НеТемный 3 (СИ) - Изотов Александр
Я покачал головой:
— Нет, оно уже до этого умирало. Слишком много Света.
— Древо сбросило семя, я видела.
— Все видели. Его не достать.
— Значит, будет новое Древо? Вселенная продолжит жить.
Я промолчал. Ни один бессмертный теперь не сможет достать это семя. И оно прорастёт, потянется новое Древо… где-то в другой, в новой Вселенной.
Богиня луны и холода всегда чувствовала, когда я что-то недоговариваю. Её пытливый взгляд всё же выдавил из меня ответ.
— Продолжит, но без нас… — нехотя сказал я.
Морката наконец осознала и замолчала, потрясённая. Я задумчиво потрогал зарубину на коре Вечного Древа.
Вот же вселенская стужь! Кто знал, что Вечность для Древа в его круге перерождений не означает вечности для нас?
Снова посмотрев наверх, я добавил:
— Яриус решил даровать Древу бессмертие. Это глупо, он в своей гордыне не понимает, что делает.
— Так что, Тёмный хочет сам спасти Вселенную? — усмехнулась Морката.
Я лишь скривился в ответ. Нет, она так и не поняла.
— Я хочу спасти нас. Наше место в той Вселенной, что… — тут я замолчал, почуяв, что к нам летит армия богов во главе с разъярённым Яриусом.
Он тоже увидел «истину», но, как всегда, воспринял её по-своему. Он думает, что это я убиваю Древо в ответ его обряду.
— О чём это он? — Морката тоже услышала призыв Яриуса, — Почему ты отступник?
— Потому что он прав, — я расхохотался, — Сейчас я отступлю… Но это ненадолго, на пару тысяч лет.
Морката замолчала, поняв, к чему я клоню. Отдать своё бессмертие в жертву — для любого божества это страшный сон.
— Муж мой… — только и ответила богиня луны, оказавшись рядом. Её поцелуй скользнул арктическим холодом по моим губам, — Я призову наших.
Я ответил лишь тенью улыбки. Ненадолго мне открылось будущее, и я уже знал, что все наши падут. Но мне нужно время, пока я буду уходить.
— Нет, Яриус, Вечного Дня не будет, — ответил я, ныряя во Тьму.
* * *— Брат, что с тобой! — лиственница бросилась ко мне, и я ощутил руки у себя под мышками, — О-о-о-у! — лёгкую девушку сразу же потянуло за мной.
Её потянуло за мной в вечную Тьму, где я добровольно растворился, чтобы скрыться от разъярённого брата. И чтобы потом вернуться и объяснить, как же он ошибся.
А, нет, видение уже развеялось, и мы упали просто на брусчатку… Хрупкая лиственница, которая попыталась меня удержать, плюхнулась сверху. Вообще-то, я упал на спину, но почему-то от боли у меня разрывалась голова. От вселенской, бесконечной боли, где по черепу расходились трещинки…
— Да смердящий же… о-о-о-ох!
Я зажмурился так сильно, что перед глазами заёрзали огненные шелкопряды, и сразу вспомнил богиню Моркату. Она же сказала, что память бога может разорвать человека.
Вот и у меня голова… кхм… надеюсь, её не разорвёт?
Вдруг стало полегче, словно налетел порыв ветра, унёсший с собой добрую часть боли. Причём этот ветерок донёс до меня шёпот:
— Древо… ослабшие листья… — едва расслышал я, — Свет дарует…
Тут же открыв глаза, я уставился на лиственницу, усевшуюся на меня и уперевшую обе ладони мне в грудь. Она закрыла глаза и усердно молилась.
Чувство, что я должен идти с ней, чтоб нести этому миру правду, нахлынуло на меня, будто морской прилив. Я должен… Надо идти с ней… Рассказывать о Древе…
В сравнении с этим долгом меркли даже мои договорённости с богами. «Я. Должен. Идти. С ней».
К счастью, видение о Тьме пробудило хладнокровие Всеволода. Я сразу понял, почему тогда, когда слушал на площади проповедь лиственников, интуиция подсказывала мне уйти. Если я и сейчас не избавлюсь от этой веснушчатой, то останусь в ними навечно.
Я покосился на посох с примотанным топорищем, валяющийся рядом. И сразу увидел, как в нашу сторону от ворот смотрят стражники — они переговариваются между собой и, кажется, их стало больше.
