага, в котором жарко полыхал высокий священный огонь. Пламя лизнуло край одежды, быстро поползло вверх по юбке. Кожа от жара трещала и быстро скручивалась, съеживалась, а высвободившиеся из заточения змеи одна за другой подняли головы и завороженно уставились в огонь. Потеряв твердость опоры, Табити просела на своих гибких ногах заметно ниже, чем обычно, и пламя забралось по одежде до самой груди.
– Матушка, мне очень жаль. – Юная богиня Ящера, хрупкая телом, но могучая своим даром, с покрытым темными пятнами лицом, мелкими рывками, с трудом добралась до прародительницы скифов. Длинное платье, скользящее подолом по каменным плитам пола, скрывало ее ноги, но было понятно, что там тоже таились некие беды.
– Еще никогда в жизни я не терпела столь сокрушительного разгрома! – покачала головой великая богиня. – Это просто катастрофа.
– Трое не самых сильных потомков? – осторожно спросила девушка. – И три десятка смертных?
– Неужели ты не поняла, какой страшный яд славянский бог впрыснул в сию крохотную ранку?! – резко повернулась к ней всемогущая Табити. – Он зародил в душах моих детей сомнение! Сомнение в моей правоте, ибо по степи уже разошлись слухи о том, что начавшаяся война идет не ради чести и справедливости, а из-за моей глупой, пустой и бессмысленной прихоти. Этот могущественный враг лишил сердца скифов отваги. Ибо вся степь уже знает, что великий Один прощает и отпускает пленных. Кто захочет драться насмерть, если знает, что рана или плен спасут ему жизнь? Умереть из-за моей глупости, проявляя отвагу, или выжить, сражаясь осторожно и с ленцой, вот с какими мыслями теперь пойдут в битву скифские воины! Как полагаешь, каковы шансы победить с подобным настроением?
– Тогда почему ты не наказала предателей, давших клятву сварожичу? Почему не обратила их в камень?
– Крикнуть на всю степь о своей беспримерной злобности? – склонила набок голову праматерь скифов. – Убить воинов, столь храбрых, что даже лютый враг, восхищенный их отвагой, подарил им свободу и жизнь? Доченька, ты хочешь, чтобы наши дети отвернулись от нас прямо сейчас? Это была третья ловушка нового бога славян. По счастью, мне хватило ума в нее не попасться.
Змееногая богиня заскользила по залу ко внутренним пологам.
– Значит, матушка, война закончилась? – спросила девушка.
– Почему? – остановилась праматерь скифов.
– Если воинственный бог Один столь опасен… Лучше его не дразнить и не тревожить славянское порубежье.
– Милое дитя, – Табити повернулась к Ящере, – неужели ты думаешь, будто он для того отравлял души скифов ложью и нападал на моих потомков, для того проверял мастерство наших воинов и возможности моих детей, чтобы остановиться? Бог войны нападет в любом случае!
– Зря мы это затеяли, матушка, – потупила взор девушка. – Я знаю, что я уродлива и никто никогда не захочет взять меня в жены. Я совсем не обижаюсь на отказ Орея. Не стоило начинать войну.
– Моя доченька, моя хорошая. – Табити обняла девушку, погладила ладонью по волосам. – Знала бы ты… – Она еще несколько раз погладила Ящеру и вдруг решилась: – Хотя нет, кровинушка моя, ты уже достаточно взрослая, чтобы знать. Ибо в тебе я желаю видеть будущую мудрую правительницу, а не просто женщину. Сейчас я открою тебе очень важную вещь…
– Что, матушка? – подняла к ней лицо девушка.
– Степь скудна, – вздохнула змееногая богиня. – В наших пределах мало воды, мало зелени. Ковыли и тюльпаны при всей свое красоте дают мало пищи. Кочевье в две семьи смертных кормится с земли, каковую можно объехать токмо за день. А славяне такой же числом род с одной большой поляны вдосталь содержат. И потому для детей моих места свободного под солнцем уже не осталось, у славян же за каждой деревней нетронутая прогалина для выселок имеется да в дне пути еще сотня. Пройдет десять, двадцать поколений, и они размножатся так, что мы окажемся рядом с ними мелким ничтожным племенем. Придется нам пред волей их склониться, похотям их угождать, служить им, ровно овцы хозяину.
