Черное и белое (СИ) - Ромов Дмитрий
Кофе растворимый, бельгийский, «Ша Нуар», цейлонский чай, майонез, хрен столовый, несколько упаковок «Хайнекена» в банках по двадцать пять копеек, разные лимонады «Карлсберг», минералку, две бутылки джина «Бифитер» по рубль тридцать пять, выдержанный «Балантайнс» за три пятьдесят, «Ред лейбл» за рубль семьдесят пять, «Камю Наполеон» за двенадцать семьдесят и коньяки подешевле, «Посольскую» водку, вермут «Мартини» за рубль пятнадцать, «Куантро» и «Адвокат», «Кьянти» и «Орвието» по рубль тридцать пять, а ещё конфитюры, болгарские и венгерские овощные консервы, свежие ананасы, бананы и апельсины, шоколад, жевательную резинку, торт, печенье, сливочное масло, копчёную спинку осётра и бок белуги, охлаждённую севрюгу, кальмары и крабы, красную икру и полкило чёрной за тридцать шесть рублей, венгерскую индейка, мясные копчёности, ветчину и прочее, прочее, прочее.
В общем, забиваем коробками весь багажник и одно пассажирское место сзади. А что делать, завтра у нас приём.
Приезжаем домой и начинаем всё это затаскивать. Забиваем лифт и носим, носим, носим…
— А я думаю, кто это лифт занял! — приветствует нас, появляющаяся как всегда вовремя, Марина. — Вы что продовольственную базу грабанули?
— У нас завтра гости, — качает головой Наташка.
— Ничего себе! Судя по количеству продуктов, все приглашённые не смогут поместиться в квартире. А что за повод?
— Новоселье, — простодушно отвечает моя невеста.
Разумеется, Марина и так знает, что у нас новоселье, и вроде бы никакого секрета нет, но мне не нравится, с какой лёгкостью Наталья делится информацией с чужим человеком. Я невольно морщусь.
— Чего, — замечает соседка, — зуб разболелся?
— Марин, — игнорирую я её вопрос, — слушай, у тебя можно будет стульями разжиться? А то у нас не хватит.
— А сколько у вас гостей?
— Двадцать, — чуть преувеличиваю я. — С нами.
— Ого…То есть… у вас десять стульев и четыре табурета, да? Получается, ещё шесть надо?
— Пять, — отвечаю я. — У нас одиннадцать стульев.
— Ну, ладно, — кивает Марина. — Берите. Только я завтра утром вам их дам, ладно? А то ко мне самой, может быть, придут сегодня.
— Конечно-конечно, — улыбается Наташка. — Спасибо большое.
Только мы заносим наше добро на кухню, возвращаются родители. Женщины начинают охать, ахать и менять запланированное меню. Мама уже сварила холодец и теперь он занимает весь холодильник. Впрочем, ночи ещё достаточно холодные, так что сегодня он переедет на балкон.
Гена с выпученными глазами рассматривает запасы спиртного и в качестве неожиданного приза получает пиво. Отец не большой любитель, но тоже берёт баночку. Да и дамам становится интересно, что это за «Хайнекен» такой.
Родители делятся впечатлениями от прогулки, а я выскальзываю за дверь и еду переговорить с Де Ниро. Мы обсуждаем ситуацию. По Поварёнку пока информации нет, видать хорошо я ему вкатил, щедро. Спит как младенец. Надеюсь, не окочурится, а то не отмажешься потом.
Когда возвращаюсь домой, раздаётся звонок от Злобина. Мы об этом заранее условились. Для того, чтобы усыпить бдительность Кухарчука.
— Егор, направление оказалось тупиковым. Мои люди всё перерыли, по щепочке разнесли, нет там никакого тайника. И вообще, я думаю, с поварёнком это никак не связано.
— Эх… — отвечаю я. — Жалко, Леонид Юрьевич. Ну ничего, будем продолжать поиски.
— Будем-будем, — соглашается он. — Ладно, всё тогда, до завтра.
— До завтра. Будем вас ждать.
Наступает завтра. Суббота. Выходной. Я и вчера, вообще-то, себе выходной устроил, но что уж тут поделать, обстоятельства…
Весь день проходит в суете и подготовке. Уборка, сервировка, готовка. Утром я иду к Марине за стульями, но её не оказывается дома. Блин. Подстава. В течение дня она отсутствует. Чувствую, что нарисуется, когда у нас уже полный дом гостей будет. Хочет к нам на вечеринку проникнуть. Вот уж хрен там, Маришка, даже не надейся.