— Кутень, — прошептал я, чувствуя, что мы и так привлекли слишком много внимания, и воскликнул, — Смотри, сестра! — и ткнул пальцем, чтобы лиственница обернулась.
Сам же я успел зажмуриться, но даже сквозь веки ощутил, как это было ярко. Кутень показал мне, как его ослепительная вспышка поглотила и ворота, и стражников, и половину улицы… Ну что, вестники тупости, хотели Вечный День⁈ Получите!
Веснушчатая охнула, закрыв ладонями глаза, а я тут же сбросил её, схватил посох и нырнул в ближайший проулок.
* * *Пройдя быстрым шагом целый квартал, я остановился, чтобы отдышаться и подумать. За мной никого не было, и я прислонился плечом к стене, ощущая голой кожей холодную щербатую кладку.
Перед глазами только-только перестали плавать круги, и я наконец разглядел пустую улицу перед собой. С одной стороны стена с тёмными арками в ней, с другой задние фасады домов. Ветер пахнул мне в лицо, принеся с собой запах рыбы.
Замечательно. Значит, рядом большой городской рынок.
На всякий случай я оглянулся ещё раз. А ведь, признаться, меня пугала даже не стража, которая могла погнаться за мной. Эта лиственница… сестра Лея… мать её… Вот же вестник тупости! Да чтоб я ещё хоть раз коснулся топорищем лиственника!
Я потёр лоб. То чувство, что надо следовать за ней… Это связывало даже сильнее, чем когда я по глупости продал часть души Бездне. Надо рассказывать людям истину.
Хотя, тоже мне истина — Древо возьмёт с собой в новую Вселенную своих верных последователей.
Я так и застыл, слегка потрясённый этой мыслью. Ну нет, на сегодня с меня точно хватит видений. Кстати, что конкретно я увидел?
Наверняка каждый элемент в том видении имел значение. Как Тёмный Жрец, я обучался и прорицательству. Только эта наука… да, это была больше наука, чем магия… на самом деле это неблагодарное дело.
Потому что, едва узнав будущее, маг сразу же меняет его. Да и будущее обычно размыто, и все Десять Жрецов толкуют его по-своему. Впрочем, обычно каждый видит только своё будущее, но никак не целого мира.
Так получается, если я вернулся… То есть, если Хморок вернулся, то он всё-таки нашёл решение? Какое решение, кстати? Вытащить семя, сброшенное Древом?
Вот и Сияна меня тогда спрашивала про «плод»…
— Отец-Небо, а ведь ты хитрец, — буркнул я, сложив все паззлы, — Тебе ведь никак сюда не попасть, в этот мир… И если я не остановлю Бездну в этом мире, «посыплются листья» со всего Древа, ведь так?
Так и получалось. В этом мире нарушилось равновесие — тьмы мало, света много. И Бездна легко проникла сюда, а вот Небо не смог. Но при этом именно с этого мира начнётся исчезновение Древа.
Получается, это не Отец-Небо спасёт мою дочь, а мне придётся спасать этот мир, а следом и тот, в котором она живёт.
Как это увязывалось между собой, я всё же не мог понять. В кроне Древа тысячи листьев-миров, и этот мир лишь один из многих… Почему он такой особенный? Почему именно Троецария?
Да в расщелину это всё! Опять голова трещит… Моего человеческого разума просто не хватает.
Я присел, дрожащие ноги не хотели держать тело. За всё то время, что я провёл в этом мире, у меня ещё не получалось так измучить варварские мышцы. Даже побитым я чувствовал себя лучше.
Рядом из Тьмы вылез Кутень — его широкая белозубая улыбка говорила о том, что он доволен произведённым эффектом. Он сразу же показал мне образы.
На западных воротах царила самая настоящая паника. Хитрый цербер ещё и вспыхнул не сразу, дав всем увидеть, что источник света где-то за воротами… Стражники, которые смогли продрать глаза только через несколько минут, набросились сначала на возчиков с солью. Потом на торговцев.
Они подозревали, что у кого-то в повозке вспыхнула жгучая соль, но при этом удивлялись, что никто не пострадал от взрыва и всё вокруг целое.
Тут я увидел рыбу. Такая свежая, ещё живая, она лежит на прилавке, двигает жабрами и вытягивает твёрдые губы, умоляя её съесть. Мне в нос ударил её запах, я представил, как мои зубы вгрызаются в холодную склизкую чешую. У меня потекли слюнки…