– Что же делать, матушка?
– Искать новые земли, Ящера, – пожала плечами Табити. – Однако же на юге за степью стоят горы, за каковыми некие люди-индийцы обитают. На западе лежит море, за каковым люди с черной кожей расплодились. Так что единственный для нас путь, доченька, – это на север, к славянам. Сейчас, сегодня, пока мы еще равны числом и силой, есть возможность отомкнуть их границы. Через десять поколений что-либо менять будет поздно.
– Значит… – задумалась Ящера.
– Да, милая, – вздохнула праматерь скифов. – Если бы нам удалось породниться с Макошью, к тебе на север могли бы постепенно отселяться потомки нашего рода, перенимать местные обычаи, заселять тамошние пустоши, не забывая при том о происхождении своем, вознося нам положенные требы и даруя молитвы свои. Ради такой возможности можно было бы заключить военный союз против лесных оборотней и даже заплатить за столь нужную дружбу кровью наших детей. Погибнут десятки, новый дом обретут тысячи. Но увы… по-доброму не получилось. Теперь нам приходится прорываться в новые земли грубой силой.
– Ты смотришь далеко вперед, матушка.
– Увы, милая, – вздохнула праматерь скифов, – трудно объяснить смертным, почему они должны гибнуть сегодня, если блага победы ощутятся токмо через три, а то и через пять веков? Простым степнякам куда как проще проверить в нестерпимое оскорбление.
– Тогда, матушка, может статься, нам нужно позвать того, кто сам желает поражения великой Макоши, кто станет добиваться этого искренне и всей душой? Кого не понадобится обманывать?
– О ком это ты сказываешь, девочка? – нахмурилась богиня. – Откель знакомцы у тебя таковые?
– Я много думала, матушка, после позора, у Вологды случившегося, – облизнула враз пересохшие губы Ящера. – И вот каковая мысль меня посетила… Орей, сын богини богатства, об уродливой внешности моей знал хорошо, о сем всему миру известно. Отказаться мог от брака сего сразу, после первых же переговоров, и никаких надежд не подавать. Коли согласился, вестимо, то лишь потому, что Макошь его в надобности сей убедила, жертву великую на благо народа славного потребовала. И он поддался на ее уговоры. Орей знал, какова я собою, и не мой облик убедил его прямо у куста ракитового от свадьбы отказаться. Поступком сим он не меня, он мать свою оскорбил! Видать, размолвка великая у них вышла, никак со мной не связанная. Столь великая, что во гневе своем он все планы матушки родимой разом решился погубить.
– Гладко сказываешь, – задумчиво согласилась змееногая Табити.
– Коли у него с великой Макошью подобная вражда, мама, так, может статься, он с радостью согласится и войну с нею возглавить? Сможет скифов на битву воодушевить, повод достойный для похода дать? Опять же, ему и обычаи славянские известны, коли уж мы земли их осваивать желаем. Научит, покажет…
– Тут ты, доченька, сильно преувеличиваешь, – потерла пальцами подбородок богиня. – Орей войной на мать родную не пойдет. Это вряд ли… И уж тем более с радостью, степных воинов к походу воодушевляя. Семейные ссоры ничто пред внешними врагами. Однако же и резон в словах твоих имеется. Коли разумно к сему делу подойти… Пусть не союзником верным, но хоть знающим советником юный славянский бог вполне может стать. Опять же, и тайна его нам зело полезна может оказаться. Та, ради которой он с родителями рассорился и народ свой предал. Интересно очень, что же это между ними случилось? – И змееногая богиня решительно вскинула голову. – Да, Ящера, ты права! Надобно Орея к нам сюда доставить и подробно с ним побеседовать. Попытка не пытка. Коли польза получится, сие хорошо. А нет, так мы ничего не потеряем.
* * *О войне говорили и в Шудаяке, где за щедро накрытым столом вальяжно развалились в креслах великая Светлана, храбрый Один и быстроногая Девана. Жара в щедро натопленной горнице, яркий свет семи свечей, бочонок хмельного меда, копченая вепрятина и моченые яблоки очень быстро превратили чинный визит столичных богов к хозяйке порубежной крепости в расслабленную пирушку.