Стол у нас большой, даже огромный, если раздвинуть на полную длину. Собственно, и нас немало, девятнадцать человек. Надо было делать фуршет, чтобы все перемещались, а не сидели за столом. Но моя идея поддержки не нашла.
— Дядя Гена, — предлагаю я, — раз ты больше всех выступал за классическое застолье, сходи к Яну Абрамовичу Френкелю, попроси стулья.
Он идёт и вместе со стульями добывает самого композитора. Тот немного смущается от напора Гены, но не отказывает. Это, конечно, победа, но стульев всё ещё не хватает. Впрочем, я уверен, что Марина обязательно появится.
После шести начинают собираться гости. Первыми прибывают Скударновы с хрустальными бокалами. Наташка ведёт их в гостиную, а я встречаю Ирину.
— Привет, — улыбается она и протягивает мне хрустальную вазу.
Ох, чувствую, прирастём мы хрусталём сегодня. На всю оставшуюся жизнь хватит.
В дверь снова звонят. Наташка уводит Новицкую, а я открываю и… вот она, Маришка. При марафете — макияж, кудри, комбез с глубоким вырезом, волнующаяся грудь. Зато все стулья уже стоят у двери, молодец. Атлетка.
— Держите, новосёлы или как вас правильно, новосельцы? — смеётся она.
На её голос выходит Наташка.
— Ой, Маришка, привет! Спасибо тебе большое! Ты даже сама их принесла! Ну, ты что, мы бы перетащили.
— Да ладно, чего уж там, — великодушно улыбается наша соседка. — Но, если хотите отблагодарить, пригласите на вечеринку, а то я совсем одна в этот субботний вечерок.
Да-да, конечно, тебя нам только не хватало!
Наташка смотрит на меня, пытаясь понять, моё отношение к этому запросу. Смотреть-то смотрит, да говорит вперёд батьки:
— Ну, конечно, Мариш, ну какой разго…
— Марина, — твёрдо вступаю я. — Мы тебе бесконечно благодарны за стулья и вообще за всё, но сегодня нет. Извини, пожалуйста, сегодня никак не получится. Дело не в тебе, а в приглашённых гостях. Для них незнакомые люди совершенно неприемлемы. Так что, не обижайся, но нет. Приходи завтра и мы посидим в узком кругу.
— Да я же очень быстро перестану быть незнакомой, — не сдаётся она.
Наташка обескураженно смотрит на меня и в глазах её растёт обида. Губки надуваются, а щёчки начинают пламенеть.
— Егор, ну чего такого? Пусть Марина…
— Нет, Наташа, — жёстко отвечаю я. — Не сегодня.
Больше никаких «извини» я не говорю и практически выставляю её за дверь.
— Егор! — обиженно восклицает Наташка, когда Марина уходит. — Ну, так же нельзя! Мало того, что ты меня грубо перебил, будто я… не знаю… как будто…
— Наташ, послушай…
— Но это же просто невежливо было… Человек сам нам стулья притащил, проявил отзывчивость. Ты незнакомого тебе композитора позвал, а мою подругу…
— Наташ, ну какую подругу? Ты посмотри, какие у нас гости сегодня. Марина никак сюда не вписывается. Тут, кроме Яна Абрамовича, которого, на самом-то деле, все знают, только близкие, родственники, друзья и коллеги. Единомышленники и…
— Ну да, а она, как раз, моя подруга, в чём противоречие? То есть Ирина Викторовна тебе близкий человек, а мне Марина…
— Прошу прощения, — говорит Ирина Викторовна, выглядывая в этот самый момент в прихожую, — а где у вас туалетная комната?
Наташка краснеет и кивает на меня:
— Егор вас проводит. Покажи, пожалуйста, а я вернусь к гостям.
Я улыбаюсь. Наталья поворачивается и идёт в гостиную.
— Милые бранятся, только тешатся, да? — усмехается Ирина, а Наталшка в этот самый момент оборачивается, но ничего не говорит, только вздыхает.
Постепенно собираются все. Список довольно солидный. На самом деле, я не слукавил, кроме Френкеля здесь все, кто делает общее дело. И новоселье только повод, чтобы собрать всех на этот небольшой тим-билдинг.
Помимо нас, родителей и Ларисы Дружкиной, собираются Платоныч с Трыней, Злобин, Скачков, Новицкая, Куренков с Женой, Галя с Чурбановым, Скударнов и Жора с жёнами. И случайно прибившийся автор знаменитых песен.
— Дядя Юра, — смеюсь я, — у тебя сегодня серьёзный конкурент.
